Далее же: «Через три месяца мы отплыли на Александрийском корабле, называемом Диоскуры, зимовавшем на том острове, и, приплыв в Сиракузы, пробыли там три дня. Оттуда отплыв, прибыли в Ригию; и как через день подул южный ветер, прибыли на второй день в Путеол, где нашли братьев, и были упрошены пробыть у них семь дней, а потом пошли в Рим».
Основываясь на тексте «Деяний апостолов», немало энтузиастов пытаются точно определить на Мальте место знаменитого кораблекрушения. Обычно считают, что это залив на севере острова, по традиции носящий имя апостола. Два крохотных острова, находящиеся в нем, именуются островами Святого Павла, и там установлена его статуя. Возможно, кораблекрушение произошло ровно с другой стороны Мальты – в южном заливе Святого Фомы. Разумеется, все это чисто умозрительно. К северу от стены древнего города Мелита обнаружены так называемые катакомбы Святого Павла – подземное кладбище и место собраний первых христиан (сохранились высеченные в каменных стенах ниши для захоронений с фрагментами стенной росписи, каменный стол, за которым христиане совершали свои «вечери любви» – агапы, предшествовавшие более позднему официальному обряду богослужений). В Рабате показывают грот Святого Павла, в котором тот якобы жил во время своего пребывания на Мальте; в грот помещена его статуя и упомянутые нами в 1-й главе серебряные кораблики – вотивные приношения за спасение на море. Тамошние катакомбы носят имя апостола и святой Агаты Сицилийской, которой во время гонений на христиан отрезали перси. Разумеется, стоит памятник Павлу и в столице Ла-Валетте. 10 февраля – день спасения апостола и его спутников – широко отмечается на острове, причем на государственном уровне.
Неприятность в Геллеспонте (214 г.)
К сожалению, галерея римских императоров являет нам гораздо больше персонажей отрицательных, нежели положительных. Пусть у последних тоже были свои недостатки – Цезарь был любвеобилен и излишне доверчив, Август – лицемерен и коварен, Веспасиан – излишне скуп и т. д., – как говорится, все мы люди. Но имена Калигулы, Нерона, Домициана, Коммода, Гелиогабала давно стали нарицательными для обозначения бездн пороков, будь то кровопролитие, включая убийство родных, безмерный и противоестественный разврат, развал государства и т. п. В ряду последних стоит и герой нашего следующего рассказа – необузданный африканец Антонин Бассиан по прозвищу Каракалла (188–217; правил с 211 г.), братоубийца, овладевший вдовой отца, сына которой и убил. Впрочем, неясно, что тут было со стороны женщины: неистовый разврат или весьма оригинальная форма самосохранения. Историй Элий Спартиан так пишет об этом: «Важно знать, каким образом он, как говорят, взял себе в жены свою мачеху Юлию. Она была очень красива и как будто случайно обнажила перед ним большую часть своего тела. Антонин сказал: «Я пожелал бы, если бы это было дозволено». На это она, говорят, ответила: «Если угодно, то и дозволено. Разве ты не знаешь, что ты император и предписываешь законы, а не получаешь их?» Когда он услыхал это, его необузданная страсть усилилась и толкнула его на преступление: он справил свадьбу, которую он первый должен был бы запретить, если бы действительно понимал, что он предписывает законы. Ведь он взял в жены свою мать (другим словом ведь ее назвать нельзя) и к братоубийству прибавил кровосмесительство, сочетавшись браком с той, чьего сына он незадолго до того убил». Насчет последнего: «Когда Бассиан убил Гету, то, боясь, что братоубийство покроет его позором, как тирана, и услыхав, что можно смягчить ужас этого преступления, если провозгласить брата божественным, он, говорят, сказал: «Пусть будет божественным, лишь бы не был живым». Молва утверждала, что он попросил Юлию примирить его с единокровным братом и, когда она приняла их обоих у себя наедине, зарубил его прямо в ее объятиях, которыми она судорожно пыталась защитить Гету.
Римская монета эпохи Каракаллы с изображением корабля
Каракалла много воевал на Западе и Востоке, хотя проявил себя более как выносливый воин, нежели как разумный полководец, по меткому выражению Е. В. Федоровой. Интересующее нас происшествие произошло во время его похода на Восток в 214–217 гг. Военная экспедиция началась в Равенне – базе римского флота со времен Октавиана Августа. Как пишет Э. Хаттон (пер. с англ. – Е.С.): «Именно война с Секстом Помпеем явно показала, каким быть будущему Равенны. Во время этих событий мы уже обнаруживаем Равенну, как обустроенный морской порт, видимо, вспомогательный (на том побережье) по отношению к Брундизиуму, как Мизены на Тирренском море по отношению у Путеолам; и там Октавиан строил корабли. Однако лишь когда Октавиан одолел всех своих врагов и сделался императором, учредил и в общем отрегулировал свое великое правление, он избрал Равенну главным портом всей Италии на востоке, так же как Мизены – на западе. В войнах, которые Октавиан вел за то, чтоб овладеть монархией, установленной его великим дядей, он познал две вещи. Он узнал необходимость и ценность власти на море и понял уникальную позицию Равенны в отношениях Востока и Запада».
