Но даже бесчинства в окрестностях столицы не были пределом мечтаний разбойников: очевидно, памятуя о времени смуты, с которого начинался век, они собирались отправиться в Польшу и там подговорить шляхтичей вновь двинуться на Москву. Позднее на дознании члены банды показали, что сам Кропотов часто говорил, что отправится к польскому королю за войском, чтобы потом вернуться в Москву и всех своих недругов повесить. А это уже называлось государственной изменой.
Преступления Кропотова и его банды были раскрыты в апреле 1679 года.
Заслуга в этом принадлежала стоявшему во главе следствия боярину Хлопову, который с самого начала подозревал, что банда столь долго уходит от следствия из-за своего высокого положения. Хлопов патрулировал подмосковные уезды с отрядом стрельцов и вскоре напал на след. Но даже тогда он еще не подозревал, что главарем окажется стольник Кропотов, с которым он виделся во дворце почти каждый день. Хлопов узнал о том, что Кропотов возглавляет банду от стольников Лаврентьева и Васильева, попавших в стрелецкую засаду.
Некоторые стольники днем служили царю, а ночью разбойничали
Сам Прохор и его ближайшие сообщники сбежали из Москвы, но потом решили вернуться и искать заступничества у князей В.В. Голицына, С.С. Волконского и Г. Чертенского. Кстати, Кропотов был ранее приказчиком вотчины князя В.В. Голицына и занял у него большую сумму денег. Прохор бежал в село Городня под Тверью, где рассчитывал договориться с Голицыным о заступничестве, но ни у него, ни у других понимания не нашел: от него отшатнулись все.
Кропотов с частью сообщников попытался уйти от погони. Им удалось преодолеть несколько уездов, но в результате вооруженного столкновения несколько человек были убиты, а сам Прохор схвачен: его выманили в Москву, передав фальшивое письмо от Голицына.
Хотя всех участников злодеяний велено было брать живыми, некоторые погибли в ходе столкновения со стрельцами, а иные странным образом скончались уже в темнице, и ходили слухи, что им помогли отправиться на тот свет некие люди, нанятые князем Голицыным, которому, возможно, было что скрывать. Едва ли князь был замешан в разбое, но ведь и Прохор, и другие мещерские бояре постоянно находились в его доме и были в курсе всех его дел.
Бандитов подвергли жестоким пыткам, стремясь выявить круг заговорщиков. 17 июля 1679 года трое предводителей – сам Прохор Кропотов, его брат Лаврентий и стольник Зубов – были казнены на Красной площади путем отсекновения головы. Символично, что к месту казни их доставили на той же телеге, на которой только что везли Стеньку Разина.
Семью Кропотовых сослали в Сибирь. Остальные бандиты также были сосланы в Сибирь, а их родственники разжалованы в городовые дворяне и лишены привилегий.
Интересно, что пострадали даже князья Волконский и Чертенский, которые не оказали Кропотову помощи: им предписали покинуть Москву и поселиться в своих имениях.
Зато князю Голицыну удалось выйти сухим из воды. Во-первых, то самое село Городня, куда так рвался Кропотов, он подарил царю – на «царские рыбные ловли». И, во-вторых, Голицын бывал очень убедителен и, конечно, смог оправдаться.
О дальнейшей судьбе некоторых осужденных стало известно. Так, сосланный в Курск бандит С. Писарев стал запойным пьяницей, закладывал и продавал поместья, вел себя как бешеный, часто устраивал драки и нападал на случайных встречных.
Имущество осужденных, причем немалое, было конфисковано. У Кропотова, по некоторым данным, было 80 дворов, у Т. Киселева – 67 дворов, у Г. Бехметьева – 33 двора, у стряпчего Абросимова – 10 дворов, у Мещерского – 6 дворов.
Для чего же этим вполне обеспеченным людям понадобилась такая кровавая и рискованная авантюра? Пощекотать нервы себе и безвинным людям? Ощутить вседозволенность и власть над другими? Наиболее полно эти события освещены в книге историка П.В. Седова «Закат Московского царства». Судя по всему, эти люди, представители уездного дворянства, внезапно попавшие в Москву на службу, просто не справились с обилием впечатлений – им хотелось чего-то большего: власти, куражу, денег.
Клопенок и бравые капитаны
Только что начался XVIII век, а вместе с ним и Северная война. С крестьян начали взимать дополнительный, чрезвычайный налог. В 1702 году бежецкий воевода собирал с каждого двора по 2,25 рубля, полторы осьмины (157,5 л) ржаного хлеба, пол-осьмины (52,5 л) овса и 20 пудов сена. К весне поборы с крестьян еще выросли.
И теперь уже помещики Бежецкого уезда (ныне – Тверская область) жаловались в центр на невыносимую жизнь, которую им устроили «многие воры и разбойники… руские люди и кореленя…» (Материалы Российского государственного архива древних актов. – Здесь и далее цит. по: Усенко О.Г. «Эхо северной войны: разбойничество в Бежецком уезде (1702 год)»).
Словом «кореленя» называли в то время уроженцев Карелии, которых в Бежецком уезде было довольно много.
