– Подменыши, – прошептала Таня. – Это ее контакты – те, кто осуществляет торг.
Фабиан шумно сглотнул.
– Я знаю, – зло сказала Роуэн. – Я делала свою часть работы, помнишь? Месяцами рисковала головой, как и все мы. Знала, что эти дети не имеют ко мне никакого отношения, но все равно помогала. И если я правильно помню, не раз бралась за то, что никто больше не хотел выполнять!
– Именно, – вспылил Тино. – И спроси себя, почему это так? – Он внезапно остановился, будто стараясь овладеть собой.
В амбаре воцарилась гробовая тишина.
Ее нарушила Сьюки:
– Так почему же?
Роуэн и Тино молча уставились друг на друга. И Таня внезапно догадалась, что должно было прозвучать дальше и почему Тино прервался.
Потому что Роуэн была лучшей. Из всех них она была – раньше, а возможно, и сейчас тоже – лучшей в своем деле. И пусть Тино не хотел договаривать, стало ясно, что присутствующим и так это известно. Переводя взгляд с одного лица на другое, Таня видела, что все признают это – кто с завистью, кто с обидой, кто с восхищением или согласием. Но, что бы ни чувствовали остальные, Тино не хотел отпускать Роуэн.
И он не собирался отпускать ее без борьбы.
5
После словесной схватки Роуэн и Тино на место встречи прибыли двое новых участников. Пожилой краснолицый мужчина со странной кличкой Торба и худая чернокожая, бритая наголо женщина. Из-за искалеченной ноги она передвигалась медленно, опираясь на палку. Кроме лица, каждый сантиметр ее тела покрывали татуировки. Таня и Фабиан поняли, что она немая – она общалась жестами, а на все обращенные к ней вопросы отвечала кивком, пожатием плеч или покачиванием головы.
– Кто это? – спросил Фабиан.
– Мы зовем ее Фикс, – ответила Роуэн. – У нее в детстве был полиомиелит, если тебе интересно, почему хромает.
В старом амбаре становилось тесно: здесь находилось одиннадцать человек и фейри. Однако Тино еще ждал. Очевидно, пришли не все. Время тянулось, и вскоре собравшиеся разделились на небольшие группки.
Роуэн встала рядом с Таней и Фабианом. К ним присоединился Воробей. Стоявшие в другом углу Сьюки и Проныра даже не пытались скрыть, что обсуждают их.
Тино, Торба, Виктор и Самсон тихо переговаривались, изредка бросая взгляды на двух незваных гостей. Поглядывала на них и Фикс.
– Ты думаешь, они нас отпустят? – спросила Таня. – Как они собираются с нами поступить?
– Не знаю, – пробормотала Роуэн. – Вы создали кучу проблем, увязавшись за мной. Не следовало этого делать.
– А тебе следовало рассказать нам, что происходит, – огрызнулся Фабиан. – Тогда бы не пришлось шпионить за тобой.
– Было бы куда лучше, если бы вы не влезли. Меньше знаешь – крепче спишь. – Роуэн повернулась к Воробью. – Кого мы еще ждем? Я хочу скорее закончить со всем этим.
– Ну-ка. – Воробей огляделся. – Заря еще не пришла. Нет ни Пег, ни Торговца, ни Сапожника. По-моему, Тино начинает волноваться.
Глаза Тино были устремлены на дверь.
– Ждем еще десять минут. Не появятся – начнем без них. Должно быть, что-то случилось, раз четверо не пришли.
– Нам нужно решить, что с этими делать. – Сьюки кивнула в сторону Тани и Фабиана.
Таня почувствовала, как ее желудок скручивается в узел. Хотелось, чтобы Воробей оставил их и не мешал нормально поговорить с Роуэн. Но она подозревала, что он получил негласное указание быть рядом и слушать.
– Рыжая, как думаешь, что они собираются с нами делать? – снова шепотом спросила она. – И как… как эта Сьюки узнала, что мы здесь? Когда они подходили к месту, где мы прятались, она сказала: «Я чувствую их».
Прежде чем ответить, Роуэн беспокойно покосилась на Воробья.
– Просто она… Сьюки знает о разном. Заранее, до того как это произойдет.
– То есть она ясновидящая?
– Да.
– Значит, она знает, когда детей крадут и заменяют фейри? Так?
– Иногда, – коротко ответила Роуэн. – Помимо всего прочего. Хватит уже вопросов.
– Но ты не ответила, что они собираются с нами делать, – встрял Фабиан.
Роуэн снова посмотрела на Воробья.
– Ты наверняка знаешь лучше – ты… дольше, чем я, участвовал в этом всем.
Воробей кивнул, его волосы разметались по лицу.
– Он отпустит их. Но, может, не сегодня…
– Что? Я не могу вернуться без них! – прошипела Роуэн. – Он должен, должен отпустить их.
– Отпустит, – повторил Воробей. – Но не хочет рисковать, ведь они могут рассказать всё: что – и кого – они видели сегодня ночью.
– О чем он, Рыжая? – еще больше встревожился Фабиан. – Мы никому ничего не откроем, ты же знаешь! Скажи им, что мы умеем хранить секреты!
– Все не так просто. Может, ты и не думаешь никому рассказывать об увиденном. Но если не тот человек найдет тебя и узнает, что ты был с нами… – Фраза Воробья повисла в воздухе.
– Хочешь сказать, кто-то может заставить нас? – упавшим голосом спросила Таня.
– Именно, – подтвердил Воробей. – Чего не знаешь, то тебе не навредит.