По словам Тацита, «Италию на обоих морях охраняли два флота: один со стоянкой в Мизенах, другой – в Равенне». По взвешенным оценкам, в том и другом флотах пребывали по 80 больших кораблей. Флавий Вегеций Ренат (IV в. н. э.) писал: «Обыкновенно у Мизенского мыса и в Равенне стояло по легиону с флотом, чтобы быть близко на случай защиты города, чтобы, когда того потребуют обстоятельства, без замедления, без объездов они могли двинуться на кораблях во все части света. От флота в Мизенах поблизости находились Галлия, Испания, Мавритания, Африка, Египет, Сардиния и Сицилия. Из Равенны же флот обыкновенно плыл прямо в (оба) Эпира, Македонию, Ахайю, Пропонтиду, Понт, на Восток, к Кипру и Криту, так как в военных делах быстрота обычно приносит больше пользы, чем доблесть».
Так что именно из Равенны флот Каракаллы направился в Альтин; позднее, судя по приведенному ниже тексту, к нему присоединился самодержец, и в Геллеспонте с кораблем императора произошло неприятное происшествие (Ч. Старр ошибочно пишет, что судно затонуло), а Каракаллу спас префект флота, как о том повествует Элий Спартиан: «Путь по Фракии он совершил вместе с префектом претория, а затем, переправившись в Азию, он подвергся опасности кораблекрушения – сломалась мачта, так что он должен был вместе с телохранителями пересесть в челнок. Начальник флота взял его на трирему, и он таким образом спасся».
Однако по империи распространили известие, что это сделал сам греко-египетский бог Серапис, даже соответствующую монету в городе Никея отчеканили, посему само имя флотского префекта-спасителя до нас не дошло. Равеннский флот дошел тогда до Берита (современный Бейрут), где был обнаружен надгробный памятник равеннского триерарха времени парфянского похода Каракаллы. За отличие в этой кампании и равеннский флот, и действовавший с ним в паре мизенский получили от императора почетные названия «верный мститель» – pia vindex.
Сам победоносный Парфянский поход завершился, однако, типично для подобного рода тирана: остановившись для естественных отправлений организма, он был зарублен своими же воинами.
Корабельное кладбище на дне гавани Елевферия (IV в.)
В VIII–X вв. неизвестный византийский книжник записал: «Гавань Елевферия построил Константин [I] Великий тогда же, когда строил Город (т. е. Константинополь. – Е.С.), а надзирал за строительством патрикий Елевферий. Стояла в гавани мраморная статуя Елевферия, держащего лопату-веялку и шестичастную суму (в другом варианте – несшего корзину на плечах. – Е.С.). А когда Феодосий [I] высыпал туда грунт от построенной колонны Тавра (на этой колонне была водружена статуя самого Феодосия. – Е.С.), гавань обмелела».
Может, это только краеведческое предание соответствующей ценности (то есть никакой), объясняющее ровное место у дворца Елевферия. Важно не это, а то, что сравнительно недавно эта давно забытая гавань преподнесла большой сюрприз. Известно, где она располагалась (между нынешними стамбульскими улицами Гази Мустафы Кемаль-паши и Кючюк-Ланга) и что представляла собой 2,5 мили набережных с пирсами. И вот, в 2004 г., во время прокладки большого подводного туннеля через Босфор в южной части района Еникапы на глубине 12 метров обнаружили целое корабельное кладбище, располагавшееся на дне бывшей гавани Елевферия. Она была заилена наносами реки Ликос еще в древности (и в этом византийский книжник был, безусловно, прав) и отстоит от нынешней береговой линии аж на 270 метров. По данным на 2017 г., обнаружены и подняты 37 кораблей, преимущественно – IV в., хотя есть и более поздние; многие практически целые, причем некоторые из них – неизвестных доселе конструкций! Материалом служили каштан, кипарис, белый и красный дуб. Многие суда доверху набиты разного рода товарами, зачастую – отлично сохранившимися в иле: явно, это последствия кораблекрушений, а не затопления от старости на отстое. Обнаружены горшки с вишнями, амфоры, неповрежденные стеклянные и ювелирные изделия, монеты, мотки корабельных канатов, якоря; на одном из судов (под шифром YK-12) найдены пожитки капитана, включающие парадное одеяние и жаровню. Обнаружены останки людей и животных; своей собаке любящий хозяин залечил сломанную лапу… Поражает обилие конских костей – видимо, в более позднее время бывшая гавань использовалась как свалка: дело в том, что византийцы любили лакомиться кониной…
Судно, обнаруженное на дне бывшей гавани Елевферия
Естественно, все грубые механические работы по прокладке туннеля были свернуты, раскопки – проект «Мармарай» – активно продолжались на протяжении 10 лет; все найденное немедленно отправлялось на многолетнюю консервацию и теперь временно размещается на многочисленных складах. Однако находок столь много, что с 2013 г. поиск новых временно приостановлен. Музеефикация найденного исторического сокровища – дело