Положение Западного фронта, вопреки сложившемуся мнению, не было таким уж тяжелым. Даже если исключить из рассмотрения 2, 21, 44-й стрелковые, 20-й механизированный корпуса, 50-ю стрелковую дивизию, которые были либо использованы против 3-й танковой группы, либо находились далеко от линии фронта и помочь войскам на границе не могли, оставшиеся силы фронта, учитывая реальное состояние 11, 13, 14, 17-го механизированных корпусов, можно оценить в 24–25 расчетных дивизий. Противостоящие фронту войска 2-й танковой группы, 4-й и 9-й армий группы армий «Центр» были развернуты в составе 34 дивизий.
Для начала рассмотрим северный фас Белостокского выступа. Там против трех стрелковых дивизий 4-го стрелкового корпуса 3-й армии и двух стрелковых дивизий 1-го стрелкового корпуса 10-й армии были развернуты восемь пехотных дивизий 9-й армии Вермахта. Против 57-й стрелковой дивизии, двух корпусных артполков 4-го стрелкового корпуса и частей Гродненского УР были развернуты три (161, 28, 8-я) пехотные дивизии. При условии своевременного занятия обороны в полосе УР соотношение сил вполне приемлемое для советских войск, особенно учитывая, что уже через 5–6 часов после начала боевых действий в этот район могла быть выдвинута 29-я танковая дивизия 11-го механизированного корпуса (что и произошло в начале войны). Против 27-й стрелковой дивизии 4-го стрелкового корпуса, 8-й и 2-й стрелковых дивизий и двух корпусных артполков 1-го стрелкового корпуса, частей Осоветского УР действовали пять (256, 162, 87, 129, 102-я) пехотных дивизий Вермахта — соотношение сил для обороняющегося достаточно комфортное. Отметим, что на этом участке советские войска довольно стойко оборонялись даже в реальном июне 1941-го. Кроме этого, в резерве командующего 3-й армией в районе Гродно находилась 85-я стрелковая дивизия, которую в случае осложнения обстановки на стыке с Северо-Западным фронтом можно было бы перебросить в район Друскининкай для прикрытия правого фланга 57-й стрелковой дивизии. В тылу за несколько суток могли быть отмобилизованы 33-я танковая и 204-я моторизованная дивизии 11-го мехкорпуса и 7-я ПТАБР, которые являлись бы дополнительным подвижным резервом. Таким образом, в целом на участке границы Ломжа — Друскининкай можно было бы построить достаточно устойчивую оборону наличными силами, без привлечения резервов фронта.
На южном фасе Белостокского выступа дело обстояло несколько хуже. Против семи (13, 86, 113, 49, 42, 6, 75-й) стрелковых дивизий 10-й и 4-й армий в первом эшелоне развернулось двадцать дивизий Вермахта, в том числе четыре танковые. Соотношение сил практически 3 к 1 — классическое для успешного наступления. Однако катастрофичным для РККА такое соотношение сил назвать тоже нельзя. Оборона советских войск проходила по довольно полноводной реке Западный Буг и опиралась на Брестский и часть Замбровского УР, войска поддерживались четырьмя корпусными артполками. Кроме того, уже через 5~б часов после объявления тревоги к границе могли выдвинуться боеспособные части 13-го и 14-го мехкорпусов (еще три расчетные дивизии). Все это позволяет говорить о том, что победного шествия на этом участке фронта Вермахту не светило. Вполне вероятно, что советские войска уже наличными силами дивизий прикрытия, 13-го, 14-го мехкорпусов смогли бы не допустить переправы немецких войск через Западный Буг. По пессимистичному сценарию, который и будем рассматривать, немецкие войска захватили бы 22 июня 4~б плацдармов на восточном берегу Западного Буга, в том числе два плацдарма на участках 47-го и 24-го моторизованных корпусов. Наличие в первой линии немецких наступающих войск четырех танковых дивизий не должно было бы ускользнуть от советской стороны.
При анализе советским командованием обстановки на вечер 22 июня было бы установлено, что на участке 3-й армии и 1-го стрелкового корпуса 10-й армии обстановка стабильная, стык с Северо-Западным фронтом может быть закрыт 85-й стрелковой дивизией и подходящими частями 21-го стрелкового корпуса, 5-й стрелковый корпус 10-й армии с трудом отбивает атаки пехоты противника, а на участке 4-й армии крупные мотомехчасти немцев форсировали Западный Буг. Единственное решение в этой ситуации — 6-й механизированный корпус, З6-ю кавалерийскую дивизию и 1–2 артполка РГК сводить в конно-механизированную группу для контрудара в районе Бреста. Этот контрудар мог быть осуществлен уже 24 июня и направлен против переправившихся через Западный Буг 17-й и 18-й танковых дивизий 47-го моторизованного корпуса Вермахта (просто потому, что образованный ими плацдарм находился ближе к району расположения 6-го механизированного корпуса, чем плацдарм 24-го моторизованного корпуса). При всем моем уважении к 17-й и 18-й танковым дивизиям, удар образованной конно-механизированной группы они выдержать бы не смогли. По оптимистичным для советской стороны оценкам, 17-я и 18-я танковые дивизии были бы попросту уничтожены, но мы будем считать, что они бы эвакуировали плацдарм с относительно небольшими потерями. После чего конно-механизированная группа, оставив для усиления обороны на границе одну танковую дивизию 14-го механизированного корпуса и 28-ю моторизованную дивизию 6-го механизированного корпуса, оставшимися силами могла бы нанести удар по плацдарму, образованному 24-м моторизованным корпусом Вермахта, и остановила бы его дальнейшее продвижение.
