Такое бывает только в сказках, да и то не во всех.
Как говаривал Лев Рудольфович, предложим свою версию.
Начнём с, казалось, бы не самого существенного на первый взгляд определения, а именно веротерпимости, или толерантности.
Правда, в Древней Руси таких заумных слов не знали, а поэтому толерантность опустим.
Итак, веротерпимость. Прозоров в каждой своей книге нас приучает к тому, что люди, жившие в те давние времена и исповедовавшие веру в Старых Богов, очень терпимо относились не только к своей вере, но и к другим. Поэтому не мешали иноверцам, а наоборот, относились к их религиям с особым почтением. Все религии жили мирно, в любви друг к другу. И так до тех пор, пока христиане, пригретые на груди у язычников, не учинили свой религиозный переворот.
Однако не всё так просто. Веротерпимость сама по себе штука тонкая, интимная, и главное, что нестабильная. Чаще всего она напрямую зависит от ситуации.
Когда твой сосед, абсолютно нормальный и дружелюбно настроенный к тебе человек, то вроде как и всё равно, в каких богов он верит, каким силам поклоняется. Тебя лично это не задевает, и ладно. Оргий не устраивает, и хорошо. Жертв дома не приносит, кровью твой двор не забрызгивает, вот и славненько. А так, поможет, когда нужно. Подскажет, если спросят, а то и денег взаймы даст при случае. Для этого и нужны соседи, не только же для того, чтобы с ними ругаться. Это один вариант.
А вот когда к верховной власти приходит человек иной, возможно, непонятной тебе веры, при том, что приверженцев её в стране, городе, округе явное меньшинство, это уже тревожит, настораживает, а то и вызывает агрессию. Особенно в те времена.
Ярким примером здесь является та же Хазария.
Так вот, христианство хоть и давно уже пустило на Руси свои корни, но массовой религией ещё пока не являлось. Приверженцев новой веры становилось всё больше и больше как среди знати, так и среди зажиточных слоёв населения, но до того момента, когда она станет официальной религией всего государства, было ещё очень далеко.
А Владимир был наверняка наслышан о том, что случается с правителями, лишёнными поддержки масс из-за религиозных разногласий. О том, что произошло с князем Осколдом, он наверняка был осведомлён куда лучше нас с вами, а главное, видел причину случившегося.
Попытка Осколда крестить Русь не удалась, а смерть князя была закономерной и поучительной.
Ольга была христианкой, но и у неё, несмотря на веротерпимость окружающих, всё было не всегда просто. А судьба Улеба, дяди Владимира по отцу, который погиб от руки брата именно из-за расхождений в вере, тоже служила наглядным примером.
Владимир всё это видел. Вывод был один – опрометчивых шагов допускать нельзя.
Принимая самому иную религию, в данный момент христианство, необходимо было нести его в широкие массы и приучать к ней народ. Как бы жестоко со стороны это ни выглядело.
Если бы Владимир засомневался, что что-то может пойти не так и его план сорвётся, то он никогда не ввязался бы в подобную авантюру. Но князь рассчитал всё правильно, потому и победил. Пусть не без сопротивления, но по-другому и быть не могло.
Опять же, пойдя на такой рисковый шаг, Владимир должен был быть уверен, что вся страна не встанет против него в едином порыве плечом к плечу. Такую войну ему было не выиграть. И глубоко ошибается господин Прозоров, когда глаголит о приверженности всего населения Руси Старым Богам.
Не была уже Русь единой в вере, потому и стало возможным Крещение. А это повод Льву Рудольфовичу задуматься над правильностью своей теории.
Только представьте – крестить всю страну насильно! На это ни у кого не хватит ни сил, ни способностей. А Владимир выиграл эту войну не только за счёт силы и жестокости. Наглядным примером тому может служить его общение с дружиной.
Если уж дружина не примет крещения, то тогда всё, конец всем далеко идущим княжеским планам. Но дружина поддерживает своего князя и соглашается креститься вместе с ним. Всё это говорит о высоком авторитете Владимира среди своих людей. Или и их Прозоров наречёт трусами, изменниками и наёмниками Византии? А как же право человека на выбор?
С другой стороны, если люди Киевского князя сплошь были трусами и плохими бойцами, как это пытается представить Прозоров, то как тогда они могли победить доблестных язычников? Ведь их было значительно меньше по отношению к тем, кто поклонялся Старым Богам!
Просто Владимир жил в то время, когда отношение к христианству изменилось. Конфликт между религиями постепенно набирал силу.
Достаточно вспомнить, что совсем недавно его отец Святослав приказал разрушить христианские церкви в Киеве. Затем последовало убийство христианина-брата и других воинов, верующих во Христа. Вот и вся веротерпимость.
Оставаться христианином могло быть и небезопасно. Всё до случая. Веротерпимость отступила на второй план. Видимо, этот конфликт запал в душу князя.
Так почему тогда именно христианство?
