Киевлянин, 1979 г.р., образование высшее, женат, двое детей.
Менеджер, работал в рекламе. «Срочку» не служил из-за травмы спины («белый билет»). Пошел добровольцем. В 2014-м не брали, в 2015-м взяли. Вел в армии дневник, изданный книгой «То АТО. Дневник добровольца».
Война войной, а обед по расписанию
— Якорнов, покупатели пришли! — сказал мне как-то наш ротный в учебке «Десна». Я надеялся, что эти «покупатели» — офицеры из 79-й или 95-й бригад, куда писал рапорты. На собеседовании браво отвечал на вопросы:
— Так, одружений, двоє дітей! Так, освіта вища, менеджер, відповідальний! Ні, не вживаю!
На вопросы про военную подготовку браво отвечать не получалось:
— Ні, не служив! «Білий білет», травма спини! Ні, не турбує!
Диагноз на кислых лицах был однозначный… Так я попал в батальон охраны — стоять на блокпостах по периметру базы в АТО и попутно делать документацию на компьютере. Хоть база была далеко от передовой, но ночью прилетал большой калибр из Горловки. Ближайшие воронки были в 200 м от блокпостов, потому в начале июня 2015-го мы ночевали в подвалах.
В июле стало спокойнее: только ночное зарево и дальнее громыхание говорило о войне. Наши соседи-артиллеристы гордились, что это их заслуга:
— Поехали «работать» по минометам — а накрыли бронетехнику. Когда в четыре утра прицельно прилетает 152-й калибр, уже никто и никуда больше не идет!
— А как же Минские, ОБСЕ?
— Днем у нас уже все зае… отлично! Ездят, проверяют: пушки почищены, в положенном месте!
Вскоре меня с блокпоста перевели в столовую, овощерезом. Шоу «Мастер-шеф в АТО» было недолгое (12 дней), но убойное (под конец я был готов убить всех, а поваров можно было госпитализировать с диагнозом «истощение, вызванное постоянным ржанием»). Всех секретов продслужбы я не узнал, но обзавелся жгучим желанием… Многими жгучими желаниями, но первым из них — написать про еду в армии и развеять часть страшилок об армейском питании.
Про питание в учебке «Десна» и в воинской части Чернигова — коротко (подробнее — в начале моей книги «То АТО»). Кормили там невкусно, но много и сытно. Обычная сценка из столовой:
— Нет, нет, я столько не съем! — несмотря на мои вопли, экскаваторного вида черпак каждый раз наваливал мне в тарелку гору каши. На Кощея не похож — за что мне такое счастье? Тут лотерея «бонусный черпак», и я — вечный победитель?
— Тобі треба! Ти бооольшой — ЇЖ! — гипнотизировала меня повариха. А как иначе объяснить, что я те горы съедал? Только гипноз! Шутил, что мне положена медаль «За мужество перед полчищами крупы».
Позже мне сказали, что при моем росте 196 см порция — +30 %. Но и все остальные могли получить добавку. В 2015 году голодных людей в армии я не встречал, наоборот, многие поправлялись.
Перловка была нечасто, и вообще, претензии к еде слышал редко, скорее — подколки:
— Що там за суп?
— «Овощная хрень», как всегда!
— Чо всігда? Вчора був грузинський, «Ващє охрєнєлі!»
Я с детства привык к супам и на армейском сухпайке испытывал «супную абстиненцию». Соседи комментировали отсутствие первого на учениях или стрельбах грустным стишком «Раз у сутки супчик в желудке», а я шуточкой: «Мне, пожалуйста, два половника капустно-лукового концентрата внутривенно».
Хуже было с мясом. Соседи называли его японским словом «докаші»:
— Що там докаші? Вкусить можна?
Ножей нам не выдавали, только пластиковые ложки и вилки. А 90 % докаші делается из особых, резиновых пород крупного рогатого скота. Там и у чугунных вилок зубчики повыпадали бы, не то что у пластиковых. Про столовую обычно говорят, что там стоит стук ложек. В нашей — хруст вилок!
Вгрызаешься наконец в докаші… Эээ, это еще кто в кого вгрызся! Много пломб погибло смертью храбрых в деснянской столовой…
А лучшей докаші стала курица! Ее нам дали только один раз. Я очень обрадовался, о доме вспомнил. Кусаю, думая о крылышках под соевым соусом, фирменном блюде коханой супруги…
Яка ганебна підступність! Похоже, та курица всю жизнь провела в физлаборатории, доказывая формулу «Сила действия равна силе противодействия». У меня аж голова дернулась! Курица выиграла нокаутом в первом раунде!
Не усмотрите в моих словах #зраду — ел я с аппетитом, потому что:
1) антигурман, меня устраивает «Еда мужская, 2 кг»;
2) морально был готов, что будет намного хуже.
Но некоторые соседи уже через неделю переставали ходить в столовую, покупали в ларьках вермишель и сосиски: «Набридло!» Еще одной причиной игнора армейской еды было не ее «какачество», а очереди перед столовой, иногда по часу на морозе.
А самый большой шок вызвал… парень на раздаче! За месяц мы так привыкли к милым грушеобразным голосистым леди! (кто прочитал «голосисьтым», тот солдат!) А тут — к виртуозам поварешки затесалось инородное тело с кадыком! Каждый армейский остряк-самоучка разыгрывал стендап-шоу:
— один изображал испуг и обходил его за 3 метра, прося девушек «кинуть хлебушку»,
— другой просил телефончик: «И как такую красивую зовут?»,
— третий кричал: «Эге-гей! Каким ветром занесло?»
Тетки с раздачи заступались, просили «не ломать парню жизнь»: «Он у нас правильной ориентации». Но на следующий день парня на раздаче уже не было.
