Ничего.
Подбираю монету и возвращаюсь к окну.
Пять метров.
Тишина.
Восемь.
Десять.
Монета отскакивает от стены и закатывается в угол. Ничего. Нужно найти помещение побольше или отложить эксперименты на потом.
Вздыхаю и поднимаюсь с пола. Делаю шаг к монете.
Ж-ж-ж-ж.
Монета исчезает.
- Значит лимит - около десяти метров. Но исчезают вещи не сразу…
Пробую с ножом. Кидаю его в стену - воткнулся. Проходит пять секунд. Десять.
Пятнадцать.
Жужжание. Нож пропадает.
- Время не одинаковое…
Пишу ещё одну записку: "Камень (маленький, дешёвый, не драгоценный)"
Сумка выдаёт гладкий голыш. Я открываю окно, выжидаю момент, когда стражники не будут смотреть в мою сторону. Выбрасываю его на крышу соседнего дома.
Двадцать метров.
Камень лежит. Потом - исчезает.
- Чем дальше, тем быстрее пропадает…
Повторяю эксперимент с предметами разных размеров. Время исчезновения у каждого своё, но непонятно, отчего оно зависит.
Стражники всё не уходят.
Я сажусь на пол, прислоняюсь к стене. Голова гудит.
Что это за магия вообще?
Плохо соображаю, устал. Глаза закрываются.
Я засыпаю на несколько часов.
Просыпаюсь и первым делом осматриваю местность. Вроде чисто. Спускаюсь на улицу и первым делом иду на поиски банка - таскаться по городу с сундуком денег совсем не так весело, как может показаться.
Был уже вечер, когда я вышел на знакомую улицу. Запах дыма ударил в нос ещё до того, как я увидел пламя.
"Красный Петух" горел.
Оранжевые языки лизали стены, чёрный дым клубился над крышей. Люди метались с вёдрами, но огонь пожирал здание с неестественной скоростью.
- Это не просто пожар…
Толпа зевак собравшаяся возле заведения шумно обсуждала произошедшее.
- Дюжина человек…
- Разумеется ворьё…
- Не местные…
- Из столицы наверное…
Кто-то метался и носил ведра с водой, но таких было не много. Все ждали кого-то.
Пламя было слишком ярким, слишком жадным. Оно не тлело - оно пожирало, как живое существо.
Подбежал ближе - жар обжёг лицо.
- Марк! Незабудка!
Никто не ответил.
Потом пришли маги. Трое, в синих мантиях. Толпа расступилась, пропуская их к полыхающему зданию. Они встали полукругом, подняли руки - и огонь схлопнулся, будто его задули.
Дым ещё валил из-под крыши, но пламени не было.
Я вошёл первым.
Пепелище
Воздух внутри густой, едкий. Пепел кружится в луче света, как снег.
Под ногами хрустят стекла. Осколки. Очень тонки, очень мелкие, ими усыпан весь пол. Поднимаю с пола, разглядываю – на посуду совсем не похоже. Может это от ламп? Задираю голову, разглядывая прогоревший насквозь потолок.
Первое тело - у входа. Обугленное, сведённое в позе бегства.
Движение под ногами. Ручеек горящей жидкости, извиваясь ползет возле моих ног. Поднимает крошечную головку, глядит на меня, шевеля раздвоенным языком и уползает прочь, оставляя позади себя выжженую извилистую дорожку.
Точно такими же дорожками покрыты пол, стены, потолок – точно эти твари ползали повсюду, выжигая глубокие борозды на почерневшем дереве.
Второе тело - за стойкой. Марк? Почерневшие фигуры невозможно отличить одну от другой, но этот крупнее остальных.
Он сидел, прижавшись спиной к полкам с бутылками. Руки сжаты в кулаки - он боролся до конца.
- Чёрт…
Где-то внутри что-то сжалось.
Война. Горящие деревни в джунглях. Трупы, которые даже не успевали схоронить. Гиены, размером с лошадь, разрывавшие их на части и растаскивавшие кости. Тяжкое болотное марево.
Я видел такое. Много раз.
Но здесь не война. Это - расправа.
Незабудки нет. Может, сбежала? Несколько почерневших женских фигур - хотя может просто какие-нибудь мелкие создания. В этом мире размеры живых существ так сильно отличаются, что взрослого не отличишь от ребенка, а женщину от мужчины, особенно, когда тела настолько обезображены.
Ищу её среди тел - и нахожу.
У дальней стены. Она не сгорела.
Она обуглилась полностью. Но ожерелье из зубов каких-то хищников по-прежнему у неё на шее. Не уберег амулет.
Рот открыт - кричала.
Я закрываю глаза.
Дышу.
Солдат не плачет.
Но пальцы сами сжимаются в кулаки.
Пора идти к реке
Я выхожу.
Ноги сами несут меня вперёд.
