евский двор сделал на викинга ставку и не ошибся: три года спустя он отвоевал престол Олафа Святого и стал норвежским королем, известным в истории как Харальд Хардрада – Харальд Жестокий, Харальд Суровый Правитель. Погиб при попытке завоевать Англию в битве у Стэмфордского моста.
После этого отступления возвращаемся, собственно, к походу русов на Константинополь. Нестор пишет так: «Послал Ярослав сына своего Владимира на греков и дал ему много воинов, а воеводство поручил Вышате, отцу Яня. И отправился Владимир в ладьях, и приплыл к Дунаю, и направился к Царьграду. И была буря велика, и разбила корабли русских, и княжеский корабль разбил ветер, и взял князя в корабль Иван Творимирич, воевода Ярослава. Прочих же воинов Владимировых, числом до 6000, выбросило на берег, и, когда они захотели было пойти на Русь, никто не пошел с ними из дружины княжеской. И сказал Вышата: «Я пойду с ними». И высадился к ним с корабля, и сказал: «Если буду жив, то с ними, если погибну, то с дружиной». И пошли, намереваясь дойти до Руси. И сообщили грекам, что море разбило ладьи руси, и послал царь, именем Мономах, за русью 14 ладей. Владимир же, увидев с дружиною своею, что идут за ними, повернув, разбил ладьи греческие и возвратился на Русь, сев на корабли свои. Вышату же схватили вместе с выброшенными на берег, и привели в Царьград, и ослепили много русских (считается, порядка 700–800. – Е.С.). Спустя три года, когда установился мир, отпущен был Вышата на Русь к Ярославу».
Теперь «посмотрим» с другой стороны. Историк, философ, придворный и монах Михаил Пселл был непосредственным очевидцем гибели русского флота, которую он следующим образом описал в своей «Хронографии»:
«Не успели подавить мятеж, как началась война с варварами. Неисчислимое, если можно так выразиться, количество русских кораблей (другой византийский историк, Михаил Атталиат (1021–1080), пишет о 400 русских кораблях. – Е.С.) прорвалось силой или ускользнуло от отражавших их на дальних подступах к столице судов и вошло в Пропонтиду. Туча, неожиданно поднявшаяся с моря, затянула мглой царственный город. Дойдя до этого места, хочу рассказать, почему они без всякого повода со стороны самодержца пустились в плаванье и двинулись на нас походом.
Это варварское племя все время кипит злобой и ненавистью к Ромейской державе и, непрерывно придумывая то одно, то другое, ищет предлога для войны с нами. Когда умер вселявший в них ужас самодержец Василий (Болгаробойца. – Е.С.), а затем окончил отмеренный ему век и его брат Константин, и завершилось благородное правление, они снова вспомнили о своей старой вражде к нам и стали мало-помалу готовиться к будущим войнам. Но и царствование Романа сочли они весьма блестящим и славным, да к тому же и не успели совершить приготовлений; когда же после недолгого правления он умер и власть перешла к безвестному Михаилу, варвары снарядили против него войско; избрав морской путь, они нарубили где-то в глубине своей страны лес, вытесали челны, маленькие и покрупнее, и постепенно, проделав все в тайне, собрали большой флот и готовы были двинуться на Михаила. Пока все это происходило и война только грозила нам, не дождавшись появления росов, распрощался с жизнью и этот царь, за ним умер, не успев как следует утвердиться во дворце, следующий, власть же досталась Константину, и варвары, хотя и не могли ни в чем упрекнуть нового царя, пошли на него войной без всякого повода, чтобы только приготовления их не оказались напрасными. Такова была беспричинная причина их похода на самодержца.
Скрытно проникнув в Пропонтиду, они прежде всего предложили нам мир, если мы согласимся заплатить за него большой выкуп, назвали при этом и цену: по тысяче статиров на судно с условием, чтобы отсчитывались эти деньги не иначе как на одном из их кораблей. Они придумали такое, то ли полагая, что у нас текут какие-то золотоносные источники, то ли потому, что в любом случае намеревались сражаться и специально выставляли неосуществимые условия, ища благовидный предлог для войны. Поэтому, когда послов не удостоили никакого ответа, варвары сплотились и снарядились к битве; они настолько уповали на свои силы, что рассчитывали захватить город со всеми его жителями.
Морские силы ромеев в то время были невелики, а огненосные суда, разбросанные по прибрежным водам, в разных местах стерегли наши пределы. Самодержец стянул в одно место остатки прежнего флота, соединил их вместе, собрал грузовые суда, снарядил несколько триер, посадил на них опытных воинов, в изобилии снабдил корабли жидким огнем, выстроил их в противолежащей гавани напротив варварских челнов и сам вместе с группой избранных синклитиков в начале ночи прибыл на корабле в ту же гавань; он торжественно возвестил варварам о морском сражении и с рассветом установил корабли в боевой порядок. Со своей стороны варвары, будто покинув стоянку и лагерь, вышли из противолежащей нам гавани, удалились на значительное расстояние от берега, выстроили все корабли в одну линию, перегородили море от одной гавани до другой и, таким образом, могли уже и на нас напасть, и наше нападение отразить. И не было среди нас человека, смотревшего на происходящее без сильнейшего душевного беспокойства. Сам я, стоя около самодержца (он сидел на холме, покато спускавшемся к морю), издали наблюдал за событиями.