В мае 2015-го произошло «чудо на Десне». Солдат нашей роты Вячеслав Поездник долго издевался в своем видеоблоге над «подливой с запахом рыбы» и прочими деликатесами. МО зашевелилось только после его резонансного видео около столовой в Гончаровском, с распилом коровьей туши бензопилой на грязных поддонах. 11 человек уволили, и с тех пор в Черниговской области стали кормить намного лучше.
А еще лучше кормят частники. В воинской части Чернигова, куда я попал после учебки, не готовили в армейских столовых. Три раза в день к нам приезжала аппетитно пахнущая газелька со вкусностями типа жареной рыбы, выгружала половину для нас и отвозила остальное — кормить штаб. В дни, когда штабники нас дроч… муштровали на плацу, было огромное желание устроить диверсию: добавить в их борщи и каши новых, пахучих ингредиентов.
Осенью нас ротировали из АТО в в/ч Чернигова, а там уже готовят армейские повара на армейской кухне. Возможно, какой-то «поросенок Фунтик» таки смог и напакостил в офицерскую пищу?
Между тыловой и атошной кухней есть 2–3 дня, когда Моисеи из Укрзализницы гоняют состав солдат по «пустыне» (отдаленным сортировочным станциям, где в магазины не отпускали). В поезде вагона-ресторана нет, приходилось есть «манну небесную» — сухие пайки. Каждому выдали по 2 зеленых полуторакилограммовых пакета, внутри — 3 отдельных кулечка, для завтрака, обеда и ужина. Ужин с завтраком практически не отличаются:
— 2 пачки галет (300 г);
— «консерви м’ясо-рослинні» — это каши с мясом (рис, гречка или перловка);
— баночка печеночного паштета;
— мелочевка: кофе, чай, сахар, салфетки.
На обед то же самое, только вместо паштета и каши — мясные консервы на 325 г.
Неслучайно сравнил сухпаи с манной. Надо было как следует оголодать, чтобы впихнуть в себя «м’ясо-рослинну» кашу! Она спрессована в твердющую шайбу и мясом даже не пахнет — видны только коричневые прожилки на белом монолите.
В первый ужин решил добросовестно съесть весь зеленый пакетик. Сел к окну, наслаждался видами и в это время откалывал небольшие фрагменты риса, долго жевал, запивал водичкой… Подумал: «Странно… В соседних плацкартах так шумели — а сейчас тишина!»
Поворачиваюсь — а двое солдат тут, у меня за спиной!
— Шо, не лізе? — угорает один.
— Дімон, хавай, ми в тебе віримо! — чуть серьезнее другой.
Не успел сказать: «Эээ, шо такое…» — поезд тряхнуло, и каша перешла в наступление. Хорошо, что попала в нос, а не в рот: я «м’ясо-рослинно» чихнул и с перекошенным лицом побежал в туалет, под громкое ржание соседей.
Оказывается, они «забилися, що я її не вгризу». Таки не вгрыз! Соседи справа выиграли пачку сигарет и угостили майонезом. Разбираются: если растворить одну белую гадость в другой белой гадости, получается алхимическое чудо, которое вполне можно съесть.
В частях на передовой есть много рецептов, как сделать эту кашу съедобной: ее жарят с луком, кипятят в масле, топят с салом. Но съесть прямо из банки — под силу только суперменам.
После прибытия на базу сухпаи мы сдали на склад, предварительно вытащив оттуда самое ценное — пакетик кофе. Остальное никакого интереса не представляло, даже мясные консервы — этот армейский «тушняк» нам давали 3 раза в день, в столовой.
Высказывали тогда пожелания в адрес начпродов МО: или сделайте весь сухпай вкусным, или не кладите кофе. А то сотни зеленых пакетов на складе с одинаковыми «дырочками в левом боку» производят мрачное впечатление…
Наш батальон охранял закрытую для посторонних зону. Большинство солдат стояло на блокпостах по периметру базы, а шестерых поставили поварами и обслугой на кухню. Готовить надо было для всех военных на базе и для соседних блокпостов (им отвозили горячую еду машиной, 3 раза в день). В помощь им, «на картошку», утром отправляли еще пару бойцов.
Первый их ужин был неудачным: овсянку не доварили. Народ не стеснялся, и часть каши попала поварам за шиворот. Кулинары учли «липкую критику» и на следующий день порадовали гастрономическими сюрпризами: на завтрак и обед, похоже, перевели недельный запас тушенки; в суп добавили аналогичное количество перца. Принцип кнута (перца ужо как насыплю!!!) и пряника (мяса будет много), но только оставьте шеи поваров в покое!
Вскоре бдительный начпрод пресек всякую вольность, и до самого отбытия из АТО никаких эксцессов на кухне у нас не было.
Меня начальство окрестило «компьютерным гением, эстетствующим гурманом и любителем чайной церемонии». Это долго было произносить, потому чаще ориентировался на рык: «Йааакорнов! Этот окунь шароепистый опять спит? Пусть за комп идет!»
По ночам я вместе со всеми стоял в патрулях на блокпостах, а днем, вместо сна, печатал документацию батальона на компьютере. Через месяц соседи спросили: чего не отказался от такой «привилегии»? Мой крик «А ЧО — ТАК МОЖНО БЫЛО???» слышали аж в Горловке.
Ну а пока — о первом своем визите на кухню. Целый день делал скучные ведомости на компьютере, под вечер слышу:
— Чего кислый такой?
— У меня АТО — «Ад Трудолюбивого Офис-менеджера»… Тут ведомостей — на месяцы работы!
Наш капитан 11 месяцев был на передовой, в самых горячих местах, а последние 4 месяца — в блиндажах-«норах» с мышами, в чистом поле.
— Ваще о… обалдел? На промку хочешь? Там от тебя польза будет!
— Какая? — расправляю плечи от гордости.
— Дрищ ты двухметровый, безмозглый! Пользы от тебя там — как от двух мешков с песком! Я б тебя с собой водил, чтоб от обстрелов укрываться!
Бывалые старшины ржут рядом:
— Дима такой: «А шо это за зву…» — а бошка уже на крыше!
Капитан продолжает:
— Тут вам, запомни, са-на-то-рий! Хлопает по ночам? Уйня! Курорт, только б… леди не завезли! Нет, зззззука, сидит кислый! Чего еще не хватает?
— Да изжога, от этого комбижира с тушняка… Я мясо дома почти не ем. Может, рыба где-то есть?
— Ага, красная! Скоро и суши будут! — капитан на удивление серьезен.
— Что, правда?
— Йес, оф кос! Армейские суши!
Старшины опять громко ржут над моим недоуменным фейсом:
— Дима, откуда ты взялся? Это рис с тюлькой в томате! И наворачивай роллов, пока рыбьи глазки из ушей не полезут!
Я решаю идти до конца:
— Слышал, там сыр привезли…
— Якорнов, не дро… дразни мне колено! Иди на кухню, тебе сыра отрежут!
Тогда я впервые прошел дальше столовой и попал на кухню. Повара мне махнули на дверь: «Там, в холодильнике». Слышу смешок вдогонку: «Еще и масла наверни!»
Подхожу к самой громкой комнате, по звукам — внутри смесь танка и истребителя. Вижу два больших шкафа из нержавейки, во всю стену. Они трясутся, кряхтят, дребезжат, даже сипят и подвывают, как два монстра из сказки. Но — не холодят! Невдача спіткала нашу команду!
В наличии — два круга сыра, десяток палок колбасы и алюминиевый поднос с какой-то комковатой желтой слизью. Внутренний Шерлок Холмс соображает, что это когда-то было масло (позже узнал, что оно там еще с мая). Наверное, этот поднос специально не моют, чтобы отбивать аппетит у таких воришек, как я. И это, я вам скажу, таки работает!
На базе и в окрестностях было много сотен военных, потому 2 раза в неделю на армейский продуктовый склад в соседнем городе ездил наш грузовик. Полдня таскать тяжелые ящики с тушенкой — удовольствие сомнительное. Но в первые дни всем было интересно увидеть жизнь обычного атошного города, потому желающих было много.
Я потом спрашиваю:
— Ну, что там?
— Та нічого… Баб хоч побачили!
Шутил, что украинский секс-турист — самый непритязательный: ему достаточно лишь издалека посмотреть!
А как-то вечером, на построении, капитан говорит старшинам:
— Что-то давно свежего мяса не было! Младенцев не завезли?
— Не… Сказали, надо сепара поймать, привезти на разделку.
— Та они все вонючие… Якорнова лучше возьмите!
Мозг понимает, что шутят, а язык пытается выдать: «Эээ, я тоже вонючий!»
Позвонил коханой супруге, сказал, что завтра меня отправляют на мясо. Она посмеялась и сказала: «Давно пора!»
Назвал эту первую поездку в город — «50 оттенков серого». Серым было все внутри кузова КамАЗа. Слегка этому удивился, ведь обычный армейский цвет — зеленый. После получасовой поездки на скорости 80–100 км/час ящики и лавочки-таки оказались зелеными, а вот моя форма стала серой (а на попе — отблескивающей, как зеркало).
Кристиану Грею было бы достаточно денек повозить Анастейшу в кузове того КамАЗа, и мысли о сопротивлении навсегда покинули бы ее голову (вместе со всеми остальными мыслями).
Кроме того, серыми были блокпосты на дорогах, сделанные из десятков бетонных блоков и треугольников. По идее, их размещали на дороге, чтобы машины не смогли проехать на большой скорости. Но наш КамАЗ практически не тормозил, только колеса отрывались от земли. Шутил, что блоки тоже стали «сабмиссивами» и послушно отползали в сторону после красного гудка вверх.
Серыми были пятиэтажки с проломанными, обрушенными крышами, бесконечные заборы воинской части, с редкими круглыми дырами от снарядов, — и тут уже стало не до шуток…
Приехали к армейским складам — прямо в зеленоватую черешню. Старшина оставил кулечек и пошел к начпродам с документами. Спелую черешню ел сам, зеленоватую складывал в кулечек для начальства. Подумал: «Надо бы ночью на дверь капитана повесить объявление: „Спонсор вашего поноса — старшина!“»
Жарко, разделся до футболки-тельняшки. Снизу подошли двое в гражданском:
— О, еще один, сын лейтенанта Шмидта! Герой АТО! Слезай давай, медики тебя оформят на 14 дней в карантин с дизентерией!
Я на штатских не реагирую (у меня же приказ начальства!), коплю косточки — не бросать же их по лысинам? Еще промажу, не попаду! Лучше полной горстью!
Но тут подходит наш старшина, покорно поддакивает гражданским, говорит: «Как раз в больничку едем! Слезай, обезьяна!»
Залезаем в кабину. Меня вполне дружелюбно поучают: не умею сливаться с ландшафтом, на дереве очень шумлю («фырчишь-пердишь, как стадо зеброслонов полосатых»). Я машинально отвечаю, что это тавтология: если зеброслоны, то и так полосатые. Не нужно говорить «полосатые» про зеброслонов, это как…
Не смог договорить — чуть не снесло матерной волной. Очень много экспериментальной генетики, смелых половых мутаций, а из осмысленных требований — майку срочно снять и засунуть в жопу. Смеюсь, спрашиваю: что за спешка и нельзя ли выбрать более подходящее место. Из гораздо более мощного вала ругани улавливаю: то были вовсе не гражданские, лучше им на глаза не попадаться, иначе зеброслонов будет два, а по засовыванию майки в жопу мы будем сдавать нормативы.
Идем, наконец, за мясом, оба в пиксельке (не скажу, что стало с футболкой). При входе на склад-холодильник плакат: корова и подпись «Говядина», хрюшка и подпись «Свинина», человек и подпись «Скотина». Внутри довольно чисто и аккуратно, туши достают из холодильника, и они не выглядят древними (маркировок «…68» нет, как на говядине, снятой в Гончаровском).
Нам выдали по 40 кг свинины и говядины. В городе мы сделали 2 остановки по 10 минут. Сколько мяса доехало до базы и как старшина купил новый «ламборджини»?
Да шутка это, конечно! Я сам сидел на тех тюках с мясом, иначе они поскакали бы по кузову, как живые, с нашим-то шумахером. Ну, не совсем сидел… Скорее, мы втроем выполняли разные акробатические этюды среди рейв-дискотеки мешков, ящиков и сеток продуктов.
Но я забегаю наперед. После мяса и множества ящиков тушенки, мешков с крупами я возмущаюсь старшине: «Где овощи?» Тот смотрит на меня с жалостью, но разворачивается и идет к подвалу на отшибе. Как выясняется, в хорошем настроении старшина — любитель стишков и песенок. Он уже напевает под нос: «Самый смелый мальчик в мире, рассчитайсь на три-четыре…»
Уже метров за двадцать до входа в подвал нос советует развернуться и бежать. Старшина подбадривает, хлопает меня по спине:
— Безумству храбрых поем мы песни!
Входим в царство невыносимой вони. Старшина идет оформлять бумаги, а мне напутственно кричит:
— Подходи, не боись, выбирай живопись!
В центре сидит несколько человек и перебирает огромную кучу полугнилой капусты. За их спинами — настолько же огромная куча черноватых листьев. Более-менее белые кочаны они складывают перед собой. Умом понимаешь, что к июню сложно сохранить прошлогоднюю капусту, но вот руками в это болото слизи лезть ой как не хочется. Недозрелая черешня активно стремится на выход, только еще не решила, с какой стороны.
Старшина подходит сзади с охапкой мешков из-под сахара:
— Сердце красавицы склонно к измене и к перемене — но уже поздно! — он останавливает мое бегство и командует набрать 8 мешков.
— Без капусты жить нельзя на свете, нет!
В ней солнце мая, в ней любви расцвет!
Вот, Дима, твое счастье, как сказал поэт!
И все время, что мы ходили по складу от одного отсека к другому, этот гад ухахатывался, напевая оптимистичные песенки:
Я люблю тебя, лук!
Что само по себе и не ново,
Я люблю тебя, лук,
Я люблю тебя снова и снова!
(Загрузили 4 мешка. Когда-то мешки были белыми, а стали зелеными — побеги пробили насквозь).
Морковь нам строить и жить помогает,
Она, как друг, и зовет, и ведет,
Тот, кто с морковью по жизни шагает,
Тот никогда и нигде не пропадет.
(Эту каку грузили сетками, и она влажно чавкала при каждом шаге).
Если вы, нахмурясь, выйдете из дома,
Если вам не в радость солнечный денек,
Пусть вам улыбнется, как своей знакомой,
С вами вовсе незнакомый черный бурячок!
— Ничего, ничего, внутри он нормальный! — приободрил меня старшина. — Расскажешь потом, как и чего там нарыл!
Петрушка — мой компас земной,
А укроп — награда за смелость,
А сетки нам довольно одной,
Чтоб Диме нескучно сиделось!
— Ты же понимаешь, кто этим всем будет заниматься? Овощереза у нас в столовой еще не было! — и снова лирика:
— Если б не было тебя, стал бы я эту уйню носить…
Нет, мне еще охота жить…
Порадовало только, что увидели сетки с огурцами и ящики с помидорами. Их только начали выгружать из большого гражданского рефрижератора. Наш музыкальный старшина тут же попросил солдат оставить у нашего кунга несколько сеток и ящиков, фразой: «Постой, огурец, не бегите, томаты». Мне досталось обидное: «Димончик, нажми на тоpмоза». А сам он умчался к завскладом: «Я к маменьке pодной с последним пpиветом спешу показаться на глаза!»
На следующее утро я пришел обрабатывать привезенные овощи.
Старший повар радостно заорал:
— Дімон! Ти до нас? Йди тоді, выєпи Горинича!
У меня в голове — состав нашего батальона, недавно я для каждого бойца делал кучу справок и ведомостей, потому первая мысль: «Что за Горыныч? Почему не знаю? Хорвата какого-то перевели, что ли?»
Само действие в армии может значить что угодно — от «ударь» до «сделай устное замечание», но определенный негативный смысл есть. Потому вторая мысль: «Наверное, кто-то успел насинячиться, ему накостыляли по ушам, теперь он как трехголовый». Но кто? Когда успел? Мы только приехали, не освоились, каждую ночь обстрелы…
В армии нельзя надолго зависать, и за неимением лучшего ляпаю:
— Давайте лучше вашего югослава ко мне — пускай тоже овощи чистит!
— Якого югослава? Які овочі? Дімон, тебе шо, монітором йопнуло? — я наслаждаюсь недоуменными лицами поваров. В кои-то веки и мне удалось загнать их в тупик. Наконец, более опытный кух-раб объясняет старшему повару:
— Ти шо, Дімона не знаєш? Комп’ютерщик! Води ніуя не буде! Трубу не туди впхне — і пі…сєц!
Я пытаюсь понять: куда нужно запихнуть трубу аватару, чтобы нигде не стало воды? Говорю:
— Да, я такой! Ничего никуда пихать не буду!
Оказывается, Горыныч — это кухонный насос!
Наша база в АТО была в бывшем пионерском лагере. Кухня, как и весь лагерь, была ветхая. Водопровод не работал — вода в мойки подавалась из машин-водовозок. Точнее, одна водовозка стояла около окон кухни на улице, и туда были присоединены шланги от кухонного насоса. Вторая по утрам привозила свежую воду.
