И уйдёт, как и прошлые прочь…
Лишь скрипит карандаш,
и снежинки всё так же кружатся…
Те, кого я так люблю…
За окном остались ветер, гололёд и снегопад.
В доме тихо. В старой шляпе под столом котята спят.
У плиты колдует мама, в мягком кресле дремлет дед.
Вяжет бабушка узоры по журналам прошлых лет.
Мне тепло, светло, уютно. Я играю на ковре.
В белой люльке спит сестренка —
ей лишь годик в январе.
Ужин на плите подходит – мы с работы папу ждём.
Вот поест, и поиграем мы в машинки с ним вдвоём.
Жёлтый свет от абажура оседает на столе.
Мне так важно, мне так нужно, чтобы он всегда горел!
Чтобы все мы собирались за обеденным столом —
Говорили и смеялись о грядущем, о былом.
Чтобы мама, улыбаясь, предлагала пироги,
Чтобы видеть лица близких – самых-самых дорогих,
Чтоб всегда уютно было в нашем маленьком раю,
Где живут мои родные – те, кого я так люблю…
Дарья Казакова
Татищево, Саратовская обл.
Прощальный астрагал
Туман окутает в тиши,
И виден только силуэт…
«Люблю тебя, ты мне пиши!»
«Пришлю тебе я свой привет!»
Кружились в танце до утра,
Дарил ей нежный астрагал,
Но вот расстаться вам пора —
Вас разлучил Афганистан…
«Не плачь, родная, я вернусь,
Ведь мы почти у Даригара,
Немного в высь я поднимусь,
Руками небо обнимая.
Когда сойдёт последний снег,
Когда тебя покинет грусть
И времени затихнет бег —
Я обязательно вернусь.
Вернусь под песни соловья,
Вернусь… Мой трудным будет путь.
Ты жди меня, любовь моя,
Моё дыханье не забудь!»
Её уста скрывают боль,
Вокруг затихла кутерьма,
Подходит к горлу сердца дробь
И замирает у виска…
Кружились в танце до утра,
Дарил тебе он астрагал,
Но вы расстались навсегда —
Вас разлучил Афганистан.
Евгений Ковтун
Москва
«Сегодня я всё могу…»
Сегодня я всё могу,
сегодня я счастлив,
как всадник на всем скаку —
искатель удачи.
Я даже могу взлететь —
красиво, влюблённо,
лететь над землей и петь,
мечтой окрылённый,
смеясь, танцевать, кружить,
ни с кем не прощаться:
я с хорошими людьми
повстречался.
«Было бы хуже…»
Было бы хуже,
если со стужи
прямо по луже,
прямо по суше
речка Устюжка
стала вдруг уже.
Верю, что хуже:
хоть выпить из кружек
ветру, что вьюжит,
метелит и кружит,
речку поуже,
с которой он дружит.
«Я что-то плохое сделал тебе…»
Я что-то плохое сделал тебе?
Вспомни, сколько с тобою прожито.
Друг познается не только в беде,
но и в своём отношении к прошлому.
Евгения Кокорина
Тольятти, Самарская обл.
«Литературный вечер…»
Литературный вечер.
Двенадцать стульев в ряд,
Свет приглушённый, речи…
О Блоке говорят.
А ты сидишь, внимая
Чему-то, что не здесь…
Уехал на трамвае.
И не вернётся в шесть.
Расстались. Так бывает.
В тоске проходят дни.
В душе не умолкает
Прощальное «звони!».
«Ты изменился. Похудел…»
Ты изменился. Похудел.
Слегка небрит. Но это в моде.
В глазах – весенний беспредел.
Одет легко. Не по погоде.
И узнавать не узнаю.
Отвыкла. Чужд, далёк и странен.
И от самой себя таю,
Что ты по-прежнему желанен.
«Линейно-штриховой портрет…»
Линейно-штриховой портрет
Словно набросок для скульптуры.
Биограф, не ищи ответ,
Писал ли Анну он с натуры.
Так дремлет мраморная Ночь
На флорентийском саркофаге —
Пророчества немая дочь,
Судьбы таинственные знаки…
Владимир Колабухин
Ярославль
Сирень
Горели уши больно-больно.
И щёки в ссадинах, и нос.
Но паренёк сиял, довольный,
Что милой вновь сирень принёс.
