Финала этой душещипательной истории мы не знаем. Известно только, что архиепископ Маркелл был, очевидно, милосердным, ответственным и очень обстоятельным человеком: он не только упросил губных старост немедленно остановить казнь, но и сделал себе труд отправить челобитную царю, ознакомить с нею своего стряпчего Ивана Токмачова и послать еще два письма – царскому духовнику, протопопу Лукьяну Кирилловичу и судье Разбойного приказа, боярину Борису Александровичу Репнину.
Подобные истории с мужеубийцами заканчивались по-разному – иногда челобитные удовлетворяли, иногда отклоняли. Например, Сибирский приказ не счел нужным удовлетворить коллективную челобитную от жителей Енисейска, когда была приговорена к смерти крестьянка, зарезавшая своего супруга.
Интересно, что как раз в случае с крестьянкой Енисейска способ убийства больше свидетельствует о непреднамеренности убийства – то есть о состоянии аффекта у женщины, которая, возможно, непроизвольно защищалась от вооруженного ножом человека и превысила самооборону. А удавление супруга Агриппиной больше походило на продуманное и спланированное убийство: трудно себе представить, чтобы слабая женщина удавила бодрствующего и здорового мужчину. Скорее всего, это могло быть убийство во сне подушкой: если Агриппина боялась более сильного мужа, она вполне могла дождаться ночи и осуществить свой замысел, что уже свидетельствовало о заранее спланированном преступлении.
Но не стоит слишком уповать на редкое милосердие губных изб: обычно благополучно закончившиеся истории такого типа вовсе не были связаны с проявлением сострадания и милосердия. Чаще всего просьбы о помиловании удовлетворялись не из-за справедливого дознания, а по случаю какого-нибудь праздника царской семьи. Так, женщине, убившей мужа в Иловайске, в 1689 году смягчили наказание только потому, что наступила «всемирная радость» – царь Петр Алексеевич женился на Евдокии Лопухиной. Чем закончилась эта «всемирная радость» для супруги царя и ее сына, мы тоже помним.
Вор-перевертыш
Этот человек действительно существовал, но имя его превратилось в миф, легенду для крестьян и любителей старины, а писатель М.Е. Салтыков-Щедрин даже назвал его прозвищем одного из своих героев: «…Брат Степан с первого же раза прозвал его Ванькой-Каином. Собственно говоря, ни проказливость нрава, ни беззаветное и, правду сказать, довольно-таки утомительное балагурство, которыми отличался Иван, вовсе не согласовались с репутацией, утвердившейся за подлинным Ванькой-Каином, но кличка без размышления сорвалась с языка и без размышления же была принята всеми» (М.Е. Салтыков-Щедрин «Пошехонская старина»).
В 1755 году состоялся суд над крестьянином Ванькой Каином, настоящая фамилия которого была Осипов. В каком-то смысле это был предшественник знаменитого Эжена Видока – шефа и реформатора парижской полиции, вышедшего из среды каторжников. Но судьба Видока сложилась не в пример благодатнее: он много полезного сделать успел, а потом был просто отправлен на покой и даже оставил мемуары.
Ванька-Каин. Гравюра XVIII в.
Кстати, Ваньке Каину впоследствии тоже приписывали мемуары, которые он якобы написал сам, но скорее это была умелая мистификация, тем более что слабо верится, что этот крепостной умел писать. Однако изданная о его жизни книга была опубликована и пользовалась небывалым успехом.
И все же Каину повезло меньше, чем Видоку. Возможно, потому, что, в отличие от последовательного Видока, завязавшего с криминалом ради наведения порядка, Ванька одновременно сочетал в себе и осведомителя полиции, и грабителя.
Осипов был крепостным, дворовым московских купцов Филатьевых, но рано познакомился с воровской жизнью. Начав с карманных краж, он словно вдруг одумался и явился с повинной, пообещав помогать в поимке опасных преступников. Так он превратился в стукача под прикрытием, продолжая при этом свое преступное дело. Причем после начала сотрудничества с сыщиками, он обнаглел еще больше и вскоре стал паханом, возглавив небольшую шайку, которая ловила воров и грабила в темных переулках хорошо одетых граждан. Благодаря Каину сыщики поймали более 700 воров: он умело сдавал конкурентов.
В банду Каина входили беглые крестьяне, солдаты-дезертиры и работники мануфактур. Разбойничал Ванька, как и многие другие грабители, в хорошо знакомых москвичам местах – практически в центре столицы. Местом сбора бандитов были мосты у Китай-города и местные кабаки. В районе Китай-города, где находились трапезные и конюшни, часто появлялись купцы, любившие обмывать выгодные сделки. Конечно, они сразу становились добычей воров и разбойников. Случались и бесследные исчезновения торговцев.
Когда о двуличии Каина стало известно властям, московский генерал-полицмейстер А. Татищев испросил у императрицы Елизаветы Петровны разрешение ликвидировать негодяя. Когда следствие было закончено, Ваньку приговорили к смертной казни, но за заслуги в поимке преступников заменили ее выжиганием на лице клейма «Вор», вырезанием ноздрей и пожизненной каторгой.
