— О, не будь у меня в этот час малярийного состояния, Ниа была бы со мной, чорт возьми. Я потерял силы, изнемог от зноя… Бросил.
— Почему же Ниа и ее покупатели не явились на почту?
— По измятой записке я догадался, что все они были на почте, но не вечером, а перед моим приходом, я чуть запоздал.
— Кто же доставил тебе записку?
— Из шантана.
— Слушай, Рэй-Шуа, я боюсь заранее похвалиться, но мне кажется, я на верной дороге, и Хорта можно утешить: мы найдем Чукку…
— Эта фраза: «мы найдем Чукку», — перебил Рэй-Шуа — столько раз говорилась Хорту, что я хоть тебя, гениального сыщика Джека Питча прошу ее не говорить.
— Зато я скажу эту фразу в последний раз.
— Ну, чорт с тобой, говори.
— И так — улыбался Хорт, — мы найдем Чукку.
— Прекрасно. Но не говорит ли твоя шелковая улыбка, что также легко можно найти Ниа?.
Джек расхохотался.
— Ах, ты австралийский дьявол!
Рэй-Шуа тоже расхохотался.
— Я не очень-то люблю мрачных сыщиков, — подливая вермут, дразнил Рэй-Шуа — но ты, Джек, веселый малый. Право же, я радуюсь за Хорта и пью за его величайшее обаяние. Хорт изумителен.
— Присоединяюсь… Пью за Мельбурн! За Хорта и Чукку!..
8. В мельбурнском аэроплане
В кабине аэроплана «Наоми» сидели за чайным столом: Наоми, Хорт, Рэй-Шуа и Джек Питч.
Наоми, очарованная путешествием и своей юностью, резвилась за столом, как жаворонок, над полями:
— Право, я так взволнованно рада… Ах… Пейте чай, вот печенье… Смотрите, смотрите… Что там такое?.. Вот ром, пожалуйста… Какое высокое небо. Папа и мама просили меня быть талантливой хозяйкой… Вот я и стараюсь… Хорт я целую вас… Просто от счастья на счастье… Рэй-Шуа тоже могу поцеловать… А Джека Питч боюсь… Смотрите, ах, смотрите, какое под нами молочное облако… Будто скатерть… Плавает себе, гуляет… Хорт, знаете, как я боялась, что вдруг меня не отпустят с вами… Я бы иначе умерла от тоски и зависти… Но меня взяли да и отпустили… Вот какие прелести — мои родители… Может быть, Чукка видит, что мы летим, но не знает, что мы это, мы… А это мы все к Чукке летим… Да, летим…
Когда достаточно наговорилась Наоми, и так, что прилегла, слегка укачавшись, на диванчик, когда чай был окончен и оставался лишь неизменный ром, да трубки и сигары, после некоторого молчания, Джек Питч, по просьбе Хорта и Рэй-Шуа, начал высказывать свои соображения:
— Прежде всего во всей этой истории, центральное место занимает факт встречи на корабле Хорта Джойс с Рэй-Шуа. Конечно, это не было «случайной встречей», как это обычно принято полагать, без раздумий. В этом вопросе я всецело подчинен, во 1-x, научным данным, а во 2-х, литературе Рэй-Шуа, развивающей остроумную теорию «Радиомысли». В своем последнем романе «Последняя книга» Рэй-Шуа заставляет профессора Хораза — великого героя романа — все время сидеть у себя в лабораторном рабочем кабинете и, почти не двигаясь с места, управлять всем миром. К этому идут научные достижения в области движения мысли. Профессор Хораз, сидя над книгой, отправлял и принимал радио-мысли. Спокойно улыбаясь, он проводил свои идеи, свои опыты, свои открытия, свои задачи. Великий математик Хораз, на основании цифровых вычислений, мог находить потерянных, управлять заблудившимися, отыскивать ценности. В известной степени по-моему, мы, приобщенные к высшей культуре, все — Хоразы.
— Одни больше, другие меньше. Одни сознательные, другие — подсознательные.
— Как все это замечательно! — восторгалась Наоми.
Все улыбнулись.
— О, конечно, — спокойно ответил Джек Питч, — и вы, Наоми, маленький Хораз: об этом скоро все узнают…
— Как все это замечательно, — восторгалась Наоми.
