т сложно сдержаться при встрече с ними.
Он резко встал и направился к выходу. У вазы, стоящей весьма неустойчиво на тумбочке, Велиал остановился, а затем пальцем столкнул её на пол.
— Ой! Я такой неловкий! — он снова ослепительно улыбнулся и вышел из кабинета.
— А вот не был бы ты такой законченной сволочью, я, может быть, сказал бы тебе то, что успел выяснить мой посланник. А именно, что в доме у тринадцатого лука нет. Он не пеленгуется никакими радарами. Так что удачи, Велиал. Она тебе очень понадобится, если ты, конечно, и с ней не умудрился испортить отношения, — и Асмодей задумчиво щёлкнул пальцами, возвращая разбитой вазе первоначальный вид.
Никаких распоряжений от Светоносного в отношении Велиала не поступало, поэтому князь решил оставить эту часть плана без каких-либо изменений. Да и что может случиться непредвиденного, если хозяин просто хочет вернуть обратно себе свою вещь?
Глава 4
Я зашёл в кабинет амбулатории с некоторой опаской. В коридоре уже сидели три благообразные старушки и о чём-то разговаривали. Пока я проходил мимо, меня словно рентгеном просветили, определяя всю подноготную. И самое главное, при этом даже не отвлеклись от своих важных разговоров об огороде, шумном соседе и повышении цен в местной лавке. Как они умудрялись говорить на три совершенно не связанные между собой темы практически одновременно, оставалось для меня загадкой. Вроде бы больше страждущих не было, да и старушки не выглядели смертельно больными. Ну, это ещё терпимо.
Вот так под пристальными взглядами я и подошёл к кабинету. Уже открывая дверь, услышал громкий шёпот: — Это кто ещё такой? Без очереди пролезть хочет?
— Так врача пока нет. Может, чего у Оксанки спросить хочет? — возразила ей вторая.
— Да знаю я таких! Сначала к Оксанке идут, а потом до приёма там сидят, чтобы первыми пройти. Никакого уважения к старшим, — вторила ей первая, повышая голос, чтобы я совершенно точно услышал, о чём они говорят.
— Тьфу на вас, дуры старые, — подключилась третья. — Это врач и есть!
— А чего он такой молоденький? Михайловна, чего он такой молоденький-то? Точно врач?
— Точно тебе говорю. Он Юрке, племянничку моему паскудному, морду шил.
— Лучше бы он Юрке твоему глотку зашил, больше бы толку было…
Я заскочил в кабинет и закрыл за собой дверь, не дослушав, что ещё я Юрчику должен был зашить. Возле одного из сдвинутых столов стояла молодая темноволосая женщина и забирала длинные волосы в хвост. Судя по белому халату, это была не пациентка.
— Денис Викторович, — она улыбнулась и с размаху закинула расчёску в стол. — А я всё думала, кто сегодня будет приём вести?
— Мне бы что-нибудь надеть, — я огляделся по сторонам, прикидывая, как буду мимо бабок снова проходить, чтобы сбегать в ординаторскую и забрать оттуда свой халат.
— Ой, ну конечно же! — девушка метнулась к шкафу и вытащила халат. — Вот. Для вас уже давно принесли. Я так и знала, что когда-нибудь и вам придётся хлебнуть. Меня, кстати, Оксана зовут, и я медсестра амбулатории.
Она продолжала так весело щебетать, что я сразу понял, всё это не к добру. Появилось очень иррациональное желание закрыть дверь на ключ и сбежать отсюда через окно. Переборов себя и снова прикинув, что в коридоре всего-то три бабульки, я оделся и сел за стол, пытаясь освоиться.
— Это всё очень непривычно, — наконец сказал я, осторожно кладя перед собой фонендоскоп. — Я не привык к такому… хм… конвейеру.
— Ну вообще-то только кажется, что приём — это что-то лёгкое. На самом деле у нас есть всего несколько минут, чтобы понять, что с пациентом, и принять решение о дальнейших действиях, — Оксана посмотрела на меня сочувственно. — Главное не считать, что те, кто сюда приходят, в неотложной помощи не нуждаются. Всякое бывает, всегда нужно быть настороже. Ну и диагностический поиск в голове выстраивать от простого к сложному. А то так у каждого пациента лихорадку западного Нила можно заподозрить. Но и про неё забывать всё равно не стоит, — протараторила она и скромно улыбнулась.
— Не могу сказать, чтобы вы меня успокоили, — я покачал головой, обдумывая всё, что она говорила.
Нам в академии ничего про ведение больных в амбулаториях не рассказывали и не готовили к такому. И правда, зачем военному врачу заниматься подобной ерундой? По статусу не положено, да и, как мне казалось, знания здесь всё же специфичные нужны.
— Ничего, освоитесь, — решительно ответила она.
— Проблема в том, Оксаночка, что я не хочу здесь осваиваться, — тяжело вздохнув, я повертел в руках ручку. — Записывать обязательно?
— Конечно, — она пожала плечами. — Вы же прежде всего для себя запись делаете и для коллег. Или у вас феноменальная память, и вы прекрасно запомните каждого пациента?
— Нет, у меня память не настолько хорошая, ты права, — я бросил ручку рядом с фонендоскопом. — К тому же, если дело дойдёт до дисциплинарной комиссии, эти записи будут моим единственным доказательством того, что я не олень и всё делал правильно.