С насосом и приезжающей второй водовозкой приходилось по полчаса возиться (потому сей интимный процесс и получил такое колоритное название). Меня к нему не подпускали, но хорошо помню, как кух-раб с пластиковой тарелочкой утренней каши сидит на крыше водовозки и ногами прижимает шевелящиеся шланги…
Итак, первая моя работа на кухне. Для сотен военных! Конечно, я хотел проявить себя, приготовить фуа-гра с ежевичным соусом.
Но надо было почистить мешок гнилого лука. О, как же он вонял! Как разлезался в руках! Через час газовой атаки весь мир казался огромной тухлой луковицей, и сколько одежек не счищай — до свежего воздуха не добраться.
Решил вставить себе в ноздри что-то типа ваты. Хоть и говорили, что на Донбассе полно ваты, но не в этой овощерезке. Несколько тряпок являли собой квинтэссенцию жира и грязи на Земле, при мысли о них взбунтовался желудок. Пришлось взять две полупроросших сердцевины луковицы, по размеру ноздри. Чтобы их доставать, оставил зеленые побеги торчать из носа. Прикольно, не печет совсем, даже носом можно дышать, не только ртом, как раньше…
Распахивается дверь. Поднимаю голову с торчащими из ноздрей стрелками лука — на пороге стоит повар с квадратными глазами. Сцена «Чужой увидел Хищника, опустил голову и продолжил чистить лук».
— Мляяя… — грустный возглас. Дверь закрывается, повар подходит ближе. — Дімон, ти шо, обкурився? Нє? Краще б обкурився…
Кстати, позже именно этот повар, Стас, был на 100 % уверен, что мой дневник издадут и книга будет популярной. Даже я не верил, шутил: «Человек с луком в носу может все!»
Возвращаясь к овощам: из зелено-колосящегося мешка лука получилось мнооого гнили, и тем летом было еще много подобных ведер…
Картошка была вполне нормальная, морковка, свекла, капуста — хуже. Плохо, что петрушка и укроп нового урожая тоже часто были порченные. Но к передовой овощи еще реже добирались, так что нам грех жаловаться.
В июле, когда бумажная лавина ведомостей схлынула, а на фронте наступило затишье, меня с блокпоста и от компа отправили на кухню «на постоянку». Спина начала болеть сильно, не мог по 4–6 часов стоять в бронежилете.
Свою главную миссию на кухне провалил. Думаете, ею была «ответственно и тщательно выполнять свои обязанности»? Ха! Главная — заснять на телефон, как начпрод тырит продукты!
Разработал комплексный подход из 4 фаз.
Фаза #1. Проверял, сколько нам положено по ведомостям и сколько выдали на складе.
Попутно узнал, уместно ли слово «устал» после переноса 150 ящиков. Кух-рабы подсказывали правильный ответ, спрашивая: «Ну шо, Діма, заї… втомився?»
Фаза #2. Проводил свой 16-часовый рабочий день рядом с продуктами. Это было просто: моя овощерезка находилась напротив склада, а за стеной — еще кладовые и хлебная. Чувствовал себя Скруджем МакДаком среди сокровищ. Кух-рабы видели меня по-другому: «Діма, ти не єба… нєєєправильно моркву чистиш!»
Иногда я прятался на складе от полуденной жары, воображая себя ассасином в засаде. Выковыривали меня оттуда фразой: «Де цей пасасін? Ще два відра картоплі на вечерю!»
Фаза #3. В темное время суток — прислушивался, не приезжают ли к складу машины, и наведывался в разное время.
Казался себе «ниндзей в берцах с телефоном». Ночным патрулям такое амплуа не нравилось, были попытки меня униндзить и отберцить. На мой случайный хруст в кустах самым безобидным ответом был: «Діма! Та науя мені твій пароль? Сьодні пароль: „Заї… надоїв, йди спать, іншпектор Фреймут!“»
Фаза #4. Пересчитывал ящики и мешки по утрам. Картина «Шерлок Холмс проявляет чудеса дедукции» у кух-рабов чаще называлась «Діма, яке ж ти больне!»
В результате — мне предъявить начпроду нечего, «внаглую» продукты не воровались. Распускателей слухов послал в жопу (т. е. на мое место на кухне, что, по сути, одно и то же). Но вора-таки обнаружил: один из кух-рабов сменял 10 палок колбасы на форму-британку в соседнем селе. Был нещадно бит, колбасу сразу вернули на кухню, за форму кух-раб владельцам заплатил.
Опишу нашу кухню и мой обычный рабочий день (если не было никакого кипиша из-за обстрелов).
В центральном зале — 6 электрических плит. Они все время включены, поэтому на кухне от 48 до 53 градусов. Жар поднимался вверх, и мне, двухметровому жирафу, работать было сложно.
Сбоку — мойка. Там уже не так жарко, но часто льется вода, шумно. Мойки размером с ванну, поэтому рядом с ними табличка «Не стирать!» (ручкой снизу приписано «Не влезать — убью!»).
Перед плитами — раздаточная стойка, место голодных очередей. Сзади — отдельные комнаты: склад круп и консервов, хлеборезка, холодильник, «мясной цех» и моя овощерезка.
Поначалу мне даже понравилось: спокойно, занимаешься фигурным вырезанием по красным длинным моделям, белым круглым и зеленым слезо-генераторам.
Где-то полчаса нравилось, а остальные 12 дней — почему-то нет. На кухню никто не рвался работать. Наоборот, профессиональный повар с десятью годами опыта из нашей роты мне заявил: «Я посмотрел и сказал: работать не буду, поставите — руку порежу».
Главный минус — 16-часовый изматывающий рабочий день. В 6–00 уже должен быть на месте. Четыре человека приходят еще раньше — это 2 повара, старший повар и Мойдодыр (заведующий кранами, мойками и чанами, он вообще в 4 утра приходит, ставит на плиту 50-литровые кастрюли с водой). Все злые и невыспавшиеся, друг на друга бурчат, а если еще и опоздал — «О, боец, залет! Иди, призовая корзина с мусором тебя ждет!» или «Бонусная метла прыгает в руку!» Хотя могли бы этого и не говорить — всем новеньким достается уборка мусора.
