— Матрёш, а давай попробуем вспомнить?
— Как?
— С начала. С самого начала, как ты всё увидела в первый раз. Попробуй посмотреть снова.
— На что?
— Ты говорила, что оказалась в полутёмной комнате.
— Да.
— Попробуй увидеть её сейчас. Так, как тогда видела.
— Я смотрела сверху!
— Так и смотри. Ты смотришь из-под потолка. Вспомни, как ты смотрела.
— Да, смотрю сверху, там темно, но не совсем. Вижу фигуры.
— Сверху?
— Да. Там ты и ещё один человек. Я его не знаю.
— Ты сейчас видишь этого человека?
— Да. И я вижу книгу! У меня получилось! Ой! — Матрёша прислала покаянную рожицу. — Я вылетела… Обрадовалась и всё потеряла. Прости.
Антону показалось, что через расстояние и сеть проводов он услышал её всхлип.
— Ничего. Давай попробуем снова. Возвращайся в офис.
Почти минуту от Матрёны не было сообщений. Потом пришло расстроенное:
— Я не могу. Не могу войти. Как стена какая-то. Упираюсь, и всё.
Теперь замолчал Чёрный. Он думал. Потом уточнил:
— Ты сейчас пробовала повторить предыдущий проход?
— Да. По новой.
— Давай иначе. Давай начнём с рынка. Из прошлого. Ты идёшь, тебе становится плохо. Вот в это войди.
— Мне плохо, — повторила Матрёша. — Темнеет в глазах. Меня усаживают на крыльцо. Хочется лечь. Я падаю. Падаю, как в канал, лечу. Я в офисе.
— Спокойно, не торопись. Просто смотри, без эмоций.
— Да, я смотрю. Два человека, ты и ещё один.
— Ты его хорошо видишь?
— Плохо. Сверху неудобно.
— Опустись ниже.
— Получилось. Вижу его.
— Рассказывай.
— Мужчина, старый. Лет пятьдесят. Или сорок.
Антон невольно улыбнулся: для девятнадцати лет сорок — это действительно старость.
— Толстый. Нет, скорее плотный, он больше тебя, и у него живот. Высокий.
— Лицо видишь?
— Сейчас. Лицо крупное, волосы не длинные, но и не короткие. Как отросли, они вьются. Видно кудри. Есть чёлка, набок зачёсана. Нос широкий, крупный такой. Губы тоже, не очень крупные.
— Глаза?
— Не понять. Не вижу. Они никакие.
— Ещё что?
— На нём куртка, коричневая с зелёным, как замша. Расстёгнута. Рубашка, зелёная. Нечёткий цвет, может, серая. Чёрные штаны, казаки. Чёрные. У него книга.
— Где?
— В руках. На обложке крупные цифры — два — ноль — один — два. И три человека, один в ковбойской шляпе. Он говорит что-то. Тебе.
— А я где?
— Ты сзади меня. Сейчас. Ты в чёрных джинсах. Чёрный свитер. Подсумка нет. И кольца не вижу. Ой!
— Что случилось?
— Ты мне подмигнул. Ты говоришь, что я опоздала. Что ты мне всё расскажешь. Говоришь не словами, а как мысленно, что ли. Но я всё понимаю.
— А этот человек что?
— Ничего. Он странный какой-то. И мне неудобно, не по себе. Но любопытно.
— Что дальше?
— Он отдаёт тебе книгу. Даже вручает. Ты смутился. Он сказал: «Вот тебе твоя книга. Ты молодец, что не испугался и написал».
— Я взял?
— Да. Ты говоришь, что это не только твоя заслуга. Он говорит, что книга не случайна, она поможет тебе что-то понять.
— Что?
— Не знаю, он не сказал. Все, кто с ней как-то связан, они не просто люди, у них не простая судьба. Или другая, не как у всех. Но не «тяжёлая».
«Гм, — подумал Антон. — Мягко сказано „не простая“!»
— Книга тебе как-то поможет в будущем. Она для тебя как щит. И она провокация. Но это хорошо.
— Провокация — хорошо? — не удержался и перебил Чёрный.
— Ты вызвал резонанс. Есть силы, которые её приветствуют. Есть, кому это невыгодно. Ещё есть третья. Третья сила. Она сверху. Они не знают, за кого она.
— Они — это первые две силы?
— Да. Две первых. Ещё он что-то о войне сказал, я не поняла. Не уловила. Про войну Сил.
— Первых двух?
— Непонятно. Он дальше предсказывает тебе.
— Что?
— Будет трудный период. Для тебя, сложный. Крайне плохого не случится. Будет хорошее, но сначала трудности.
— Мы с ним просто так говорим?
— Нет. Непонятно. Мы с тобой мысленно. Вы словами. Непонятно как.
— Он про отца что-то сказал?
— Нет. Ничего. Дальше. Действуй по инструкциям, тебе их будут передавать по каналу. Будет переоценка ценностей. Жёсткая. Не бойся, жизнь не закончится. Но нужно будет прислушиваться.
— К чему?
— Это новый этап. Всё становится с ног на голову. Не нужно паниковать.
— Хорошо ему говорить, — буркнул Чёрный. — Его бы сюда.
— Период будет недолгим. Непонятно, относительно чего. Мне непонятно. У тебя будет длинная жизнь.
— А о группе он что-то сказал?
— Нет. Совсем. Только о тебе. Про тебя.
— Странно.
— А теперь про меня! Я знаю. Мне нельзя уйти. Откуда уйти? «Ей будет несладко, но ей нельзя уйти».
— Он тебя видит?
— Непонятно. Похоже, да. Не сбивай.
— Молчу.
— Это всё из-за книги. Ты что-то задел, это такая реакция. Ты под прицелом. Всё закончится хорошо. Всё пройдёт, тебе помогут Силы.