– Но мы и так не знаем почти ничего, – буркнул Фабиан.
– И этого слишком много, – закончил Воробей. – Нельзя рисковать. Мне кажется, Тино позаботится о том, чтобы вы ничего не помнили.
– Сотрет нам память? – спросила Таня.
– Только память о нас, я имею в виду, – уточнил Воробей.
– Он не тронет мои воспоминания, – заявил Фабиан. – Я буду драться с каждым, кто попытается!
– Успокойся, – сказала Роуэн. – Я поговорю с ним. Дайте только минуту. Мне надо придумать, как убедить его отпустить вас. – Она прижала руки к вискам. – И отпустить меня.
– Тогда тебе есть чем заняться. – Воробей понизил голос. – Я могу это понять, даже если они не понимают. Большинству из нас не к чему возвращаться и нет того, ради чего что-то менять в жизни. А ты… тебе дали второй шанс. – Он медленно, грустно улыбнулся, показав сколотый зуб и ямочку на щеке. – Сначала я злился, решил, что ты нас бросила. Но теперь нет, не могу винить тебя за то, что ты захотела использовать этот шанс.
Таня потерла руки, пытаясь согреть. Ночь становилась еще холоднее, дыхание затуманивало воздух. Сквозь дыру в крыше виднелись яркие звезды, усеявшие небо. Ноги давно замерзли, да еще ныли от усталости, и Таня не сомневалась, что Фабиан чувствует себя так же.
Шаркая, к ней подошел Торба и сочувственно посмотрел:
– Холодно, да?
Таня кивнула. Старик порылся в карманах пальто и достал матерчатый мешочек, затянутый тесемкой. Встряхнул, протянул Тане и добродушно сказал:
– Как раз то, что нужно.
Таня взглянула на Роуэн.
– Все в порядке, – откликнулась та. – Можешь доверять Торбе.
Запустив пальцы в мешочек, Таня нащупала что-то неровное, даже бугристое, похожее на корень, и вытащила.
– Что это?
Торба тихо засмеялся и протянул мешочек Фабиану:
– Съешь-ка – и в животе твоем разгорится огонь!
– Имбирь, – прошептал Фабиан, когда Торба ушел от них. – Сырой имбирь. Нужно очистить кожицу, и можно есть.
Согревающим был уже сам запах имбиря, но, когда Таня откусила кусочек, на глазах у нее выступили слезы. «Огонь» – Торба выбрал точное слово. Через минуту по телу растеклось обжигающее, восхитительное тепло, а рот покалывало от пряного вкуса.
– Вот, – Роуэн набросила на Танины плечи лисью накидку. – Фабиан, давай и ты сюда, если замерз.
Фабиан покладисто забрался под лисий мех и прижался к Тане, слегка покашливая от имбиря.
– Необычная шубка, – прищурилась Сьюки, и ее замечание привлекло любопытные взгляды других членов Ковена.
– Что за штука? – с отвращением покосился Воробей. – Мерзость! Бедные лисы. – Протянув руку, он осторожно коснулся одного из лисьих ушей над лицом Тани.
– Знаю, – начала Роуэн. – Ты прав, это ужасно. Но я…
– Тогда зачем носить? – ядовито спросила Сьюки.
Подошел Тино, с интересом оглядывая шкуру.
– Дело в том, что… это не просто накидка, – неохотно ответила Роуэн.
Глаза Тино блеснули:
– Покажи нам.
Роуэн без энтузиазма приняла мех у Тани с Фабианом. Привычным движением накинула на плечи и застегнула.
Превращение сопровождалось единодушным вздохом. Роуэн прошлась, огибая ноги людей и фейри, ее лисьи чувства вновь обострились. Оберон легонько заскулил при ее приближении, но, уловив знакомый запах, расслабился и вильнул хвостом.
Тино не успел закрыть рот, как Роуэн сбросила лисью шкуру и опять обрела свой истинный облик. Она хотела передать накидку обратно Тане и Фабиану, но Тино потянулся за ней.
– Где ты это взяла? – Он провел рукой по меху. – Такой уровень наваждения… подобное непросто достать.
– Там… в царстве фейри. В доме, который принадлежал женщине, известной как Заокраинная Ведьма. Когда я отправилась на поиски Джеймса, она схватила меня. Бросила в подвал. Я сначала не понимала, чего она от меня хочет… но в подвале, в плену у нее, были еще двое. Один… один сказал мне, что ведьма искусно творит наваждения. А еще торгует темной магией и проклятиями.
Роуэн сделала паузу и сглотнула. Ей не хотелось рассказывать, хотя она знала, что этого не избежать. Все молчали, ожидая продолжения.
– Дальше, – сказала Сьюки.
– Когда она приволокла меня в дом, она была старухой. Но потом вытащила из волос вплетенную прядь, перехваченную лоскутками и какими-то подвесками. И сразу же превратилась в другую женщину. Старуха была одной из ее жертв – ведьма использовала ее обличье. Так меня и обманула. Обличья она постоянно меняла. То ли наваждение держалось недолго, то ли просто чтобы сбить с толку всех, кто мог что-то заподозрить. Вот для чего я ей и была нужна. Новая маскировка, новая внешность. Она собиралась… притворяться мной, чтобы морочить людей.
– Значит, накидка – одно из ее творений? – спросил Тино.
Роуэн кивнула:
– Повсюду были шкуры животных. Развешаны на балках. Некоторые совсем высохли. Другие еще… свежие. С них капала кровь. Вокруг пахло смертью. И повсюду в клетках заперты животные. Перед тем как сбежать, я их освободила.