Так построились противники, но ни те ни другие боя не начинали, и обе стороны стояли без движения сомкнутым строем. Прошла уже большая часть дня, когда царь, подав сигнал, приказал двум нашим крупным судам потихоньку продвигаться к варварским челнам; те легко и стройно поплыли вперед, копейщики и камнеметы подняли на их палубах боевой крик, метатели огня заняли свои места и приготовились действовать. Но в это время множество варварских челнов, отделившись от остального флота, быстрым ходом устремилось к нашим судам. Затем варвары разделились, окружили со всех сторон каждую из триер и начали снизу пиками дырявить ромейские корабли; наши в это время сверху забрасывали их камнями и копьями. Когда же во врага полетел и огонь, который жег глаза, одни варвару бросились в море, чтобы плыть к своим, другие совсем отчаялись и не могли придумать, как спастись.
В этот момент последовал второй сигнал, и в море вышло множество триер, а вместе с ними и другие суда, одни позади, другие рядом. Тут уже наши приободрились, а враги в ужасе застыли на месте. Когда триеры пересекли море и оказались у самых челнов, варварский строй рассыпался, цепь разорвалась, некоторые корабли дерзнули остаться на месте, но большая часть их обратилась в бегство. Тут вдруг солнце притянуло к себе снизу туман и, когда горизонт очистился, переместило воздух, который возбудил сильный восточный ветер, взбороздил волнами море и погнал водяные валы на варваров. Одни корабли вздыбившиеся волны накрыли сразу, другие же долго еще волокли по морю и потом бросили на скалы и на крутой берег; за некоторыми из них пустились в погоню наши триеры, одни челны они пустили под воду вместе с командой, а другие воины с триер продырявили и полузатопленными доставили к ближайшему берегу. И устроили тогда варварам истинное кровопускание, казалось, будто излившийся из рек поток крови окрасил море.
Разгромив таким способом варваров, царь покинул берег и победителем вернулся во дворец».
Византийский василевс был достаточно мудр, чтобы даже после такого инцидента поддерживать с Русью хорошие отношения; более того, они были скреплены междинастическим браком: Мономах выдал за Всеволода, другого сына Ярослава, свою дочь от первого брака; точное имя ее история, к сожалению, не сохранила (то ли Мария, то ли Анна), обычно именуя по отцу – Мономахиней. Русский внук императора вошел в историю с прозвищем своего византийского деда: это был Владимир Мономах.
Гибель «Белого корабля» у берегов Нормандии (1120 г.)
До 25 ноября 1120 г. король Англии Генрих I Боклерк (1068–1135; правил с 1100 г.) мог считать себя вполне счастливым. Младший сын великого Вильгельма Завоевателя – герцога Нормандии и покорителя Англии, при разделе наследства отца он не получил, можно сказать, ничего. Старший брат Роберт, будущий крестоносец, из-за неустойчивости характера и свары с отцом был обойден престолонаследием и получил лишь герцогство Нормандское (фамильное наследие отца). Средний, Вильгельм II Рыжий, стал королем Англии. Младший, Генрих, получил в качестве своеобразного «кота в сапогах» 5000 фунтов серебра наличными.
Роберт, разумеется, желал стать королем, Вильгельм – объединить под своей властью все наследие отца, поэтому старшие братья регулярно конфликтовали, и Генрих поддерживал то одного, то другого, пока старшие не объединились против младшего. Так что ему ничего особо лучезарного не светило. Но то ли судьба, то ли его собственные старания все изменили и вознесли его на английский престол: в 1100 г. король Вильгельм погиб на охоте, якобы случайно подстреленный рыцарем Уотом Тиррелом, а война со старшим братом закончилась победой Генриха в битве при Таншбрэ в Нормандии (1106 г.). Роберт был пленен и умер в заточении долгие годы спустя (в 1134 г.) в Кардиффском замке (его сын Вильгельм Клитон пытался вернуть наследие отца при поддержке французского короля и графа Фландрии, подняв восстание в Нормандии в 1123–1124 гг., но безуспешно, и позже (в 1128 г.) погиб).
Жизнь и правление Генриха близились к закату. Он вполне мог считать себя счастливым: наследник Вильгельм подавал большие надежды, дочь Генриха Матильда стала императрицей Священной Римской империи; имелись и побочные дети. Будущее династии казалось безоблачным – до проклятой катастрофы «Белого корабля» («Бланш-нёф» на англо-нормандском диалекте), унесшей не только жизни троих детей короля, но и весь цвет молодежи англо-нормандской знати. Считается, что на борту «Белого корабля» было порядка 300 человек, включая 140 рыцарей, 18 знатных дам, не менее 50 человек команды.
Мы нашли подлинный рассказ об этом событии в труде современника, летописца Уильяма Мальмсберийского (1090–1143), «Книга королей Англии» (параграф 419), который и предлагаем в сделанном нами переводе с комментариями: