Е.С.).
Там, поразмыслив над тем, с какой целью она была приглашена лицемерным письмом, почему ей воздавались такие почести, каким образом у самого берега не гонимый ветром и не наскочивший на скалы корабль стал разрушаться сверху, словно наземное сооружение, а также приняв во внимание убийство Ацерронии и взирая на свою рану, она решила, что единственное средство уберечься от нового покушения – это сделать вид, что она ничего не подозревает. И она направляет к сыну вольноотпущенника Агерина с поручением передать ему, что по милости богов и хранимая его счастьем она спаслась от почти неминуемой гибели и что она просит его, сколь бы он ни был встревожен опасностью, которую пережила его мать, отложить свое посещение: в настоящем она нуждается только в отдыхе… А Нерону, поджидавшему вестей о выполнении злодеяния, тем временем сообщают, что легко раненная Агриппина спаслась, претерпев столько бедствий такого рода, что у нее не может оставаться сомнений, кто их виновник. Помертвев от страха, он восклицает, что охваченная жаждою мщения, вооружив ли рабов, возбудив ли против него воинов или воззвав к сенату и народу, она вот-вот прибудет, чтобы вменить ему в вину кораблекрушение, свою рану и убийство друзей».
Но советники императора, и среди них – стоик-лицемер Сенека, не поддались панике Нерона; вилла, где находилось Агриппина, была окружена; наконец, убийцы вошли в ее покои: «Увидев Аникета с сопровождавшими его триерархом Геркулеем и флотским центурионом Обаритом, говорит ему, что если он пришел проведать ее, то пусть передаст, что она поправилась; если совершить злодеяние, то она не верит, что такова воля сына: он не отдавал приказа об умерщвлении матери. Убийцы обступают тем временем ее ложе; первым ударил ее палкой по голове триерарх. И когда центурион стал обнажать меч, чтобы ее умертвить, она, подставив ему живот, воскликнула: «Поражай чрево [родившее чудовище]!», – и тот прикончил ее, нанеся ей множество ран. В рассказе об этом нет расхождений. Но рассматривал ли Нерон бездыханную мать и хвалил ли ее телесную красоту, показания относительно этого разноречивы: кто сообщает об этом, кто это опровергает. Ее тело сожгли той же ночью с выполнением убогих погребальных обрядов». Официально было объявлено, что Агриппина подослала к сыну убийцу – Агерина, действительно посланного к Нерону с вестями о ее спасении, – и, когда покушение не удалось, покончила с собой.
Кровавая вакханалия завершилась лишь со свержением Нерона. Не желая попасть в руки врагов, несомненно, предавших бы его лютым истязаниям, он покончил с собой, сделав это не мужественно, с большим трудом и вымученной театральной фразой, неясно на кого рассчитанной: «Смотрите, какой великий актер погибает!»
Кораблекрушение, пережитое святым апостолом Павлом (60 г.)
Мы решили поместить в данную работу опыт кораблекрушения, пережитый святым апостолом Павлом во время его четвертого миссионерского путешествия, по одной простой причине: твердой убежденности его исторического существования. Это, разумеется, не исключает того, что некоторые новозаветные послания, подписанные его именем, принадлежат не ему и написаны несколько позже его казни в Риме при Нероне (66–67 гг.), однако этот вопрос уже выходит за рамки нашей темы. Кроме того, картина древнего кораблекрушения написана святым Лукой (или каким иным автором «Деяний апостолов») весьма живо и вполне достойна воспроизведения как несомненный памятник Античности рубежа I–II вв. н. э.
Но сначала несколько слов о Павле, обратившемся из гонителей новой веры – христианства – в пылкого ее защитника и проповедника. Несомненно, что именно благодаря его трудам, упорству, неимоверному проповедническому жару и тому факту, что он первый, видя упорство кипрских и малоазийских иудеев, обратился со своей проповедью к язычникам возникшее в лоне иудаизма христианство начало свое шествие по Римской империи, оказавшееся в итоге триумфальным. Павла так и называли – «апостол язычников». Именно он сформулировал саму суть миссионерского проповедничества: «Как веровать в того, о ком не слышали? Как слышать без проповедающего? И как проповедовать, если не будут посланы?» За многие годы он прошел всю Малую Азию, побывал в Греции и Македонии, на многих островах, в Италии («Деяния апостолов» и послания самого Павла свидетельствуют о четырех его миссионерских путешествиях, предание добавляет пятое – в Испанию), пока наконец не был казнен обезглавливанием – как римский гражданин.
Во 2-м Послании к коринфянам он подробно перечисляет многочисленные опасности, выпавшие на его долю во время его путешествий, вспоминая: «Был в трудах, безмерно в ранах, более в темницах и многократно при смерти. От Иудеев пять раз дано мне было по сорока ударов без одного; три раза меня били палками, однажды камнями побивали, три раза я терпел кораблекрушение, ночь и день пробыл во глубине морской; много раз был в путешествиях, в опасностях на реках, в опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников, в опасностях от язычников, в опасностях в городе, в опасностях в пустыне, в опасностях на море, в опасностях между лжебратиями, в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе». Как видим, неприятности на море занимают здесь весьма приличное место, однако подробности мы знаем только об одном.
