Взвизгнули тормоза.
Я едва не треснулся лбом о руль, а когда поднял голову, то увидел, как на меня из машины напротив пристально смотрит лейтенант Войцюк…
— Не буду я больше дуть в вашу трубку! — огрызнулся я, отворачиваясь в сторону и засовывая руки в карманы.
— Отказываетесь от освидетельствования?
— Ни отчего я не отказываюсь. Просто вы проверяли меня всего полчаса назад.
— А может, вы уже выпили?
— Не может.
— Будете дуть или нет? — настойчиво повторил свой вопрос Войцюк.
— Буду! — я выхватил из его пальцев трубку и зло дунул в нее. — Все?
Тот внимательно посмотрел на результат — ноль.
— Все, — покорно сдался тот, но не до конца. — Наркотики принимали?
— Нет, не принимал! Не те симптомы.
— Я бы попросил вас… — Войцюк свел брови на переносице.
— Лейтенант, ну чего вам от меня надо? — захныкал я. — У меня сегодня просто тяжелый, очень отвратительный день.
— Разберемся! — авторитетно заверил меня Войцюк и уселся в машину, потянувшись за планшетом. Я только глаза к небу воздел. Привычно соединившись с «консультантом», Войцюк принялся тыкать в экран пальцем. Я вздохнул — это надолго.
В принципе, что я нарушил? Скорость, положенную в жилой зоне, не превысил — не успел. Ремнем по привычке, слава богу, пристегнулся. Что еще? Едва в лоб патрульной машине не въехал, так та внезапно вырулила из-за угла. Но ведь затормозил! Да, согласен, подозрительно — второй раз за день на глаза попадаюсь господину Войцюку, но ведь это не преступление, согласитесь!
От нечего делать огляделся по сторонам, и тут заметил, как у крайнего мусорного бака с надписью «Прочий мусор» начала приподниматься крышка. Я затаил дыхание.
Крышка замерла на миг, потом еще приподнялась, и еще. А затем из его утробы донеслось урчание, и на землю, перевалившись через бортик, вывалился мой мешок.
Я сглотнул — этого мне еще не хватало! Ведь хотел же чем-нибудь сверху придавить на всякий случай.
— Чего это он? — раздался слева от меня голос напарника Войцюка. Оказывается, он тоже наблюдал за странным поведением ящика. — Может, сломался?
— Может, — вздохнул я и повесил плечи.
— Нужно ремонтную бригаду вызвать, пусть осмотрят на всякий случай.
— Не нужно, — быстро сказал я.
— Почему? — уставился на меня пронзительным взглядом карих глаз инспектор.
— Это мой мешок, — я решил не усугублять ситуацию.
— Ваш? То-то я смотрю, знаком он мне!
— Этот распроклятый бак не хочет его брать, — пожаловался я.
— Как так не хочет? Почему?
— Не его мусор, видишь ли! Ему керамику подавай, а пластик и стекло — не надо. А мне что, делать больше нечего, как только сортировать битое стекло, пластик и металл?
— Не понимаю, — честно признался тот. — Что у вас там вообще в мешке?
— В мешке? — растерянно поморгал я глазами. — А фоторамка электронная со стены грохнулась — и вдребезги.
— Чего это за рамка такая? — покосился инспектор на мешок. — Больно мусору от нее много.
— Девять на сто двадцать, — брякнул я. Мне вся эта эпопея с телевизором уже порядком надоела.
Инспектор долго морщил лоб, пытаясь представить себе подобную рамку, затем чело его разгладилось.
— Внушительно! Дорогая, наверное.
— Вы не представляете насколько! — Это уже была чистейшая правда.
— Так вы бы ее в прием утиля свезли, — посоветовал мне инспектор.
— А они потребуют, чтобы я оплатил утилизацию? Ну уж дудки! — взорвался я. — Я и так за вывоз мусора сумасшедшие деньги плачу, в мусоре этом самом целыми днями, будто бомж какой, копаюсь: макаронину — в один мешок, бумажку — в другой, козявку из носа — в третий! Не кухня, а склад мусорных мешков, ей-богу!
— Халявщик, значит, — ухмыльнулся инспектор, понимающе покачав головой, и посуровел. — Мешок придется забрать, господин Васильев.
— Придется, — мгновенно остыл я и виновато уставился на пыльные, с царапинками носки своих туфлей. Помявшись немного для проформы, я поплелся к ненавистному мешку, подхватил его и потащил обратно в багажник.
— Спасибо, что воспользовались моими услугами, — не без ехидства в электронном голосе ляпнул вслед мне противный бак.
— Да пошел ты! — невнятно буркнул я, не оборачиваясь, дотопал до своей машины, открыл багажник и забросил в него мешок.
Тем временем Войцюк как раз закончил терзать искусственный интеллект, вернее, наоборот. Войцюк выбрался из машины хмурее тучи.
— Подпишите протокол! — грубовато бросил он мне, отворачиваясь в сторону.
Я уставился в экран.
«Невиновен! Принести извинения. Отпустить.
Наряду 102 явиться лично для служебного расследования (предвзятое отношение к гражданину, неоднократная попытка опорочить честного человека)».
