и взвешена уже…
Ну как теперь?
Живет у вас в душе
надежда
этот шар земной
спасти?..
Шлагбаумом,
застывшим на пути, –
протянутая
детская рука.
Взрывчатки – вдоволь.
Хлеба –
ни куска.
Взрывчатки – вдоволь.
По пятнадцать тонн…
Земля
утробный исторгает стон!
Ей хочется
забыться поскорей.
Ей страшно
за своих
богатырей!..
Пока –
пятнадцать тонн.
А завтра –
что?
А через десять лет?
А через сто?
Пусть даже без войны,
без взрывов пусть…
Богатыри, да разве это –
путь?!.
…И снова ночь
висит над головой.
Бездонная,
как склад пороховой.
Для сердца
любая окраина –
близко.
Границей
очерчена наша Земля.
Но в каждом селенье
стоят
обелиски.
похожие чем-то
на башни
Кремля…
Стоят обелиски
над памятью вечной,
над вдовьей тоской
да над темной водой
с такой же звездою
пятиконечной,
с такой же
спокойной и светлой
звездой.
С такой же,
которая так же
алеет,
которую так же
боятся враги…
Солдаты
сменяются
у Мавзолея,
раздольно и мощно
чеканят шаги!..
Я слышу:
звучат
неумолчные гимны.
Я вижу:
под гроздьями облаков,
летящих над миром,
до каждой
могилы
от Спасских ворот –
двести десять шагов!
До каждой!
Пусть маленькой,
пусть безымянной.
До каждой!
Которую помнит
народ.
По чащам лесным,
по траве непримятой
проторены тропки
от Спасских
ворот…
Сквозь зимние вьюги
и вешние гулы,
под пристальным взглядом
живущих людей
идут
караулы,
встают
караулы
у памятников
посреди площадей!
У скорбных надгробий
встают, бронзовея,
И бронза
становится цветом лица…
Есть память,
которой не будет забвенья.
И слава,
которой не будет конца.
Пока эта пуля летела в него…
– Ты о чем?!.
Он умер
в больнице.
И все это было
не вдруг.
Почти что за месяц
мы знали,
что он – обречен…
Ты помнишь,
как плакал в пустом кабинете
хирург?!
«Какой человек умирает!
Какой человек!..»
Поэт хирургии
полсуток стоял у стола.
Хотел опровергнуть прогнозы.
И –
не опроверг.
Там не было
пули…
– Нет,
все-таки пуля была!..
На любом надгробье –
два
главных года:
год прихода в этот мир.
И год ухода.
От порога
до другого порога
вьется-кружит по земле
твоя дорога.
Вьется-кружит по земле
твоя усталость,
И никто не скажет,
много ль осталось…
Но однажды,
вопреки твоей воле,
обрываются
надежды и хвори!
Обрываются
мечты и печали!
«Прибыл – убыл…» –
в это верят
без печати…
Я разглядываю камень
в испуге:
между датами –
черта,
как след от пули!
След от пули!
След
багряного цвета…
Значит, все-таки
была
пуля эта!
Значит, все-таки
смогла
долго мчаться!
Значит, все-таки
ждала
дня и часа!
Все ждала она,
ждала,
все летела!
И –
домчалась.
Дождалась.
Досвистела…
Два числа на камне
время стирает.
След от пули
между ними
пылает!..
Пока эти пули летят, –
(а они летят!) –
пока эти пули летят
в тебя
и в меня,
наполнившись ветром,
осенние сосны гудят,
желтеют в витринах
газеты
вчерашнего дня…
А пули летят!
И нельзя отсидеться в броне,
уехать,
забраться в забытые богом края…
Но где и когда она
встречу
назначила мне –
веселая пуля,
проклятая пуля моя?!
Ударит
в какой стороне
и с какой стороны?..
Постой!
Да неужто
не может промазать она?!.
И вновь
суматошные дни
суетою полны.
Живу я и верю,
что жизнь –
невозможно длинна.
Вот что-то не сделал: «Успею…»
(А пуля летит!..)
«Доделаю после…»
(А пуля смеется, летя!..)
В сырое окно
неподкупное время
глядит.
И небо
в потерянных звездах,
как в каплях
дождя…
Ну что же,
на то мы и люди,
чтоб все понимать.
На то мы и люди,
чтоб верить
в бессмертные сны…
Над детским дыханьем
склонилась
усталая мать.
Горят имена
у подножья
кремлевской стены…
На то мы и люди,
чтоб помнить
других людей.
На то мы и люди,
чтоб слышать
их голоса…
В оттаявшем небе –
рассветная полоса…
Да будет памятным
каждый
прошедший день!
А каждый грядущий день
да будет воспет!..
Пока эти пули летят,
мы
обязаны жить.
Пока эти пули летят,
мы должны
успеть
вырастить хлеб,
землю спасти,
песню сложить.
…Пока эти пули летят
в тебя и в меня…
Двести десять шагов.
Шаг
за шагом.
Надо мной облака
в небе ржавом.
Гул шагов.
Каждый шаг –
будто веха.
Это –
сердце стучит.
Сердце века.
Я на площади,
как на ладони.
Смотрит время в упор:
что я сто́ю?
Что я
в жизни могу?
Что я знаю?..
Надо мною
рассвет,
будто знамя.
Смотрит время в упор –
проверяет.
Этот день
на меня
примеряет.
Гул шагов над Москвой
Грохот эха.
Сердце века
стучит.
Сердце века!
Продолжается бой –
тот –
последний!..
Двести десять
шагов
по Вселенной!..
Время
стрелки часов
переставит.
Знаю я:
нас
однажды
не станет.
Мы уйдем.
Мы уже
не вернемся.
Этой горькой землей
захлебнемся.
Этой утренней,
этой
печальной,
неизвестной еще,
непочатой.
А она
лишь на миг
всколыхнется.
И, как море,
над нами
сомкнется.
Нас однажды не будет,
Не станет.
Снова
выпадет снег.
И растает.
Дождь прольется.
И речка
набухнет.
Мы
уйдем насовсем.
Нас
не будет.
Превратимся
в туман.
В горстку праха…
Но
останется жить
наша
правда!
Мы
свое отгорим.
Отболеем…
Но
от имени
нас
будет Ленин!
И от имени
нас
будут эти
двести десять шагов
по планете!