Собор Святого Павла в Мдине. Построен на месте, где, по преданию, высадился апостол после кораблекрушения
Будучи притесняем и находясь за свою проповедь в заточении в Палестине, Павел потребовал у римского наместника Порция Феста суда императора – как римский гражданин, он имел на это полное право. Святой Лука пишет: «Когда решено было плыть нам в Италию, то отдали Павла и некоторых других узников сотнику Августова полка, именем Юлию. Мы взошли на Адрамитский корабль и отправились, намереваясь плыть около Асийских мест… На другой день пристали к Сидону. Юлий, поступая с Павлом человеколюбиво, позволил ему сходить к друзьям и воспользоваться их усердием. Отправившись оттуда, мы приплыли в Кипр, по причине противных ветров, и, переплыв море против Киликии и Памфилии, прибыли в Миры Ликийские. Там сотник нашёл Александрийский корабль, плывущий в Италию, и посадил нас на него».
Скорее всего, этот александрийский корабль был зерновозом, везущим хлеб в Рим, Миры Ликийские были для них частой остановкой в пути. Путешествие арестантов продолжалось (приводим описание с некоторыми сокращениями): «Медленно плавая многие дни и едва поравнявшись с Книдом, по причине неблагоприятного нам ветра, мы подплыли к Криту при Салмоне. Пробравшись же с трудом мимо него, прибыли к одному месту, называемому Хорошие Пристани, близ которого был город Ласея. Но как прошло довольно времени, и плавание было уже опасно, потому что и пост уже прошёл, то Павел советовал, говоря им: мужи! я вижу, что плавание будет с затруднениями и с большим вредом не только для груза и корабля, но и для нашей жизни. Но сотник более доверял кормчему и начальнику корабля, нежели словам Павла. А как пристань не была приспособлена к зимовке, то многие давали совет отправиться оттуда, чтобы, если можно, дойти до Финика, пристани Критской, лежащей против юго-западного и северо-западного ветра, и там перезимовать.
Подул южный ветер, и они, подумав, что уже получили желаемое, отправились, и поплыли поблизости Крита. Но скоро поднялся против него ветер бурный, называемый эвроклидон. Корабль схватило так, что он не мог противиться ветру, и мы носились, отдавшись волнам. И, набежав на один островок, называемый Клавдой, мы едва могли удержать лодку. Подняв её, стали употреблять пособия и обвязывать корабль; боясь же, чтобы не сесть на мель, спустили парус и таким образом носились. На другой день, по причине сильного обуревания, начали выбрасывать груз, а на третий мы своими руками побросали с корабля вещи.
Но как многие дни не видно было ни солнца, ни звёзд и продолжалась немалая буря, то наконец исчезала всякая надежда к нашему спасению… В четырнадцатую ночь, как мы носимы были в Адриатическом море, около полуночи корабельщики стали догадываться, что приближаются к какой-то земле, и, вымерив глубину, нашли двадцать сажен; потом на небольшом расстоянии, вымерив опять, нашли пятнадцать сажен. Опасаясь, чтобы не попасть на каменистые места, бросили с кормы четыре якоря, и ожидали дня. Когда же корабельщики хотели бежать с корабля и спускали на море лодку, делая вид, будто хотят бросить якоря с носа, Павел сказал сотнику и воинам: если они не останутся на корабле, то вы не можете спастись. Тогда воины отсекли верёвки у лодки, и она упала.
Перед наступлением дня Павел уговаривал всех принять пищу, говоря: сегодня четырнадцатый день, как вы, в ожидании, остаётесь без пищи, не вкушая ничего. Потому прошу вас принять пищу: это послужит к сохранению вашей жизни… Было же всех нас на корабле двести семьдесят шесть душ. Насытившись же пищею, стали облегчать корабль, выкидывая пшеницу в море.
Когда настал день, земли не узнавали, а усмотрели только некоторый залив, имеющий отлогий берег, к которому и решились, если можно, пристать с кораблём. И, подняв якоря, пошли по морю и, развязав рули и подняв малый парус по ветру, держали к берегу. Попали на косу, и корабль сел на мель. Нос увяз и остался недвижим, а корма разбивалась силою волн. Воины согласились было умертвить узников, чтобы кто-нибудь, выплыв, не убежал. Но сотник, желая спасти Павла, удержал их от сего намерения, и велел умеющим плавать первым броситься и выйти на землю, прочим же спасаться кому на досках, а кому на чем-нибудь от корабля; и таким образом все спаслись на землю. Спасшись же, бывшие с Павлом узнали, что остров называется Мелит (Мальта. – Е.С.). Иноплеменники оказали нам немалое человеколюбие, ибо они, по причине бывшего дождя и холода, разложили огонь и приняли всех нас».
Как видите, древний автор сообщил нам много любопытных деталей, среди которых – «обвязывание» корпуса корабля для придания ему прочности, спуск паруса, чтобы сильный ветер не опрокинул судно, избавление от излишнего груза, вероломная попытка команды сбежать, бросив прочих на произвол судьбы, и даже меры по преданию смерти узников, лишь бы те не освободись и не бежали при кораблекрушении. В общем, весьма интересное свидетельство.