— Спросить бы его, какие Силы?
— Не знаю. Я не всё могу понять как слова. — Матрёша совсем не была опытным медиумом. — Что-то понимаю по ощущению, ЗНАЮ, что сказано про это итак. Не дословно. Иногда слова. Вот, снова. Сложный период. Закончится удачно. Будь осторожным и осмотрительным с… С лишними людьми? Я не понимаю.
— Я тоже.
— Большая часть плохого уже прошла. Он на тебя надеется. Кажется, ты понял, о чём он.
— Замечательно. Ещё бы мне здесь это понять.
— Мишу искать не нужно, он пустой. Проф не виноват. Его разыграли. В комбинации, как пешку. Ты узнал вовремя.
— Конечно, вовремя, понять бы теперь в какое?
— Подожди. Что-то про время. Не разобрать. Не понимаю. Ещё. Ты подобрался слишком близко. Осталось поднажать.
— Подобрался к чему?
— Ты не понял. Ты там это не понял. Но не спросил. Искать надо здесь.
— Это ты говоришь?
— Нет, он. Я не понимаю, что значит «здесь». О чём он.
— Пойди туда не знаю куда.
— Подожди. Я устала. Не могу чётко поймать. Он что-то ещё говорит. Плохо слышно. Теряю настрой. А, вот! Ты найдёшь… Всё! — Матрёша прислала жирный восклицательный знак. — Я вылетела.
— Что я должен найти?
— Не знаю. Ты так обрадовался, что меня оттуда снесло. От твоих эмоций. Кажется, что-то очень важное.
— Можешь пересказать, о чём была речь в конце? Хоть приблизительно.
— Что-то про зоны. Что твоя упорность будет вознаграждена. Он как бы это одобрял. Но это я так понимала. Ещё про другие миры, только про переход. Не поймалось.
— Матрёшечка, ты у нас молодец! — подбодрил девушку Антон.
— Ага, молодец, теперь мне в себя приходить надо. А то я не знаю в ком.
— Приходи, конечно.
— Всё! Я пошла чай пить. И спать. Смертельно устала.
— Спасибо. Ты очень мне помогла. — Антон послал смайл с поцелуем благодарности.
— Пожалуйста! — Матрёшин смайл помахал ручкой, и следом пришёл служебный текст: «Пользователь закончил разговор».
Чёрный открыл окно «истории сообщений» и старательно скопировал лог. Надо всем этим предстояло очень упорно думать.
В течение дня подумать так и не удалось — он ни на минуту не оставался один. Девчонки и так не оставляли больного своим вниманием, а тут как сговорились. Татьяна посмотрела на сборище и махнула рукой: гулять, так гулять!
— Давай в Интернет, Чёрный, заказывай суши!
Night пользовалась его особым отношением к своей персоне и могла позволить себе иногда покомандовать. Она умудрялась всегда оказаться рядом и всегда быть уместной. Не мешала, когда следовало не мешать, вступала в беседу, когда вступить следовало. Ей удавалось очень гармонично вливаться в течение окружающей Чёрного суеты. В то же время она так же хорошо соответствовала и покою. Когда-то давно ей случилось натворить глупостей, попав в лапы опытного манипулятора, так ведь идеальных нет. В столкновении со Снежным Волком Антон и сам едва не потерпел поражение. Только упорство товарищей помогло ему вырваться из искусно сплетённой паутины интриги. Тогда из-за Night на сторону ушла часть материалов «Немана», но Чёрный это давно простил. И даже почти забыл.
Обед удался на славу. Наверно, персонал больницы ещё долго будет его вспоминать, а оказавшиеся свидетелями больные пересказывать как легенду. Но самым приятным визитом стало появление Матрёши. Она зашла ближе к вечеру, как раз когда весёлая компания девушек отбыла. Чёрный быстренько выдал ей ноутбук и попросил составить фоторобот персонажа видений. Они провозились пару часов, почти до закрытия. Усталая Матрёна поехала домой, а Антон принялся очень внимательно изучать полученную картинку. Кого-то она ему напоминала. Да нет, он совершенно точно где-то видел это лицо! Он задумался. Кажется, у этого человека была другая причёска. Конечно же, он был иначе одет. Возможно, был старше. А не?.. Антон быстро набрал два слова в строке поиска. Щёлкнул «в картинках». И уставился на пару известных гравюр. Одна из них слишком приукрашивала персонаж, зато на второй он действительно походил на себя. На того человека, которого Чёрный помнил. Он скопировал картинку в фотошоп, приставил кудри с Матрёшиного рисунка и обомлел. Сомнений не было — это одно лицо! Антон смотрел на портрет Якова Брюса собственной персоной.
Настало время отбоя, но Чёрный не собирался спать. Он испытывал иррациональный страх перед тем, чтобы лечь под одеяло и закрыть глаза. И снова падать в пустоту, наполненную плотным огнём. Ему казалось, что его ждут, его будут встречать на той стороне сна, но он ни с кем не мог поделиться своими опасениями. Кто ему поверит? Даже Татьяна постарается объяснить всё усталостью от тяжёлой болезни, стрессом и беспокойством о будущем. Антон никому не рассказывал о безнадёжности своего состояния, он не хотел огорчать друзей. Возможно, они со своей стороны вели ту же игру, стараясь укрепить в Чёрном надежду на полное выздоровление. Всё это создавало некоторую недосказанность между ними, когда ребята приходили его навестить. И с этим ничего нельзя было поделать. Пожалуй, даже они в таких обстоятельствах приняли бы сторону здравого смысла Night — Антон болен, и это единственная причина всего. Значит, ему придётся добираться до настоящих причин в одиночку!