До завтрака его выносишь, потом строгаешь бачок заказанного поваром снотворного (не знаю, самые разные овощи и их комбинации пробовал — все равно казалось, что чистишь что-то снотворное!).
Около семи часов шум посуды отвлекает от мыслей о жизни на Марсе и вынуждает признать, что микромиллиметровой щелки между век недостаточно для эффективного наполнения витаминного чана. Внимательнее присматриваешься к тому, чем были заняты руки и какой получился результат. Как правило, все это время они что-то остервенело чистили. После меня на стенках овощерезки остались такие великолепные панно морковных шкурочек!
По-моему, я изобрел новый стиль создания концептуальных картин — куда там Джексону Поллаку!
1) нужно войти в пограничное состояние — достаточно спать неделю по паре часов в день;
2) усесться между бачков с разнообразными овощами;
3) позвать кого-то грозного, чтобы он дал команду «Чтобы через час тут уже все было почищено!»
Дальше — сплошное творчество!!! Дай волю фантазии, рукам — и пускай шедевр создается сам!
Сколько бы овощей ты ни напихал в 50-литровый бак, каким бы титаническим трудом тебе это ни казалось — повара все равно крикнут: «Мало!» Чувство голода ближе к половине восьмого требует пойти и закинуть внутрь кашу с тушенкой — у нас всегда это на завтрак. Хорошо, что на кухне можно стащить из холодильника кусочек сыра и колбасы или набрать себе овощей (ррр, ненавижу их!).
После завтрака — новая порция мусорных приключений. Нужно выкинуть всю одноразовую пластиковую посуду, которую наши троглодиты почему-то не схрумали вместе с кашей, а выбросили в огромную бочку около входа в столовую.
Бочка веселенького желтого цвета, но многочисленные промахи наших снайперов разукрасили ее со всех сторон беленькими, серенькими и желтенькими комочками каши. Ведь нельзя же просто подойти и сверху бросить тарелку — над взять поправку на ветер и запулить трехочковый! В итоге бочка стала похожа на металлиста-пенсионера — вся в струпьях, дредах или татуировках, а где-то свежие остатки каши ползут, как борода одного из участников группы ZZ-TOP.
Всю кашу съедали далеко не все, потому в 200-литровой бочке, наполненной доверху пластиковой посудой, на дне скапливалось много слипшихся ноздреватых остатков (шутил, что это наши троглодиты выкинули часть своих мозгов, за ненадобностью). Бочка с внутренностями весила 30–40 кг, ее содержимое вываливалось в большую тележку, потом — на мусорку. Поначалу я возмущался, что было бы неплохо это делать вдвоем, но все кух-рабы резко сказывались занятыми… Приходилось ставить кашные рекорды самому! Представляете себе моба около столовой, ворочающего бочку с криками: «Ааа, я сделал тебя, перловка!!!» Или: «Устанавливаю новый рекорд по ячневой каше!!!»
Содержимое бочки надо было так аккуратненько вывернуть в тележку, чтобы белая лавина пластиковой посуды не затопила все окрестности равномерным слоем жирно-хрустящей гадости… Приходилось чувствовать бочку как часть себя (бррр, какая мерзкая часть меня!).
Тележка тут явно времен папы Карло (он вырезал ее в перерывах между Буратинами — вот почему на Донбассе столько чурок и долбодубов!), с колесами мне выше колена и кузовом размером с теннисный стол. Если это фабричное изделие — респект инженерам, создавшим сие дребезжащее чудо! Антиквариат бодро сопротивлялся всем попыткам себя укокошить. По два-три раза в день тележку били сверху здоровенной бочкой, потом по разбитой дорожке катили к яме, выворачивали, трясли, скребли лопатой, а под конец прыгали сверху с криками «Как же меня все задолбало!»
Закончив с этим и другим мусором, который вольготно размножался на заповедных просторах кухни, отползал обратно в свою комнатку. Тут уже приходилось чистить ведерки папазола, задолбина, озверина. К 12 часам папазол надо было тереть на одной терке, задолбин — на другой, а озверин — мелко-мелко резать на зажарку.
Но больше всего времени уходило на картошку — ее надо было ОЧЕНЬ много. Успеть сделать все мог только джедай — и я чувствовал, как каждый день продвигаюсь вперед по пути Силы, под руководством наставника Бульбы.
С часа дня идет обед — в это время можно было расслабить кашу, съесть мусор, выбросить булки (из-за отупения часто путал действия).
Из отупения выводили чудесные запахи: нашим Высшим офицерам готовили отбивные или курочку. Даже кух-рабам ничего из деликатесов не доставалось, все ходили вокруг сковородок, боясь расплескать на них озера слюны.
Напомнило одесский анекдот, диалог между Сагочкой и Абгамом: «Догогой, тебе что пгитовить — кугочку или гыбку? — Гадость моя, а мне все гавно!» Нам тоже все равно, что за вкусности нам сейчас НЕ достанутся…
Хотя обед Высших и расстраивал всех недоступными ароматами, настроение обычно повышалось: ведь если раньше все печалились — как наварить на ораву наших мобов, то теперь уже ораве надо было печалиться — как бы это все съесть. Подтруниваю: готовили наши ребята вкусно, хвалили их часто.
Около трех часов все кух-рабы отползают покемарить часик, а у меня в первый же день, с утра, от начпрода задание: отмыть все двери (хоть и не относится к теме «еда», но пример очень характерный, потому привожу). Много-много лет до этого двери тут не мылись, но тут им улыбнулась фортуна! Звезды сошлись: водолей с ершиком в фазе тряпкотера и роковое влияние «Gala» и «Білизни» в одном флаконе!
