ха в большинстве операций, — и короткий меч. Предстоящая операция имела особый статус, и потому в экипаж «Сварога» были назначены лучшие из бойцов Рейха, и вооружены они были по первому разряду, и дефицитными боеприпасами обеспечены. И если обычно использование огнестрела было допустимо как исключение из правила, лишь в случаях, когда того жестко требовали обстоятельства, то теперь его применение было обязательным в любом случае. Эта игра стоила свеч.
Полтора месяца назад повышенный в звании до капитана и назначенный командиром нового, уже четвертого в Рейхе парусника, Яросвет стоял на верхней палубе, опершись руками о перила, и смотрел вдаль. Рядом с командиром стоял его первый помощник и штурман Ведагор (назначенный на «Сварог» специально в помощь Яросвету, пока еще не имевшему необходимого опыта в управлении подобной техникой). Штурман, всегда имевший при себе полевой бинокль, рассматривал в него горизонт.
Ведагор был опытным специалистом своего дела. Он начинал еще десять лет назад на первом паруснике «Степан Бандера», в самом начале зарождения Нового Славянского Рейха. Ведагор не имел офицерского звания, но, будучи всего лишь штабс-сержантом, пользовался немалым авторитетом в Рейхе и был лично знаком с самим Фюрером. В подтверждение его статуса на черепе штурмана были вытатуированы целых три молнии «SSS», — знак, говоривший об особом положении его обладателя.
На горизонте слева виднелись очертания какого-то населенного пункта. Капитан посмотрел на прижатую магнитами к металлическому столику карту Краснодарского края.
«Так, что тут у нас… Старокорсунская… К вечеру будем уже в Краснодаре».
— Ну, что там? — капитан обратился к штурману.
— Вижу пару ублюдков, командир. Думаю, их там целый выводок. Шныряют меж развалин.
— Шульц! — Яросвет окрикнул сидевшего на ящике на корме лейтенанта.
— Господин кап… — начал доклад молодой офицер.
— Отставить, Владимир, — прервал его Яросвет, — не на параде... Давай бойцов на левый борт. Кто сунется — знаешь что делать.
— Будет сделано, командир! — Шульц открыл крышку люка в крыше бывшего трамвая и спустился вниз.
— Заметил, командир, чем дальше от наших земель, тем чаще эти попадаются? — Ведагор опустил бинокль.
— Это тоже наши земли, капрал. — Яросвету не нравилось панибратство штурмана. Тот хоть и был лет на пятнадцать старше и имел лишнюю молнию на черепе, все же оставался штабс-сержантом. И если Шульц иногда и позволял себе один на один с командиром обращаться на «ты», даже будучи еще капралом, а потом сержантом, так тот был боевым товарищем, с которым они не раз стояли спиной к спине. С Шульцем Яросвет знаком еще с того времени, когда сам был сержантом, а Владимир Шульц рядовым бойцом в его отделении. Впрочем, портить отношения со штурманом капитан не спешил, — тот был профи своего дела и на лидерство в отряде не претендовал. Напрямую Ведагору подчинялись только рулевые, их помощники и дежурная смена на парусах.
Минут через двадцать парусник приблизился к пункту, который уже давно не был населенным, если не считать кучки каннибалов, скрывавшихся среди руин.
Стрела, пущенная из ближайшей развалины, попала в бедро стоявшему возле пулемета помощнику рулевого. Боец взвыл, и капитан, и штурман автоматически повернули головы в сторону пострадавшего. Это и спасло штурмана от предназначавшейся его голове стрелы. Стрелявший оказался настоящим спецом своего дела.
— Всем укрыться! — скомандовал капитан. — Оглобля, отставить! Оказать помощь раненому! — скомандовал Яросвет бойцу, стоящему за станковым пулеметом, уже приготовившемуся стрелять в сторону, откуда прилетела стрела.
— Шульц!
— Я! — Из люка появилась лысая голова лейтенанта.
— Заводи отделение во фланг к ублюдкам.
— Есть!
— Ведагор!
— Я, командир!
— Останавливаемся.
— Есть, командир! — Штурман нырнул в люк кабины, выслав наверх рулевого вместо раненого помощника. Тот принялся командовать и сам крутить ручки, спуская паруса. «Сварог» замедлил ход и уже метров через триста остановился, и из люка в днище, прикрываемые шасси, посыпались бойцы под предводительством лейтенанта Шульца. В это время с левого борта уже трещали короткими очередями автоматчики, прикрывая выход отделения.
Вскоре Шульц и еще семеро бойцов, укрываясь между обломками стен и остовами автомобилей, вошли в Старокорсунскую...
Бывшая станица представляла собой большое заросшее бурьяном поле, с торчавшими то тут, то там одиночными полуразвалившимися стенами. Полвека назад ударившая в краснодарскую дамбу боеголовка вызвала настоящую волну, «цунами», слизавшую прибрежные станицы и аулы. Старокорсунской тогда сильно досталось. Нанесенный волной слой ила поднял тогда уровень земли на метр-полтора, похоронив под собой заживо не одну сотню людей, и теперь окна в редко торчавших из зарослей травы и какого-то чахлого кустарника кусках стен были на уровне земли.
