Фальшивомонетчики
О деньги, деньги! Для чего
Вы не всегда в моем кармане?
Одет прилично. Гладко выбрит.
Кто знал, что он бумажник стибрит?
Во второй половине XVII века начали смягчаться наказания за изготовление фальшивых денег. Смертную казнь путем «залития горла свинцом» отменили 18 сентября 1661 года, а 21 октября появился соответствующий указ. Теперь за торговлю медью для денежного дела, сбыт фальшивых монет, подделку монет и укрывательство фальшивомонетчиков могли наказать кнутом или батогами. А за кражу денег с денежного двора наказывали кнутом или отсечением пальцев. Но изготовление фальшивых монет продолжалось, и было решено изъять из обращения медные монеты, после чего в 1662 году начался Медный бунт. После указов 1663 года фальшивомонетчиков вместе с женами и детьми стали ссылать в Сибирь, а рецидивистов, которые так и не прекратили этим заниматься даже после ссылки в Сибирь, казнили.
В конце 1760‑х годов в Российской империи был издан указ о печатании бумажных ассигнаций для блага подданных и пользы крупного бизнеса. Монета, дескать, доставляла неудобства – тяжела и все такое. На самом деле государство прибегает к таким мерам, когда выпуск монет становится нерентабельным: траты на изготовление превышают стоимость. Через три года от идеи с ассигнациями пришлось отказаться: подделать их ничего не стоило, а 25‑рублевая легко перерисовывалась в 75‑рублевую.
С этого появления бумажных ассигнаций все и началось.
Альфонс
В Российской империи к концу 1760‑х годов правила Екатерина II. Она, как известно, очень благоволила к переезжавшим в Россию иностранцам из Южной и Восточной Европы. Были в ее свите и сербы, и хорваты, и венгры, и румыны. Одним из таких сербов оказался Зорич, или Семен Гаврилович Зорич, как его называли на русский манер.
Этот человек, появившийся на свет в 1745 году, отличался и храбростью, и склонностью к авантюрам, но был лишен рациональности и корысти, в отличие от некоторых своих знакомых. С юности он, став сиротой, воспитывался дядей, премьер-майором, с которым и переехал в Российскую империю. Он учился в кадетском корпусе Санкт-Петербурга и уже в 16 лет принимал участие в Семилетней войне. Он был и рядовым, и унтер-офицером. Побывав в плену, Семен Зорич вовсе не утратил отваги и пользовался уважением у боевых товарищей. Он получил чин поручика и продолжал сражаться.
С началом Русско-турецкой войны 1768—1774 годов Зорич уже командовал отрядом и в 1770 году попал в окружение. Прикрывая в арьергарде отступление своего отряда, он угодил в плен к туркам. Именно там впервые проявился авантюрный характер Зорича. Когда плен и гибель были уже неминуемы, он закричал на турецком языке: «Я – капитан-паша!» То есть приравнял себя к генералу. Так ему удалось спастись. Турецкому султану он понравился, его хотели сделать турецким офицером, но Зорич был верен присяге. Ему пришлось сидеть в тюрьме в тяжелых условиях, и только Кючук-Кайнарджийский мирный договор привел к обмену военнопленными.
Государыня любила отважных мужчин, обладающих смекалкой, и Зорича ей представили. Он был высок, статен, широкоплеч. Познакомить Зорича с императрицей – таков был план князя Потемкина, который хотел сделать Зорича фаворитом монархини и через него влиять на нее. Екатерина часто меняла фаворитов. Так, сначала Потемкин был ее любимцем и мог сам влиять на политику, потом его сменил Завадовский, и Потемкин утратил власть. Зорич казался податливым и недалеким, и Потемкин собирался легко им манипулировать.
С.Г. Зорич. Конец XVIII в.
Летом 1775 года Зорич стал адъютантом Потемкина и понравился императрице. Понравилось ей и то, что он иностранец, а значит – при дворе наступит разнообразие и появятся связи с дипломатами из разных стран. Идиллия продолжалась 11 месяцев, и Зорич получил за преданность крупные суммы денег, бриллиантовый гарнитур и поселение Шклов в Могилевской губернии.
В личности Зорича интересно то, что его достоинства становились и его недостатками. С одной стороны, всех приятно удивляло, что он не амбициозен, не любит интриговать и к власти вовсе не стремится. С другой – именно это делало его ленивым, непросвещенным и не желающим расти и развиваться. Вскоре императрица заметила, что Зорич, будучи ее возлюбленным, охотно принимает финансы и дары, но совершенно не оправдывает положение придворного фаворита: он неинтересен в разговоре, не проявляет ни большого ума, ни изысканных манер. Фаворита принято было предъявлять светскому обществу и дипломатам, чтобы он тоже поддерживал беседу. Зорич с его простоватыми привычками становился неудобен.