— И вот, следовательно, — продолжал Питч, — по моим соображениям, таким убедительным Хоразом, среди нас является, естественно, Хорт Джойс, чьи биографические обстоятельства вытренировали его мозговую радио-станцию до максимального влияния и обостренной чуткости, т. е. восприятия. Более, чем 15-летняя упорная устремленность отыскать во что бы то ни стало Чукку выковала и закалила в нашем Хоразе техническую работу передачи радио-мысли. И, вот, читая книги Рэй-Шуа, наш уважаемый Хорт Джойс, вероятно в известный ему момент, набрел на какую-нибудь вычитанную мысль, совпадающую в эту секунду с его мыслью, и очень пожелал где-нибудь встретить Рэй-Шуа, например, на корабле, когда он будет возвращаться из Нью-Джерсей… Вероятно, Хорт Джойс нарисовал точную воображаемую картину встречи. Именно, в этот момент, Рэй-Шуа, находясь в повышенном нервном состоянии, когда явился в Мельбурнскую почту, нашел на окне кем-то вырезанный портрет. И когда спросил свою радио-станцию: что ему нужно? Он получил немедленный ответ — картину встречи на корабле, и положил портрет в свою записную книжку, записав случившееся, т. к. Рэй-Шуа привык некоторым явлениям придавать важное значение: особенно, когда дело касалось «Радио-мысли». Через пол года, перед отъездом из Нью-Джерсей, несомненно, обе радио-станции не раз условливались о точном месте и часе встречи. И вот встретились, как если бы стелеграфировались обычным порядком, это все просто, обыкновенно, нормально, объяснимо. Неизученность, неисследованность «радио-мысли» не мешает нам, убежденнейшим материалистам, наблюдать явления этой области и иногда производить практические занятия… Опыт — великая вещь. И я очень благодарен своему другу Рэй-Шуа, который своими книгами доказал мне, что его литература, пронизанная утверждением «радиомысли», не так уж фантастична. Напротив, — реальна до примитивности. Например, я начал свои опыты по его же теории. Не будучи еще знаком с Рэй-Шуа, я мысленно назначил ему в точный момент увидеть меня во сне своим близким другом. Через три дня я увидел сон: что мы встретились в гавани, у дверей кафе одного из островов океана, где и познакомились. Однако, срок не был указан, и я ждал. Ждал упорно. Через месяц по служебному экстренному делу я вылетел на аэроплане на этот остров. Сейчас же, конечно, я поспешил в гавань и там у дверей кафе стоял с сигарой улыбающийся Рэй-Шуа, которого я сразу узнал по портретам. С тех пор мы друзья. Тогда Рэй-Шуа сказал: мне очень приятно, что вы исправно явились в назначенный час, Джек Питч, мой новый друг.
— Браво, Джек! — крикнул Рэй-Шуа, подняв бутылку рома к потолку.
— Браво, — присоединились восхищенные Наоми и Хорт.
Наоми налила бокал рому и унесла его механику-летчику, а когда вернулась, Джек Питч продолжал:
— Теперь разрешите, на основании всех данных, полученных мною, рассказать вам предположительную историю Чукки. Понятно, что Чукка была похищена цыганами на кладбище, куда она ушла, проводив отца на службу. В то время в Константинополе существовала мощная международная организация скупщиков украденных красивых девочек; Чукка была продана туда за большие деньги, так как светлые блондинки были в высоком спросе, и их искали именно на крайнем севере. 12 лет назад эта шайка была раскрыта и частью предана суду. Преступники показали, что девочки продавались, главным образом, черным царькам и богачам в Африку, Австралию, Индию, Америку.
В год исчезновения Чукки был особый вывоз девочек в Австралию, в Мельбурн.
Очутившись в плену, в гареме, где-нибудь в дебрях среди дикарей, Чукка, вероятно, чем становилась старше, тем неотступнее и упорнее думала о своем отце, о своем освобождении. Однако, оставив отца в нестерпимой бедности, она потеряла надежду на возвращение из плена, т. к. ее освобождение потребовало бы много денег. И вот (будучи взрослой), неустанно тренируясь на мысли об отце и освобождении, вероятно, однажды помня твердо день рождения отца, когда ему исполнилось 40 лет, Чукка увидела странный сон: будто отец идет с веревкой, чтобы повеситься на кладбище. Вероятно, она проснулась со страху, и, находясь в высоком нервном напряжении, радио-мысленно, послала ему не только спасение, но все, что случилось потом с Хортом Джойс. Несомненно, в дальнейшем она успокоилась, т. к. видела благоприятные сны и стала верить, настойчиво верить в счастье отца и свое освобождение. Возможно даже, что она вполне осознала силу своего мысленного влияния на отца и, следовательно, стала в твердой степени героем Хоразом. Я допускаю соображение, что отныне она сама руководит нашим розыском. В Мельбурне мы сможем найти более точные следы. А пока в число вех я включаю, кроме всего сказанного, найденные на портрете отпечатки пальцев. При 2-часовом внимательном изучении в кабинете Старта я нашел, что портрет вырезали из журнала «Док» очень подозрительные черные люди, приблизительно такие, которые представлялись Хорту Джойс: это контрабандисты или пираты. Портрет вырезан острым охотничьим ножом. Отпечатки пальцев убедили меня, что один из преступников обладает изуродованной рукой. Полагаю, что портрет был вырезан с целью ограбления директора фирмы «Старт». Вследствие какой-либо ложной тревоги или других неожиданных обстоятельств, портрет был забыт на окне. Может быть приближение Рэй-Шуа было ловко замечено и злодеи второпях исчезли, оставив на портрете свои отпечатки пальцев. Нет сомнения, что эти люди принадлежат к громадной организованной группе, которая продолжает поставлять девочек куда-либо в определенные места. Так было и с Ниа, которую довольно просто найти по свежим следам, а там — двинемся дальше.
— Джек Питч, объясните, почему я тоже, хотя и маленький, Хораз? — настаивала Наоми.
— Ваш сон, Наоми, — ответил Питч, — у меня записан в точности. Он более других рисует картину местонахождения Чукки. Описанная вами картина походит на природу Австралии. Впрочем, сны других также пахли австралийскими дебрями. Сны же для меня — повторяю — стали играть очень важную роль: ведь человек, находящиеся во сне — в своем так сказать, освобожденном, хаотическом подсознательном состоянии, бывает иной раз необычайно восприимчив к приему посылаемых волн радио-мышления извне. О снах мы еще должны будем поговорить. Однако сказанное ничуть не дает права упрекнуть меня в излишнем увлечении снами в таком исключительном поручении, как розыск Чукки. Я прекрасно понимаю необходимость осторожного подхода к таким мало-исследованным вещам, но в данном случае, уверяю вас — я обязан быть именно таким и только таким…