Это оказалась группа отмороженных на всю голову не то выродков, не то уже упырей (ну как еще назвать придурков, рыпнувшихся на целое подразделение профессиональных воинов, перемещавшееся на устрашающего вида технике?) Дикари до последнего не замечали взявших их в полукольцо лысых мужиков в одинаковой форме. Стоявший в двухстах семидесяти метрах от засевших в развалинах ублюдков парусник отвлекал внимание дикарей не только своим диковинным видом: летевшие со стороны корабля маленькие кусочки железа уже вынесли мозги у двоих, особо смелых дикарей и ранили третьего. (Все-таки хорошая штука СВД!) Так что, внимание уже пожалевших наверняка о своем поступке дикарей в тот момент целиком и полностью было занято непонятным им предметом, — что оказалось весьма кстати Шульцу и его подчиненным.
Теперь с парусника постреливали вверх, дабы не зацепить уже обошедших упырей сбоку и сзади бойцов, но впечатленные дырками в головах своих собратьев, ублюдки продолжали сидеть тихо, видимо надеясь на то, что страшная штуковина поедет дальше…
Но штуковина не уезжала, с нее продолжали постреливать, а потом, почти одновременно, еще у пятерых укрывавшихся за Г-образной стеной дикарей появились непредусмотренные матушкой-природой отверстия…
Троих не подстреленных ублюдков, — двух девок пригодного для «естественного употребления» возраста и хмыря-лучника на пинках погнали к паруснику. Уже через пятнадцать минут девки сидели в закрепленной снаружи, в задней части трамвая, клетке, озираясь по сторонам испуганными глазами, а хмырь был связан по рукам и ногам и подвешен на торчавшей впереди корабля трехметровой трубе.
— Шульц! Давай, поговори по душам с этим… — капитан кивнул в сторону подвешенного за связанные руки дикаря. — Где Радомир?
Из открытого настежь одного из окон выглянул лысый мужик средних лет в звании ефрейтора.
— Я, господин капитан!
— Как там раненый?
— С ним все хорошо, артерия не задета… Я швы наложил. Дежурить пока не сможет.
— Сходи, сук этих посмотри на предмет заразы всякой…
— Будет сделано, господин капитан! — бодро ответил фельдшер и скрылся в окне.
Хмырь поначалу был не очень разговорчив с молодым лейтенантом, но когда тот ему сломал четыре ребра, выдал исчерпывающую информацию по обстановке в районе местонахождения отряда. Рассказал он и о поселениях к северу от Краснодара, и о людях, приходивших иногда из этих поселений, называвших себя «искателями», и о возможных местах обитания других дикарей, и еще массу полезных сведений. Выяснив у дикаря все относительно дороги на Краснодар, Шульц доложился командиру, и получив от того указание пустить дикаря в расход, распорядился на его счет.
Вскоре после происшествия ветер стал затихать, и командир принял решение (пока еще не установился штиль) отъехать на пару километров от бывшей станицы и стать там на ночевку. Тем более что, по свидетельству фельдшера, девки оказались без явных признаков заразы, а солдатам Рейха не помешает небольшая разрядка…
Ночь с 23 на 24 мая 2077 года, юг бывшей России, Краснодар, база искателей
Махновцы разместились на базе, — в тесноте, как говорится, да не в обиде. А вот товарищам, пришедшим позже, пришлось располагаться в квартире напротив, — вшестером им, в двухкомнатке было вполне удобно. Все окна в квартире были наглухо закрыты, имелись старые кровати, но вот печки и прочих удобств не было, что, в общем-то, не беда, — в мае на юге ночи не такие уж и холодные, а справить нужду можно и спустившись на пару этажей вниз... Последним подошел сводный отряд из пятнадцати вооруженных до зубов искателей под предводительством товарища Молотова. В составе «молотовского» отряда были люди сразу из нескольких входивших в Содружество колхозов. «Молотовцы» расположились этажом ниже (не под Базой, конечно же, где «выгребная яма», а в квартире напротив).
Витек дежурил в угловой комнате, рядом, на разложенных там же на полу матрасах, спали трое махновцев, на кухне дремал Коля, в кладовке давили массу ребята из Вольного. Ящер гонял чаи в квартире напротив, а в гостиной на Базе расположились Кувалда, Олег, Длинный, Молотов, Серега Хмурый — очевидец главной причины полевого сбора, и красный командир Дед Кондрат, — пожалуй, самый старый из продолжавших ходить в Пустошь искателей Содружества и авторитетнейший человек в Красном хуторе. Деду Кондрату было уже шестьдесят пять, и звали его на самом деле Алексеем Геннадьевичем. По фамилии Кондратьев. Его, единогласно, и выбрали Председателем этого ночного собрания.
— Ну, что, товарищи красные анархисты… — начал Дед Кондрат. — Как всем здесь присутствующим уже известно, к нам едут гости… Гости необычные и весьма интересные. Одна их телега с парусами уже говорит нам о том, что эти лысые ребята не из простой деревни к нам пожаловали. Цель у них должна быть серьезная… не просто покататься они сюда заехали. На собрании в Красном хуторе, отправляя нас сюда, решили, что за лысыми нужно установить наблюдение, чтобы выяснить чего им тут надо… Полагаю, у вас в колхозах думают так же?