У меня аж на душе потеплело. Умничка, а не интеллект! Вот ведь как за меня вступился, а я его еще грязью поливал. Ну, Войцюк, будешь знать теперь, как честных людей трогать. Да меня теперь все ДПС-ники за три версты объезжать будут. А приятно-то как: честный человек! Да по большому-то счету, в кутузке сидеть мне уже положено за одну только попытку уйти от патрульной машины, а оно вон как…
Я ткнул пальцем в сенсор, выдернул из вялых пальцев лейтенанта свою книжечку с документами, прыгнул за руль своего старенького автомобиля и, не дожидаясь положенных извинений, вырулил со двора. Войцюк проводил меня печальным взглядом. Вид у него был совершенно убитый.
Ну, бог с ним, с Войцюком этим, а вот что делать с мешком прикажете? Коли уж баки мусорные такие умные пошли, то просто так мешок им не всучишь. Разве что и вправду перебрать весь мусор? Нет, лень. Да и сколько на это времени уйдет — неизвестно. Остается одно: скинуть куда-нибудь в реку, предварительно булыжником каким-нибудь утяжелив, чтоб не всплыл ненароком. Или в болото? Я даже не представлял, если честно, есть ли у нас поблизости болота. Лес был, это точно. Я иногда выбирался в него по грибы свежим воздухом подышать, но болота мне не попадались.
А может, проще поступить, чего я вечно мудрю? Развязать мешок да и раскидать его содержимое — пусть потом мучаются собирают, если что.
Мысль эта пришлась мне по душе. И я, тщательно обдумывая ее, прикидывая все «за» и «против», не заметил, как дома поредели, и город остался позади. Теперь машина неслась по широкой областной автостраде. Мимо меня пролетали редкие деревца, убогие деревушки на пять-шесть домов и луга, поросшие молодой травкой.
Машин на трассе почти не было. Ни позади меня, ни впереди никого. Изредка с воем, перебивавшим шорох воздуха, доносившегося из приоткрытого окна, проносились мимо встречные машины. И опять никого на несколько километров. Момент осуществить мой коварный план — лучше не придумаешь! Я еще раз вгляделся в зеркала и вдаль, вырулил на обочину встречной полосы. Остановился. Достать из багажника мешок было делом пяти секунд. Затем я торопливо спустился с пригорка и затрещал кустами, ломясь сквозь них. Опять огляделся. Тишина. Да и кому до меня дело есть. Мало ли по какой надобности приспичило человеку посреди дороги остановиться.
Отошел я подальше от дороги, мешок развязал и давай им во все стороны мотать, трясти. Засверкали на солнце, разлетаясь, стеклянные осколки, вспорхнуло пластиковое крошево — неплохо я все-таки постарался! Это ведь умудриться надо так огромный телевизор раздолбать, но злости и страха во мне на тот момент было, вы не представляете сколько!
Все, конец! Заглянул я в мешок — пусто, ни стеклышка, ни крупинки какой. Свернул, скомкал, в руке зажал и обратно направился. А легко-то как на душе!..
— Гражданин Васильев! — Раздалось где-то совсем рядом.
Я аж подпрыгнул от неожиданности. Никого нет, вроде бы, а голос есть.
— Что же это вы мусорите? Природу загрязняете — мать вашу!
— Попрошу без оскорблений! — взмахнул я руками. — Где ты и кто, покажись!
— Да тут я! И я вас вовсе не оскорблял. Природу беречь надо.
— Без вас знаю! — а сам все головой верчу. Кто же этот таинственный всевидящий невидимка?
— Голову поднимите, — вздохнул неведомый голос с такой интонацией, что я сразу ощутил себя непередаваемым тупицей.
Я послушно воздел глаза небу.
Надо мной бесшумно реял полуметровый квадрокоптер, уставившись на меня глазом-объективом. На его широком квадратном пузе был ярко намалеван березовый лист — символ «Природоохраны».
— Ну вот, наконец-то заметили.
— Заметил, — проворчал я.
— Будем штраф платить или как? — перешел квадрокоптер на деловой, официальный тон.
— Лучше «или как».
— Не понял, — честно признался аппарат и опустился чуть пониже. Похоже, решил, что не хватает чувствительности микрофона и фраза, произнесенная мной, воспринята не совсем корректно.
— Ты сказал «платить или как». Я и ответил: лучше «или как». То есть, второй вариант, — на всякий случай пояснил я для особо тугодумных аппаратов.
— Вы не совсем верно меня поняли, господин Васильев. Это всего лишь фигура речи, — пояснил мне квадрокоптер и воспарил на прежнюю высоту. С чувством юмора у него было совсем никак.
— Жаль.
— Понимаю вас, но нужно платить штраф.
— А если я все уберу? — с надеждой спросил я.
— Что значит, «если»? Вы должны все убрать в любом случае!
— То есть, ты хочешь сказать, если я все соберу, то все равно заплачу штраф?
— Все именно так, — блеснул объективом квадрокоптер.
— Из этого следует, я дважды понесу наказание за одно преступление?
— Э-э… — квадрокоптер задумался. — Почему дважды?
— Ну как же? Загибай лопасти: первый раз, когда я все уберу, и второй — когда буду платить штраф.
— Постойте, я не совсем вас понял. Зачем я должен загибать лопасти?
— Ну, пальцев-то у тебя нету!
— Нету, — согласился, поразмыслив немного, квадрокоптер. — А при чем здесь пальцы?
— В том-то и дело, что ни при чем, раз у тебя их нет.
— Да, действительно, — вынужден был согласиться со мной летающий умник.
— Вот и загибай лопасти.