И нашим, и вашим
Вообще, мошенники, вроде Ваньки Каина, были на Руси отборные, а жизнь и деяния их оказались куда как интереснее обычного разбоя. Тут мозги надо было иметь.
У Астафия Трифоновича Долгополова мозги были. И, в отличие от Каина, он не останавливался на мелкотемье. Этот Долгополов ухитрился последовательно вводить в заблуждение не каких-то там губных старост и воров, а саму императрицу Екатерину II и самозванца Емельяна Пугачева, выдававшего себя за императора Петра III.
Этот ничем на первый взгляд не примечательный человек родился в 1720 году. Став торговцем, он много разъезжал и даже возил овес для лошадей императора Петра III – настоящего, не самозванца. Однако что-то у него не заладилось. Можно предположить, что талантливые мошенники не всегда бывают талантливыми купцами. А разорившись окончательно, Долгополов понял, что его единственный шанс – это афера, причем многоступенчатая. Кстати, нечто подобное в нашей книге еще встретится: Саймон Фрейзер, 11‑й лорд Ловат, по прозвищу Лис, будет сновать между французским и британским королевскими дворами, решая, куда выгодно примкнуть.
Долгополова высекли кнутом, клеймили и отправили в Сибирь
Вначале Долгополов прослышал о Пугачеве, выдававшем себя за убитого императора. Это был шанс поживиться. И мошенник познакомился с соратником самозванца Канзафаром Усаевым. Вдвоем они выехали из Казани, и наглый Астафий начал играть роль посыльного царевича Павла. Это была блестящая актерская игра: самозванец рассыпался перед другим самозванцем в восторженных комплиментах, заверял его в том, что его сын и наследник страшно счастлив, что отец жив и мечтает встретиться с ним. Пугачев все понял. Но разоблачить авантюриста означало разоблачить и себя тоже, поэтому он охотно принял игру и пообещал Астафию денег за услугу. Теперь они оба ломали комедию. Пугачев якобы узнал любимого гонца своего сына и был к нему особенно расположен. Этого и ждал Долгополов, который тут же напомнил «императору» о долге. Пугачеву пришлось отдать мошеннику три тысячи рублей. Забрав этот лихой куш, Астафий поехал в Петербург.
Там Астафий, называвший себя разными именами, познакомился с фаворитом императрицы, графом Орловым, и вошел к нему в доверие. Заметим – в доверие. К тому самому графу Орлову, который сам мастерски морочил голову княжне Таракановой. И так этот Астафий, которого ныне мало кто вспомнит (ну разве что историки или этнографы), поднимался все выше и выше по государственной лестнице, и никто из правителей не смог его раскусить. Умный, хитрый и сообразительный мошенник нагрел всех на большие деньги. 18 июля 1774 года Долгополов пришел к Орлову и сказал, что знает кое-что о Пугачеве. Орлов встрепенулся и крикнул: «Зови!»
Долгополов сообщил, что он-де яицкий казак, и его воинство разочаровано в бунтовщике. Если матушка императрица простит своих глупых подданных, они самолично доставят ей самозванца.
При этом у Астафия было при себе письмо от 324 казаков – для пущей убедительности, а еще для того, чтобы тут же попросить денег: надо ведь всем участникам заплатить за помощь в поимке особо опасного разбойника.
Если 324 казака получат по 10 рублей каждый, то это будет три с лишним тысячи. Орлов поверил ему и вместе с ним поехал в Царское Село. Долгополов же всю дорогу убеждал графа, что казаки были обмануты, их ввели в заблуждение, что они раскаиваются и жаждут сдать главаря. Орлов смотрел на него с обожанием. А утром, едва переступив царственный порог, Долгополов принялся актерствовать перед Екатериной. Суммы, на которую он надеялся, в наличии не оказалось – 3 тысячи он получил, а остальное было выдано в виде расписки. Кроме того, императрица пожаловала Астафию лично двести червонцев золотом и несколько отрезов дорогой ткани, а потом распорядилась создать комиссию для секретной операции по поимке Пугачева. Комиссия состояла из трех человек – Долгополова, Рунича и Галахова. Сотоварищам Астафий изложил план – ехать на Яик и прямо из рук казаков получить самозванца, чтобы доставить его правосудию. Однако Долгополов опоздал. Когда он отправился на встречу с казаками, чтобы передать им деньги и забрать самозванца, выяснилось, что Пугачев уже пойман. Долгополов понял, что ему надо бежать.
Разумеется, на допросе Пугачев не стал скрывать, что к нему приходил некий торговец, знакомый с императором Петром III и его сыном Павлом. И имя назвал – Долгополовым Асташкой зовется тот крысеныш, которому он лично передал три тысячи рублей, с коими он поехал в столицу.
Далее Долгополов вроде бы совершил оплошность – отправился в маленький город, где у него было жилище, и надеялся там отсидеться. Но его нашли, высекли кнутом, клеймили и отправили в Сибирь. И даже там Долгополов ухитрился вести вполне нормальную жизнь. Он работал, становился крестным младенцев, пережил и казненного Пугачева, и умершую в 1796 году императрицу. Судя по архивным данным, сам мошенник скончался в 1800 году.