К бежецким помещикам присоединились помещики Новгородского и Устюжско-Железопольского уездов, утверждая, что банда орудует там, «где те уезды сошлис поблиску». Кстати, там, в Устюжско-Железопольском уезде, бандитов довольно успешно гонял бравый капитан Арист Михельсон, о котором речь пойдет позже.
Деяния Кропоткина не были крестьянским восстанием. Просто некоторые наиболее решительные и аморальные крестьяне, лишенные чувства эмпатии, но жаждущие наживы и жестоких развлечений, сбились в разбойничий отряд и стали грабить и убивать.
Набеги разбойников начались весной 1702 г.
Деятельность разбойников началась весной 1702 года, примерно в марте – апреле. В банду входили местные крестьяне, карелы-переселенцы и беглые солдаты. О том, что там были дезертиры, свидетельствуют солдатские сумы, принадлежавшие некоторым бандитам. Ну куда же без беглых солдат: у них и оружие имелось, и убивать они умели лучше остальных, и духовность у них после войны притупилась.
Через месяц после начала разбойничьей деятельности в шайке состояло уже около сотни человек. У них было все как будто по-настоящему – и собственное знамя с «кумашными значками» из тафты, и разнообразное оружие – от ружей, пистолетов и пищалей до рогатин, копий и бердышей.
Сегодня такое большое преступное объединение назвали бы ОПГ или ОПС. В то время группировка была схожа с казацким отрядом и была названа самими разбойниками «станицей».
Атаманом неуловимой шайки стал некий Степан Алексеевич Кропоткин, а его заместители назывались есаулами. Кропоткин получил прозвища Клопенок и Чекмарь. Слово «чекмарь» на современном языке звучало бы как «дубина» или «колотушка». Хорошее прозвище для главаря и крутого парня. Но почему же Клопенок? Возможно, так его называли в детстве.
Откуда взялся этот Кропоткин-Клопенок неизвестно. Был ли он коренным жителем Бежецкого уезда, можно только предполагать. Говорили, что и брат Клопенка Андрей Крохарь, и его зять Варлам Тимофеев разбойничали вместе с ним. Этот зять Тимофеев был из деревни Лазорково Бежецкого уезда, принадлежавшей помещику Петру Козловскому. Позднее состав шайки начал понемногу проясняться, чему способствовали задержания бандитов. Так были пойманы русские В. Тимофеев, Г. Федоров, Ф. Раденок: первый из названных был зять атамана. Все эти люди были помещичьими крестьянами Бежецкого уезда. Но были среди пойманных и карелы из дворцовых крестьян – А. Павлов, М. Константинов.
Долгое время шайку невозможно было обнаружить, потому что у нее не было своего логова или лесного лагеря. Места расположения все время менялись. Кроме того, часто разбойники просто расходились по своим домам к семье или отсиживались у становщиков – тех, кто держал у себя притон и прятал награбленное. Они же кормили бандитов и давали ночлег.
Любимым местом «станицы» была деревня Иван-гора в Кесемской волости (ныне – тоже Тверская область), где у банды имелись два русских становщика – Федор Федоров из деревни Васюткино, принадлежавшей стольнику Л.М. Глебову, и Константин Кириллов из деревни Ледково, принадлежавшей Я.В. Федорову. Вторым лежбищем шайки стало карельское село Мякишево Пятницкой волости, где становщиками были карелы – Василий Пантелеев из деревни Благовещенье Сандовской волости и Федор Семенов из деревни Тимошкино Пятницкой волости. Родственники членов шайки тоже часто были становщиками, а приятели прятали некоторых разбойников уже в конце 1702 года, когда шайка потерпела крах. Такими укрывателями были карелы из деревень Пятницкой волости – крестьянин Игнатий из Ильинской, Лукьян из Терпигорева и отец М. Константинова из деревни Быково. Семен Домренок и его братья из деревни Берези тоже укрывали у себя членов шайки.
Грабили помещиков, священников и зажиточных дворцовых и монастырских крестьян. В первый раз еще в апреле 1702 года напали на село Якушкино, ограбили помещицу-вдову Склятину и ее крестьян. Потом ограбили село Елкино, принадлежавшее князю И.М. Юсупову-Черкасскому.
В Новгородском уезде ограбили несколько сел, убили двух местных попов и их причетников, закололи копьем сына пономаря «и, вспоров груди и утробу, вынели из нево сало...».
Уже в середине мая, вернувшись в Бежецкий уезд, они разорили село Черемесь, в котором пострадали дома вдов Аксиньи Михайловой и Катерины Милюковой. Помещиц и их слуг жгли и мучили.
В селе Погорелки князя А.Ю. Мещерского и деревне Бориса и Глеба князя П.Ф. Хилкова тоже побывали люди Клопенка. Разорили и разграбили все дома, а двух крестьян и крестьянку замучили до смерти и сожгли.
Брали «пожитки и денги», но зачем-то портили и то, что забирать не было смысла: «платце плохое и всякую домовую рухледь и спосуду, чего они с собою не взяли, и то все на огне пожгли и изрубили и изломали».
Для чего было творить такое зверство – и своего брата крестьянина жечь, и все ненужные вещи ломать? Это уже напоминало живодерство и садизм.