Цветы в охапку дерзко смяты,
Роса сверкает в них огнём…
Не злись, садовник бородатый, —
И ты был молод и влюблён
Лилии
На озере – белые лилии.
Рождаются в грозы, под ливнями.
Бела и таинственна каждая
Купальщица эта отважная.
Плывут они, тихие, нежные,
Как будто бы звёздочки снежные…
И ты – как цветущая лилия
Среди этой белой флотилии!
Что случилось?
Ну, вот и схлынули морозы,
Снегов слетело одеяло,
И закудрявились берёзы,
И на душе отрадней стало.
Но почему ты с грустным взглядом?
Куда спешила на рассвете?
Какой грозой запахло рядом,
Что ты прошла, мне не ответив?
Любовь и ревность
Есть во всём закономерность —
Рек не встретить без излучин!
Говорят, любовь и ревность —
Близнецы, что неразлучны.
Если так, то просто горе!
Для чего нам эта верность?
Что любовь годами строит —
Может вмиг разрушить ревность.
Валерий Корниенко
Иннокентьевка, Амурская обл.
Финская бумага
В кабинет редактора газеты без разрешения вошла женщина с взлохмаченными волосами и одетая в блузу цвета попугаев. Редактор, увидев необычную посетительницу, замер в ожидании. Женщина, подойдя скорым шагом к редакторскому столу, запустила руку в глубокий разрез на блузе, достала свиток бумаги и, слегка покраснев, протянула его: «Это мои робкие поэтические опыты». Усаживаясь напротив редактора, добавила: «Их следует опубликовать в ближайшем номере. Народ требует».
Редактор, с трудом сдерживаясь, взял в руки свиток и развернул его. На титульном листе красовалось: «Рассветы полночной души. Ямбы и хореи. Автор Саломея У.». На других листах с многочисленными исправлениями расположились столбиком строчки.
Читая их, редактор по своей давней привычке изрёк глубокомысленно: «Весьма… весьма… весьма», хотя написанное трудно было назвать стихами. Услышав такое, Саломея порывалась что-то высказать, но редактор, повидавший немало непризнанных поэтов, решительным жестом руки остановил её.
Перекладывая листы, продолжая бормотать: «Весьма… весьма… весьма», он раздумывал над тем, как избавиться от вероломной Саломеи. Многоопытный редактор прекрасно понимал, что отказ в публикации может вызвать абсолютно предсказуемые последствия: от истерики с разбрасыванием со стола канцелярских приборов до пикетов у редакции возмущённых поклонников творчества отвергнутой поэтессы.
Мучительные раздумья редактора прервала корректор, принёсшая в кабинет пачку чистой писчей бумаги. Осенённый догадкой, он мгновенно подскочил с кресла, обежал стол и, взяв за локоток Саломею У., разгорячённо поинтересовался:
– А почему, дорогая вы моя, не пишете на бумаге финского производства? Позвольте объяснить сей факт – почему не используете в своём труднейшем ремесле бумагу высочайшего качества?!
Саломея ошарашенно пролепетала:
– Её у меня нет.
Редактор тут же всучил ей стопку бумаги и выпроводил за двери. Возвратившись, он приказал охраннику: «Эту девоньку к редакции не подпускать на собачий лай!»
Андрей Коровёнков
Домодедово
Зачем?
А помнишь?.. Нет, наверное, не помнишь.
И в самом деле, надо ли? Зачем,
тревожа память, звать её на помощь
по поводу невнятных мелких тем,
не стоивших внимания событий,
сомнительных побед и мнимых бед,
ненужных встреч и долгих чаепитий,
пустых многозначительных бесед?..
Нрав памяти весьма непредсказуем:
копнув чуть глубже, вряд ли будешь рад
тому, что ненароком тронул всуе,
на чём поставлен крест сто лет назад,
о чём и вспоминать бы не хотелось,
да узелок развязан невзначай,
без задней мысли, ни при чём здесь смелость —
не та нажата кнопка – получай
воспоминаний сонм зимой и летом
ночами – с января до января…
Но… если вспомнить нечего, то это
не значит ли, что жил на свете зря?
О погоде?
На исходе последнего месяца
Уходящего в прошлое года
Совершенно свихнулась погода
И несёт день за днём околесицу.
Припугнув поначалу морозами
И снежку набросав по колено,
Передумала и постепенно
Озаботилась метаморфозами.
Снег зимой? Далеко не в диковинку!