[1]. Он всегда помогал тем, кто платил ему верностью. Лояльность была, пожалуй, самым главным качеством, которое Черчилль требовал от друзей. Обмен не обязательно происходит одномоментно. Иногда помощь оказывается авансом. Как, например, в скандале с использованием инсайдерской информации при покупке акций Marconi Company, в который угодил Дэвид Ллойд Джордж в 1912 году. Тогда Черчилль открыто выступил в его поддержку. И хотя Ллойд Джорджа от позора спасет не этот жест, а защита со стороны Асквита, будущий премьер-министр запомнит об оказанной услуге и спустя пять лет закроет долг, дав нашему герою возможность вернуться из изоляции в большую политику.
Рассуждая о важности налаживания связей, нельзя, не скатываясь в цинизм, не отметить обратную сторону этого явления. Учитывая, что общение построено на обмене и требует ресурсов, следует руководствоваться принципом целесообразности. В противном случае можно оказаться в ситуации, когда польза будет несоизмеримо меньше понесенных издержек. Кроме того, отношения направлены на будущее, а значит, окутаны мраком неопределенности. Никогда нельзя однозначно предугадать, на что можно рассчитывать и что получить, вступая в ту или иную коммуникацию. Даже оказанная услуга далеко не всегда оборачивается выгодой. Так, в бытность руководителем Адмиралтейства Черчилль окажет содействие 34-летнему капитану Морису Хэнки в назначении его секретарем Комитета имперской обороны. Впереди Хэнки ждала большая карьера – в 1916 году он станет секретарем Кабинета и будет занимать этот влиятельный пост на протяжении следующих 22 лет. Только Черчилль не получит от этого взлета никаких преференций. Скорее даже наоборот, Хэнки будет последовательно критиковать его, постоянно мешая и ограничивая по самому широкому кругу вопросов. Неудивительно, что после назначения Черчилля премьер-министром в мае 1940 года Хэнки, который по-прежнему занимал важное положение в британской иерархии, будет сначала переведен на синекуру, а после еще одного кратковременного назначения отправлен в отставку.
Принцип № 3Возглавить тему
Весной 1901 года открылась новая сессия британского парламента. Среди прочих депутатов в ней принял участие «достопочтенный джентльмен от Олдхэма» Уинстон Черчилль, избранный в палату общин накануне. Ему едва исполнилось 26 лет. Он был трудолюбив, непоседлив и амбициозен. Он жаждал больших свершений и достижений. Оставалось только понять, каким образом стать великим. Летом 1902 года он начал работу над биографией своего отца – лорда Рандольфа Черчилля. Успех Черчилля-старшего был кратковременным, но взятая им вершина внушала уважение – одновременное занятие постов лидера палаты общин и канцлера Казначейства. Взявшись за жизнеописание отца, Черчилль преследовал разные цели. Одна из них состояла в обретении опыта и получении ответа на вопрос, как войти в игру и стать в ней победителем. Вывод, к которому пришел автор, сводился к следующему: «простая активность в парламенте, какой бы смелой и усердной она ни была, не способна сформировать репутацию», депутат не будет обладать «настоящим влиянием в палате общин, пока не станет хозяином какого-то важного вопроса, в обсуждении которого он может отличиться и добавить что-то новое». Изучение политической активности лорда Рандольфа помогло его сыну понять, что для достижения успеха нужно сначала найти животрепещущую тему, а затем возглавить ее обсуждение и решение проблем, с ней связанных. Если использовать его собственную аналогию, эта тема должна исполнить роль «стремени», которое позволит сесть в седло власти121.
Не привыкший откладывать дела в долгий ящик, Черчилль стал активно искать подходящую тему. Случай проявить себя представился в 1903 году, когда на повестке дня встал вопрос целесообразности отказа от свободной торговли. На протяжении шестидесяти лет фритрейд был основой экономической политики Туманного Альбиона, позволяя получать дешевые и разнообразные товары со всего мира. Со временем конкуренция на международных рынках стала возрастать, и британский экспорт начал активно облагаться тарифами. Джозеф Чемберлен призвал также защитить внутренние рынки тарифами, подняв стяг протекционизма. «Страсти разгорелись нешуточные, – вспоминал Черчилль. – Вся страна пребывала в возбуждении. С полок сняли старые учебники по теории свободной торговли, по стране прокатился ураган дискуссий». Сам Черчилль, который представлял в парламенте живущий за счет легкой промышленности и терпевший убытки от перехода к протекционизму Олдхэм, выступил в поддержку свободной торговли. Понимая, что его собственных знаний для защиты своих идей недостаточно, он обратился за консультациями к профессионалу. Его выбор пал на опытного и авторитетного экономиста Фрэнсиса Моватта, на тот момент занимавшего пост постоянного заместителя главы Казначейства, а в свое время выступавшего советником таких политических мастодонтов, как Гладстон и Дизраэли. Впоследствии Черчилль с теплотой вспоминал о беседах с экономистом, признаваясь, что Моватт «вооружил меня фактами и доводами общего характера, полезными для меня, молодого человека, которого призвали принять участие в споре национального масштаба»2. На самом деле его никто не звал, он сам устремился в схватку, сделав себе в этой борьбе имя и во многом обеспечив свой стремительный взлет в Либеральной партии.