44 (!!!) двери — это если с двух сторон считать, высокие — по 2,20 м, старые… Сверху паутина, мухи, бабочки и козявки. Цвета — от белого до черного, с вкраплениями бурого. Где помыл — еще хуже, чем было, вспомнился анекдот про аптеку: «— Ну как, вашей жене помогла грязь для лица? — Да, первые два дня ничего так было, но потом отваливаться стала!»
Кух-рабы проходят мимо, у всех реакция одинаковая: «Дімон, що це ти робиш? ЩО?!? ТИ ЩО, ХВОРИЙ? ЗАБЕЙ! Іди відпочинь!»
Я еще не знал тогда всех тонкостей работы на кухне, потому добросовестно тер двери до вечера и выстраданной белизны. Перерывы приходилось делать только на чистку картошки к ужину для Высших и прочие овощные радости. Вечером от жары и усталости закружилась голова, чуть не долбанулся головой о свежеотодраенную дверь. Не дождался положенных 21:30, чтобы уйти с кухни, и сбежал раньше.
Какую катастрофическую ошибку совершил, когда все за один день вычистил, понял на следующий день. Начпрод утром заглянул: «Ну ты ж не очень занят, тебе еще все окна, подоконники, проемы помыть надо. Ну и раковины заодно!»
Тут прибежали остальные кух-рабы и пояснили:
1) не спеши выполнять первый приказ — вполне возможно, вскоре последует второй;
2) хуже кухни уже ничего не будет — наказать тебя за неисполнение проблематично;
3) всегда можно апеллировать кучей другой несделанной работы, более важной. Для этого нужно по максимуму закидать свое рабочее место: вот видите, сколько у меня еще не сделано! Девственная чистота и порядок, как у тебя, Димон, вызывает желание еще больше припахать;
4) ну и в армии все играют в «Найди лоха» — игру, где каждый низовой работник стремиться «отпетлять», а начальник — нагрузить. Те же раковины требуют почистить уже месяц у всех, попадающих на кухню. НИКТО еще не повелся — а ты, лузер, уже драишь?
Мои принципы, воспитанные за 15 лет работы в офисах и на иностранцев, вся эта корпоративная этика и стиль «вкалывай-до-немогу-тебе-платят-дофига-денег» — все пошло прахом…
Постепенно я втянулся, в свободные пятиминутки стал искать кухонную живность: тараканов, мышей… Очень нравятся анекдоты про наглых тараканов, например: когда подслеповатая старушка зашла на кухню, таракан мяукнул и потерся о ногу.
Все надеялся: заходишь, а там тараканы пожрать принесли («на, хозяин!»), или принес что-то — а они прибегают («хозяин пожрать принес!»). Но не срослось — у нас на кухне живности не было совсем.
Тогда переключился на ловлю кух-рабов: поймал их после 21:30 за общим столом, с закуской и бутылем домашнего «кефира» под столом. И для меня нашлось немного «лимонада». По 100 г «кефира» после 16-часового рабочего дня — необходимость, наверное…
Разговор зашел о том, а не заделать ли бражки. Все дружно заклевали эту идею — 2 недели ждать никому не хотелось. Самые продвинутые стали обсуждать, что можно брагу получить за полчаса с помощью стиральной машины. Здесь их нет, в радиусе 10 км. Я уже представлял сцену в магазине: «— Какие вы, ребята, чистюли! — Да не, мы будем самогон гнать!»
Другие стали возражать, что есть много способов вытягивать готовый алкоголь, но сделать алкогольную реакцию моментально нельзя.
Дальше начался форменный сюр: люди при СССР пожили совсем чуть-чуть (как и я), но способов ужраться знают десятки! Сами не пробовали, им на срочной службе в армии рассказывали:
1. Гуталин (обувной крем) намазывается на хлеб, алкоголь в него впитывается. Крем убирается, хлеб съедается.
2. Зубная паста типа болгарской «Поморин» взбивается миксером, твердые части остаются на миксере, и с них в емкость постепенно стекает алкоголь.
3. Клей БФ прямо в банке ставится на станок, дрелью вся клейкая часть наматываются в один шарик — остается типа алкоголь. Даже «Сектор Газа» пел: «Мотать БФ на сверло».
4. Из десятков марок лосьонов, одеколонов, освежителей воздуха, полиролей для мебели, стеклоочистителей запомнил только «Красную шапочку» (настойка боярышника). Авторитетно заявляю, как эксперт по мусору — ничего из услышанного в АТО не находил.
Хоть алкоголь солдатам в АТО не продают, пустые бутылки встречались. А приверженцам тотального сухого закона советую перечитать текст выше и вспомнить о массовых отправлениях суррогатами в РФ.
Любого из кух-рабов могли ротировать на блокпост, кроме двоих. Эти двое прошли месячную подготовку на полигоне в Яворове: две недели готовили на передвижной кухне, еще две — в стационарной столовой. Одного из них поставили старшим поваром, и это было правильное решение. Два его предшественника продемонстрировали, что с обычными солдатами делает возможность командовать.
Первый назначенный старший повар запомнился только криком, сам почти не готовил, например, для чего-то отбивал порезанное сало молотком. Я шутил, что из-за этого его и поколотили, — но он заслужил взбучку намного раньше. Да, на кухне работали не только поварешкой, но и кулаками, если кто-то борзел! Борзого бойца начальство перевело в другую часть.
Второй старший вообще не готовил, орал на всех не меньше, зато пытался подружиться с Высшими: желал им хорошего аппетита, стоял с полотенцем на руке у двери, как заправский метрдотель. К несчастью, как-то вечером хильнул лишнего и пожелал одному полковнику «большой и чистой любви». Не могу себе представить, чтобы такую фразу кто-то в трезвом виде мог сказать 50-летнему офицеру. На ужине! В окружении подчиненных! Это был фурор!