Хватило года, чтобы окончательно разочароваться в этом молодом вояке, который вел себя не как вельможа, а как нахлебник. Он любил простые удовольствия, вроде рыбалки или карточной игры, кокетничал с дамами, не разбирался ни в политике, ни в культуре. Потемкин тоже разочаровался в своем ставленнике. Его невозможно было ни подкупить, ни уговорить, ни заинтересовать. И манипулировать им не получалось. Зорич оказался тем самым «лежачим камнем», под который вода не течет.
Думается, гусара тогда заинтересовало бы только какое-нибудь сражение. Поскольку сражения не было, а азарт был, Зорич все чаще оказывался за игорным столом, что очень не нравилось императрице. Она признавала только семейные игры, вроде «дурачка», коммерческие (винт и преферанс). Но она знала меру азартным играм и преследовала игру на деньги. Постоянно оплачивать долги фаворита ей надоело.
Со своими любимцами она расставалась царственно – отделяла их «на хлеба», как сказали бы в давние времена. Так Зорич получил возможность съездить за границу отдохнуть, а потом отправиться в поселение Шклов.
Шклов был в то время городком с 6—7 тысячами населения. Жители, в основном евреи, занимались торговлей, ремеслом, ярмарками. В захолустное село Шклов превратили частые пожары. Принадлежало это бедовое местечко князю Чарторыйскому. Дальнейшая судьба поселения имеет две версии. В соответствии с первой, внук Чарторыйского продал село Российской империи. В соответствии со второй – поселение отобрали за долги, а за крепостных выплатили деньги.
И тут появился Зорич с энтузиазмом первооткрывателя. Обозрев Шклов и окрестности, хозяин понял, что нужны усовершенствования. Он основал Благородное училище для бедных дворян, желающих поступить на военную службу. Число желающих быстро выросло с семидесяти человек до трехсот. В училище давали серьезные знания – три языка, математика, риторика, музыка, танцы, этикет. Всем учащимся выдавались форма, денежное содержание и аккредитация на офицерское звание.
Зорич усовершенствовал и крепостной театр Шклова. Сама Екатерина II из любопытства дважды приезжала посмотреть, каким стал этот город. На самом деле она приезжала, чтобы встретиться с императором Австро-Венгрии. Но Зоричу хотелось напомнить об их былых отношениях, и он специально устроил все в своем дворце по той же схеме, что и в царском – чтобы государыне легче было ориентироваться в незнакомом пространстве. Даже спальня своим гарнитуром должна была напоминать Зимний дворец.
Все эти траты разоряли Зорича. Его поставщиками были ловкие дельцы и просто жулики. Они пользовались простотой и наивностью хозяина города и доводили его до крупных долгов. Зорич начал закладывать имения вокруг Шклова. Едва ли это понимали те, кто когда-то наблюдал и взлет этого человека при дворе, и его дальнейшие нововведения в глухом уголке. К примеру, друг императрицы, великий Вольтер, сочинял о Зориче хвалебные стихи:
«Ты всем всегда благотворишь,
Ко всем щедроты ты являешь,
От всех сторон венцы лавровы
Главу твою покрыть готовы.
Ты общий всех благотворитель
И счастья ищущих рачитель».
А Зоричу приходилось лавировать, выкручиваться. Он многое хотел сделать, но совершенно не разбирался в делах и не умел ничем руководить. Хозяйственник из него был никакой. И тогда он пустился во все тяжкие. Говорили, что Екатерина называла Зорича «хорошим человеком, что творил плохие дела».
Фальшивомонетчики
А мы вновь возвращаемся к указу о печатании бумажных ассигнаций для блага подданных и пользы крупного бизнеса, вышедшему в 1760‑х годах. Эти ассигнации стали результатом той самой Русско-турецкой войны, в которой участвовал Зорич. Благо подданных и польза крупного бизнеса, как мы понимаем, были ни при чем: просто изготавливать деньги из драгоценных металлов стало накладно.
Когда дела Зорича стали совсем плохи, к нему явился родной брат Дмитрий Неранчич. Кстати, это и была настоящая фамилия Зорича, но звучала она сложно, и он предпочел носить фамилию дяди.
Этот Неранчич был оборотистым малым и сразу же обратился к своим приятелям, неким братьям Зановичам – Марку и Аннибалу. В дальнейшем им приписывали самые разные связи и национальности. Говорили, что они сербы или венгерцы, родом из Далмации и т.д. Они переписывались с графом Калиостро, часто бывали в Европе. С Неранчичем они познакомились в Париже за карточным столом и представились ему графами. Многие уже понимали, что это шулеры, игравшие по-крупному, поэтому общались с ними неохотно. А тут новый знакомый поведал им, что есть у него брат – человек хороший и деятельный, но совершенно не разбирающийся в финансах. Братья тут же высказали желание помочь хорошему человеку. Они предложили сдать им Шклов в аренду и пообещали выплачивать Зоричу 100 тысяч в год. Зорич не возражал: выбирать было не из чего. Его даже устраивало, что кто-то занимается его делами, а он живет в свое удовольствие.