Следовательно, немецкие войска продвигались бы только с плацдармов, образованных пехотными дивизиями 7, 9 и 43-го армейских корпусов 4-й армии. Резервы Западного фронта, которые могли быть направлены 22–25 июня в этот район для предотвращения распространения немецких войск, ограничивались 6-й кавалерийской дивизией и оставшимися 1–2 артполками РГК. Помешать продвижению немцев они бы не смогли. Но продвижение пехотных дивизий не несло такой угрозы, как продвижение моторизованных корпусов. Вероятно, уже 25 июня было бы принято решение на отвод войск на тыловые рубежи: либо на рубеж рек Ясельда — Неман — Свислочь, либо на рубеж реки Щара. После этого ситуация развивалась бы аналогично реальной ситуации в полосе Юго-Западного фронта в июне 1941 года — общий отход войск фронта, прикрываемый ударами механизированных частей (танки и артиллерия). При этом гипотетический отход Западного фронта было бы легче осуществить — линия фронта при отходе в глубь территории сужалась (на Юго-Западном фронте расширялась), левый фланг был бы прикрыт Пинскими болотами. Как и при отходе Юго-Западного фронта, в отходящие войска влились бы глубинные дивизии Западного округа (семь стрелковых дивизий), после чего линия фронта медленно покатилась бы на восток. Даже если бы фронту и удалось остановить противника, выход танковых дивизий немецкой 3-й танковой группы к Минску заставил бы продолжать отход.
Задержка продвижения немецких войск даже на несколько суток (если предположить, что на тыловой рубеж советские войска отойдут 2б~27 июня) позволяла выиграть время для отмобилизования глубинных соединений Западного фронта—17-го механизированного корпуса, двух ПТАБР, артиллерийских полков РГК, которые дополнительно усилили бы войска фронта.
В целом основное изменение обстановки по сравнению с реальностью июня 1941-го заключалось в том, что своевременное выявление направления главного удара (который наносила 2-я танковая группа) и концентрация резервов фронта на этом направлении позволяли задержать наступление немецких войск и выиграть время для отхода на тыловые рубежи. При этом с очень высокой вероятностью удалось бы избежать окружения войск фронта. Потеря территории не имела такого большого значения, как потеря войск. Отход на тыловые рубежи с одновременным накоплением резервов позволял в определенный момент времени перехватить инициативу и перейти в общее контрнаступление. Как будет показано далее, этот момент мог наступить уже в начале июля (в реальности это произошло только в декабре 1941 года).
Самым плохим для РККА было соотношение сил в полосе Северо-Западного фронта. Против него развернулись две армии и две танковые группы Вермахта, всего 38 дивизий, их них 25 в первом эшелоне. В войсках Северо-Запад-ного фронта числилось 25 дивизий, из них в первый эшелон могло быть выдвинуто до начала войны от 7 до 9 дивизий (не ясно, сумели ли бы основные силы 48-й и 126-й стрелковых дивизий занять позиции на границе). Из 25 дивизий одна (16-я) находилась в Эстонии, одна (67-я) обороняла Лиепаю. Шесть территориальных стрелковых дивизий (из 22-го эстонского, 24-го латышского и 29-го литовского стрелковых корпусов) имели ограниченную боеспособность и требовали переформирования, прежде чем ввести их в бой. 3-й и 12-й механизированные корпуса были не до конца укомплектованы, их общую силу можно оценить как 7~8 расчетных дивизий. Следовательно, все силы фронта, включая второй эшелон, которые могли быть использованы, составляли 18–19 расчетных дивизий. Превосходство войск Вермахта в первом эшелоне — трехкратное, в целом — более чем двукратное. Рассчитывать на отражение удара немецких войск или задержку их на каком-нибудь тыловом рубеже (например, по рубежу Западной Двины) при таком соотношении сил не приходилось. Но хуже, чем в реальном июне 1941-го, события бы в любом случае не развивались. Были бы и некоторые улучшения — например 48-я стрелковая дивизия, вероятно, совершала бы марш более осмотрительно и не была бы разбита вначале ударами с воздуха, а затем и танковой атакой.
Хотя вероятность срыва наступления хотя бы одной 3-й танковой группы была. Для этого полностью развернувшиеся на границе 126-я и 128-я дивизии должны были задержать продвижение немецких войск к Неману хотя бы до середины дня 23 июня. В течение ночи и первой половины дня 23 июня к Неману могли быть выдвинуты 84-я моторизованная дивизия в район Приенай и 85-я стрелковая дивизия в район Друскининкай. Если бы при отходе 126-я и 128-я стрелковые дивизии не понесли больших потерь и сохранили боеспособность, соотношение сил становилось пять советских (включая 5-ю танковую дивизию в районе Алитуса) против семи немецких дивизий в первом эшелоне. С учетом того, что оборона проходила по реке, немецкое наступление могло быть остановлено. Однако вероятность такого развития событий была не слишком высока.