Летописи не скрывают, что князь Владимир подошёл к выбору религии взвешенно. Скорее головой, чем сердцем. Он уже знал, что религий много и что он сам волен сделать свой выбор. Размышлял и взвешивал. Возможно, даже сейчас он был в первую очередь политиком. И перед его глазами был пример мощнейшего из государств – Византии, государства, где христианство не просто процветало, а было практически единственной религией, имеющей вес.
Вдобавок ко всему, князю как нельзя лучше подходил тезис – вся верховная власть от Бога. А ему, незаконному сыну Святослава, нужна была любая опора, чтобы удержаться у власти и укрепить её. А это была уже не опора, это была свая, надёжно вколоченная в грунт народного сознания.
Отрицать факт того, что смена веры на Руси проходила далеко не мирно и сопровождалась большой кровью и вооружёнными столкновениями, – глупо.
Однако и говорить о том, что государство буквально захлебнулось в крови, и борьба двух религий длилась несколько столетий – неумно, поскольку мы такими фактами не располагаем.
Но вот что говорит по поводу источников на данную тему Лев Рудольфович: «Можно заметить, что о второй, после крещения, половине правления Владимира мы вообще знаем очень мало. Летописи почему-то молчат…
Однако кое-что всё же дошло до нас – в очень поздних списках, но дошло. Речь, прежде всего, о летописи, известной как Иоакимовская. Она сохранилась только в пересказе В.Н. Татищева».
Давайте же и мы обратимся к известиям Татищева, который пользовался сведениями Иоакимовской летописи, и рассмотрим, как проходило крещение на примере двух самых крупных городов Руси – Киева и Новгорода.
Вот как обстояло дело в столице.
«Тогда Владимир послал по всему граду, говоря: «На утро всяк сойдет на реку Почайну креститься; а ежели кто от некрещеных завтра к реке не явится, богатый или нищий, вельможа или раб, тот за противника повелению моему сочтен будет». Слышав же сие, люди многие с радостию шли, рассуждая между собою, ежели бы сие не было добро, то б князь и бояре сего не приняли. Иные же нуждою последовали, окаменелые же сердцем, как аспиды, глухо затыкающие уши свои, уходили в пустыни и леса, и да погибнут в зловерии их».
Татищев вряд ли пошёл бы против истины и стал выдумывать сказочки о том, что в Киеве часть горожан крестилась охотно, поскольку их на это сподвиг пример князя и бояр.
Ведь разговор идёт не о том, чья религия лучше или хуже. Это просто констатация факта. Татищев не полемизирует, а просто отражает событие в том виде, в котором оно дошло до него в документах. Потому что когда историк будет рассказывать о крещении Новгорода, то подобных заявлений уже не будет, а это говорит лишь об одном – довольно значительная часть киевлян сменила веру без особых проблем. Василий Никитич, оставаясь объективным и беспристрастным, также рассказывает о тех, кто новую веру не принял и ударился в бега, лишь бы не молиться чужеземному Богу.
На основании свидетельств как Иоакимовской летописи, так и других летописных сводов, можно сделать вывод о том, что в Киеве обошлись без крови, а пострадали только деревянные идолы Старых Богов.
А вот в Новгороде всё обстояло иначе. Поэтому, не вдаваясь в пафос и не захлёбываясь от эмоций, как это свойственно Льву Рудольфовичу, мы постараемся осветить этот мрачный момент отечественной истории более реалистично. Итак.
Владимир принимает решение о крещении Новгорода, но понимая, что так просто там никто веру менять не будет, вместе со священниками посылает войска.
Новгородцы, узнав о том, что на них движется великокняжеская рать, которую ведут воеводы Добрыня и Путята, решили дать бой киевским военачальникам и стоять до конца за своих богов. В этом нет ничего удивительного.
Язычество ещё довольно долго будет сильно в Новгороде.
Волхв Богомил Соловей, который строго-настрого запретил горожанам переходить в христианство, укрепил их в этом намерении. Это тоже естественно. Как и всякий священнослужитель, он боролся до конца за свою религию, за свою паству. Было бы странно, если бы он поступил иначе. Места для компромисса в этом случае не было: сдавайся или в гроб ложись, выбор не богатый.
И когда киевская дружина и ростовское ополчение подошли к Новгороду, горожане были полностью готовы к битве. Оставив без боя Торговую сторону, новгородцы закрепились на противоположном берегу Волхова, разметали Великий мост и выкатили на боевые позиции два камнемёта. Попытка Добрыни вступить в переговоры закончилось ничем, поскольку волхв Богомил своими речами постоянно поддерживал в защитниках высокий боевой дух. Оборону города возглавлял тысяцкий Угоняй, на плечи которого легли исключительно военные заботы.
Чем-то этот тандем напоминал картину из времён Гражданской войны – комиссар и военный специалист. Да и у противников ситуация была схожая, поскольку на роль идейного лидера явно претендовал Добрыня, а Путята, судя по всему, отвечал за военное обеспечение кампании. Это бывает не всегда плохо, особенно при условии, что каждый занят своим делом и не вмешивается в дела чужие. Разделение обязанностей оно для того и существует.