— Ну вот видите, у вас уже получается, — Оксана широко улыбнулась. — Да не волнуйтесь. Сегодня немного народу. Записано семнадцать человек. По неотложке ещё пять-шесть придут, не больше.
— И это немного⁈ — вырвалось у меня непроизвольно.
— Конечно, — она пожала плечами. — У нас, как ни крути, центр куста. Только в самом Аввакумово проживает около четырёх тысяч человек, плюс ещё округу нужно учитывать. Давно уже вопрос поднимается о втором фельдшере в амбулаторию, да никто ехать сюда не хочет. О постоянном враче и не мечтаем даже.
Я моргнул и посмотрел на окно. Почему-то даже не думал, что в Аввакумово столько людей проживает. Да и откуда мне было знать? Экскурсию по посёлку мне никто не проводил, а сам я только маршрут от дома до работы знаю. Ну и ещё дом, где местный глава поселения живёт.
Идея сбежать отсюда к такой-то матери вернулась с новой силой и становилась навязчивой. Оксана смотрела на меня сочувственно некоторое время, но, кинув взгляд на часы, решительно поднялась со своего места.
— Ну что же, готовы? Я отрицательно помотал головой. — Отлично, тогда я приглашаю первого.
Медсестра сделала шаг к двери, но она в этот момент сама распахнулась, и в кабинет вполз на четвереньках мужик. Судя по всему, невысокий, довольно плотный, лет сорока на вид. Он дополз до стула для посетителей и навалился на него грудью, выдохнув сквозь стиснутые зубы: — Уф-ф… После чего поднял на меня глаза, в которых застыло страдальческое выражение, и довольно внятно проговорил: — Здрасте, доктор.
— А-э-э… — протянул я и посмотрел на Оксану. Та только руками развела и подошла к двери, закрывая её. Тогда я снова посмотрел на мужика и добавил: — Понятно. Как вас зовут?
— Николай я, Николай Васильевич, — ответил мужик, похоже, не собираясь подниматься.
— Николай Васильевич, вам там удобно? — спросил я, пытаясь понять, что здесь делают с сумасшедшими.
— Да как вам сказать, Денис Викторович, — ответил он неопределённо.
— Может быть, вы сядете на стул, и мы поговорим о том, что вас беспокоит? — я снова посмотрел на Оксану, которая стояла рядом с мужиком и хмурилась, сложив руки на груди.
— Не стоит, я лучше вот так постою, — Николай Васильевич стукнулся лбом о сиденье. И тут до меня дошло, что с ним происходит.
— Вы можете встать, Николай Васильевич?
— Нет, не могу. И разогнуться не могу, спину заклинило, чтоб её! Нинка моя уже и настойкой какой-то вонючей растирала, и песок горячий клала на поясницу, ничего не помогает, — пробубнил он.
— Надо было кирпич брать, — ответил я уверенно, вставая со стула. — Да с размаху.
— И что, помогло бы? — спросил Николай, но в его голосе прозвучало сомнение.
— Конечно, помогло бы, можете даже не сомневаться, — я присел на корточки рядом с ним и принялся пальпировать остистые отростки позвоночника. Когда дошёл до того места, где произошло «заклинивание», Николай Васильевич взвыл и даже попытался разогнуться. — Оксана, мы здесь обезболить сможем?
— Блокаду? — спросила она, и я, прикинув все за и против, неохотно кивнул. Правда, изначально я думал исключительно об обезболивающем уколе. Но блокада поможет явно быстрее. Чисто теоретически я знал, как она ставится, пора было на практике проверить.
— Давай с новокаином и гидрокортизоном, — ещё немного подумав, я принял решение. — Николай Васильевич, у вас аритмии нет?
— Чего у меня нет?
— Аритмии. Сердце не болит, не бьётся как попало? — переспросил я.
— Нет у Константинова аритмии, Денис Викторович, — вместо Николая ответила Оксана. — Он в прошлом месяце ЭКГ снимал на профилактическом осмотре.
— Это хорошо, — я обернулся и посмотрел на дверь в манипуляционную. — Та-ак. Похоже, Николай Васильевич туда даже заползти не сможет. Придётся здесь колоть.
— В качестве исключения можно и здесь, — немного подумав, ответила Оксана и скрылась за дверью в манипуляционную.
Вернулась она через пару минут. Медсестра поставила на стол лоток с уже набранными в шприцы растворами и принялась без слов освобождать от одежды спину Николая Васильевича. Оксана обильно смазала кожу спиртом, пока я надевал перчатки, и отошла к столу, взяв шприц в руку. Тут дверь распахнулась, и в кабинет заглянула одна из бабулек, сидевших в коридоре, когда я сюда пришёл.
— А чего это он так долго? Сказал, что на минуточку заскочит, а сам здесь полчаса уже сидит? — спросила она грозно, глядя при этом на Оксану.
Медсестра вместе со мной посмотрела на «заскочившего» ползком Константинова, сунула мне в руку шприц и подскочила к бабульке, выдворив её в коридор и захлопнув дверь. Что она говорила, я не расслышал да и не прислушивался, потому что впервые делал «лимонную корочку» из новокаина, чтобы обезболить место входа основной иглы.
Дверь открылась, и в кабинет зашла Оксана. Она прошла к раковине и тщательно вымыла руки, после чего подала мне второй шприц, забрав при этом тот, с помощью которого я делал анестезию.