Полковник сразу дал повару в ухо, повалил на землю и придушил (как шутили, чтобы тот еще чего не ляпнул). Но кличка «Большой и Чистый», похоже, прижилась… А нашего повара забрали на самый дальний блокпост, он на базе не появлялся до дня ротации.
Третий, Игорь из Черновцов, стал идеальным начальником: сам готовил, не орал (только если кто-то уже на шею залез), следил за чистотой и порядком, помогал и в случае аврала, и с переноской мешков, излишне не напрягал… Рад, что у нас в роте таких суперположительных персонажей и щирих українців — больше половины.
Напишу про остальных поваров. Стас из Днепра, мой пламенный читатель. Много раз пытался договариваться с администрацией, чтобы несъеденные и испорченные продукты вывозились в село, на корм свиньям. Ничего не вышло: ни к нам, ни от нас ничего постороннее проехать не могло.
Сашу из-под Житомира мы называли киборгом. Однажды он обварил руку кипятком, походил полдня с тряпочкой — и снова в строю! Варил большинство блюд (и каши, и супы) и стоял на раздаче.
Андрей, Мойдодыр из Харькова. Ростом 150 см, тощий, слепой на один глаз — не знал, что и таких берут в армию. Запомнился нам комичной сценой: майор ночью видит, что Андрей голым идет в туалет. Кричит ему: «Трусы надень!» Темно, Андрей реагирует на голос: «Вот щас надену трусы и тебя отпи… наю!»
Сергей «Птица» из Днепра. Подрабатывал до войны «поэтом-официантом»: певцы в ресторане исполняли его песни, потом объявляли, кто автор, и он получал щедрые чаевые. У нас Птица заведовал чаями да компотами и разливал их в одноразовые стаканчики. Сложно было сочетать это с оглушительной музыкой в его наушниках и внезапными приступами вдохновения, когда он бежал записать очередной стих в тетрадочку.
— А КАААМПОТ? — толпа взбешенных офицеров орала у раздаточной стойки и выдирала наушники из его ушей. Но Птица и без наушников глуховат. Он, все еще в поэтическом астрале, наклонялся над чаном с компотом и удивленно вопрошал:
— Ааа? Что?
— Компота налей, придурок!
Я шутил, что тогда у Птицы рождается очередной шедевр типа: «Мимо ходит народ и чего-то орет, я плескаю компот им прямо в рот!»
Когда народу было не очень много, Птица устраивал перед своей бадьей дрыги и дерги под неслышимую нам музыку. Я называл это данс-батлом[2] левой половины тела с правой.
Однажды Птица подскочил к повару с одноразовым стаканчиком и изобразил пение в два голоса на один микрофон, как Дима Билан с обезумевшей от счастья поклонницей: «Я знаю точно: невозможное возможно!» Повар не оценил порыв и сделал вполне возможное — дал поварешкой по голове. Обещал, что в следующий раз сделает невозможное и запихнет поварешку Птице в жопу.
В 50-градусной кухонной жаре, рядом с кипящими котлами, Птице было не место — его перевели на блокпосты.
Перевели на блокпосты и меня. Снова делать документацию: усилились обстрелы, и надо было оборудовать новый блокпост в лесу. Но поварам обещали, что если будут хорошо себя вести, Якорнова вернут обратно. Пошутил, что я — как переходящее красное знамя. А никто не вспомнил, что это такое. И правильно — от совка и в головах, и в армии нужно избавляться как можно скорее.
Меня радует, что на наших глазах армия из разрозненных обломков советской махины превратилась во вполне автономную, могучую силу. В 2014 году все понимали: без волонтеров, без помощи всего народа армия бы не выстояла. Иногда просто не было еды. Даже в начале 2015-го некоторые части неделями не видели свежего хлеба, например, и ели волонтерские новогодние коржики.
Но уже к лету ничего подобного я не слышал. Обеспечение армии становилось лучше, и на примере нашего батальона могу сказать: государство кормило нас отлично! Я был на гигантских продуктовых складах, откуда мы привозили еду. Там все в стандартных коробках в рамках договоров с поставщиками, иногда даже на этикетках указано «На замовлення МО», например, на 3-литровых банках квашеной капусты.
Кроме обычных каш, тушенки и консервов, в АТО на столах была сгущенка, печенье, сало, консервированные помидоры и капуста. Один читатель не мог поверить и задал глубокомысленный вопрос:
— Столько всего? Это как так?
— Все перемешано в одной большой бадье с надписью «Олінклюзів від МО, хто перший дошкрябає до дна — пам’ятне кільце в п’ятачок»! — пришлось пошутить мне.
А волонтеры к нам не приезжали вовсе, у нас была закрытая территория. Обустраиваться на блокпостах было непросто: через «Новую Почту» мы получали от добрых людей и волонтеров генераторы, запчасти, даже весьма нужную вещь — принтер (спасибо вам, читатели!). Однажды полтавские волонтеры «Команда небайдужих», проезжая мимо, передали наш заказ на рации и запчасти. И к ним в довесок — галушки, пироги, сгущенку, тушенку (волонтерская тушенка лучше армейской, признаю).
Чтобы это привезти, пришлось перегружать на нейтральной территории из их машины в нашу. Возвращается наш грузовик, капитан к старшине:
— Ну, что там?
— Да спички, салфетки… — старшина грустно кивает в сторону кузова.
— А окунь этот трындящий, Дима из Полтавы где? — капитану-то обещали много раций.
— Так с ними и домой поехал, ему ж до дембеля месяц, и отпуск неотгулянный… — старшина продолжает ломать комедию.
Я сам не слышал, но очевидцы утверждают, что за все 11 месяцев на передке наш капитан так не орал и не матерился.
Сил нам всем, друзья! Времена сейчас нелегкие, без взаимопомощи нам не выстоять! А чувство юмора сделает нашу жизнь чуточку ярче.
СЛАВА УКРАЇНІ!