Черчилль и дальше будет следовать этой практике, выбирая главное. Его имя всегда будет связано с каким-то масштабным процессом, его личность всегда будет олицетворять какое-то значимое начинание, его активность всегда будет направлена на защиту и продвижение какого-то важного предложения, его поведение всегда будет ассоциироваться с конкретной политикой. Так, в Министерстве торговли он выступил апологетом улучшения социальных условий простых граждан, в Адмиралтействе – инициатором строительства нового класса линкоров и перехода от ближней к дальней блокаде ВМС неприятеля, в Минфине – ответственным за возвращение к золотому стандарту. Во всех приведенных эпизодах он находился при власти, которую щедро использовал для претворения в жизнь изменений и решения стратегических вопросов теми средствами и подходами, которые представлялись ему правильными. Однако основной потенциал принципа «оседлать тему» сосредоточен не в высоких должностях, а на пути к ним. Он позволяет облегчить восхождение. Насущная проблема, которую все обсуждают и решение которой многих волнует, вбирает в себя энергию масс и формирует мощную волну. И для всех тех, кто сможет ее поймать, скользя по ее поверхности словно серфингист, она дает возможность стремительно преодолеть административные и временные барьеры, оказавшись на вершине успеха.
В биографии Черчилля одной из таких тем стала британская политика в отношении умиротворения Германии, а также перевооружения в 1930-е годы. Об опасности усиления европейского соседа он публично заявил еще в 1931 году, выступив против популярной в то время идеи Таможенного союза Германии и Австрии. Он указывал, что целью нового объединения является «Anschluss – союз между немецкой массой и остатками Австрии», который создаст угрозу Франции и Чехословакии. Одновременно Черчилль стал ратовать за повышение обороноспособности собственной страны за счет развития военно-воздушных сил. Авиация, писал он в одной из своих статей для Daily Mail в ноябре 1932 года, должна достичь такого уровня «мощи и эффективности», чтобы ни у кого не возникло мысли «вторгнуться к нам, убивать наших женщин и детей, надеясь, что они смогут шантажировать нас требованиями о капитуляции».
Взгляды Черчилля – и в отношении Германии, и в отношении перевооружения – не встретили поддержки у руководства, что привело к изоляции нашего героя, который после отставки с поста министра финансов в 1929 году фактически оставался не у дел. Но он продолжил гнуть свою линию, обращая внимание на опасность милитаризации Германии. Еще до прихода Гитлера к власти, выступая в ноябре 1932 года с трибуны палаты общин, он предостерег коллег от доверчивого отношения к заявлениям немецких политиков, которые прикрывали свои стремления к вооружению «обеспечением равноправия». «Германией движет вовсе не жажда справедливости, – объяснял Черчилль. – В глазах бесчисленных банд коренастых тевтонских молодчиков, бодро марширующих по городам и селам Германии, читается решимость бороться и страдать за отчизну, а для этого немцам необходимо оружие, и как только они его получат, Германия сразу заявит о своих притязаниях на утраченные территории и колонии»3.
Время шло. В Британии одно правительство сменяло другое, сначала консерватор Болдуин уступил место лейбористу Макдональду, затем Макдональд уступил место Болдуину. Но государственная политика Соединенного Королевства оставалась неизменной, вынуждая Черчилля и дальше призывать задуматься, одуматься и измениться. В своем выступлении в Чингфорде (октябрь 1935 года) он констатировал, указывая на Германию, что «еще никогда прежде ни одна страна в мирное время столь явно и столь целенаправленно не готовилась к войне». «По сути, Германия уже сейчас живет и работает в условиях военного времени, хотя открытое противостояние пока не началось». Черчилля обвиняли в излишней драматизации и паникерстве. На что он спокойно отвечал: «Лучше испугаться сейчас, чем погибнуть потом». Он снова и снова ратовал за развитие авиации, которая представляла для островного государства не только важный элемент наступательной войны, но и основную составляющую защиты собственной территории. «Угроза с воздуха не та, от которой можно улететь, – иронизировал он, озвучивая прописные истины. – Мы не можем отступить. Мы не в состоянии переместить Лондон»4.
В 1936 году Европа ощутила первые плоды перевооружения Германии. Седьмого марта, в нарушение Локарнских соглашений 1925 года о сохранении территориального статус-кво, немецкие войска вошли в Рейнскую демилитаризованную зону. Черчилль считал, что за этим демаршем стояло нечто большее, чем попрание международного законодательства. Он указывал, что Гитлер делае