К "Золотому Мосту".
К Гарре.
К тому, кто это сделал.
Кровь в висках стучит ровно, методично.
Я не бегу.
Иду.
Повозка скрипит и подпрыгивает на ухабах, а я сижу, сжимая в руках сумку. Возница - кривозубый темнокожий рогатый черт со сломанным рогом в рваном плаще - бросает на меня косые взгляды, но молчит. Видимо, чувствует, что сейчас не время для болтовни.
- Слушай, я таких как вы в этом городе впервые увидел, - говорю я, пытаясь разбить молчание.
- Да ну? - отвечает он, - Я думал нас везде много. Ты откуда сам?
- Издалека… А как вы себя называете?
- Мы-то? - черт чешет подбородок, - Онофтан. Но на общем нас речными келпи называют. Живём мы там, в реках.
Снова молчим.
- До «Золотых Ворот»? - спрашиваю я ещё раз, чтобы убедиться.
- Ага, ага. - Он бьёт кнутом по спине тощей клячи. - Только не задерживайся там долго, а то обратно не поеду. После заката в этом районе даже мне страшно.
Я не отвечаю.
Город за окном меняется, как будто кто-то медленно выкручивает регулятор «убогости» на максимум. Чистые, пусть и кривые, улочки сменяются гнилыми переулками, где дома стоят, будто пьяные, подпертые друг другом. Деревянные стены покрыты плесенью, ставни болтаются на одной петле, а из-под половиц торчат клочья соломы, словно внутренности.
Запах.
Боги, этот запах.
Смесь тухлой рыбы, человеческих нечистот и чего-то сладковато-гнилого, будто здесь кто-то похоронил бочку мёда в реке навоза. Воздух густой, липкий, он обволакивает кожу, пропитывает одежду, лезет в лёгкие. Я дышу ртом, но это не помогает - вкус стоит на языке, как будто я лизнул ржавую монету.
Повозка останавливается.
- Вон там, - извозчик-келпи тычет пальцем в конец улицы. - Дальше не поеду.
Я спрыгиваю, швыряю ему несколько медяков. Он ловит их на лету, прикусывает один, хмыкает и тут же уезжает, даже не дожидаясь, пока я отойду.
Улица передо мной - это одна сплошная канава. По центру - поток мутной жижи, в котором плавают объедки, тряпки и что-то ещё, на что не хочется смотреть. По краям - узкие тропинки, вытоптанные в грязи.
Иду.
Старуха, сидящая на крыльце полуразвалившейся лачуги. Лицо у неё как сморщенное яблоко, глаза мутные, безжизненные. Она что-то жуёт, слюна стекает по подбородку. Когда я прохожу мимо, она плюёт мне под ноги и бормочет:
- Чужая кровь... Чужая...
Я ускоряю шаг.
Дети. Трое, голодные, с животными глазами. Они копошатся в куче мусора, выискивая что-то съедобное. Один замечает меня, тянет за рукав:
- Дай монетку, дядя?
Я отстраняюсь. Он тут же хватает меня за сумку.
- Отвали! - рычу я и отшвыриваю его.
Он падает в грязь, но не плачет - только смотрит на меня с ненавистью.
Пьяный пузатый людоящер. Сидит посреди улицы, обняв пустую бочку. Его зелёная кожа покрыта язвами, изо рта течёт пена. Он что-то бормочет, потом резко наклоняется и изрыгает фонтан рвоты прямо перед собой.
Я перешагиваю через лужу и иду дальше.
Кабак.
Он возвышается над этим дерьмом, как замок над деревней. Трехэтажный, с кособокими мезонинами и покосившимися стенами, облупившейся краской и вывеской, на которой когда-то был нарисован золотой мост, а теперь остались только ржавые пятна.
Лестница.
Деревянная, скрипучая. Каждая ступенька прогибается под моим весом, будто вот-вот проломится. Я поднимаюсь медленно, держась за перила, которые шатаются, как зубы у старика.
Дверь.
Массивная, с железными накладками. Заперта.
Стучу.
Ничего.
Стучу сильнее.
В двери открывается окошко. Оттуда на меня смотрит морда, которую природа явно собирала из обрезков: кривой нос, шрамы, один глаз мутный, другой - жёлтый, как у кошки.
- Чё надо? - хрипит охранник.
- К Гарре. Он сам меня звал.
Охранник прищуривается, изучает меня. Потом окошко захлопывается.
Звук засова.
Дверь распахивается.
Внутри.
Шум.
Гул голосов, звон кружек, визгливые ноты какого-то инструмента, похожего на скрипку, которую пытают. Воздух густой - смесь табака, пота, перегара и чего-то сладковато-приторного.
Люди.
Нет, не люди. Существа.
В углу - группа ящеров, они что-то горячо обсуждают, размахивая руками. У стойки - пара чертей-келпи, один из них что-то выкрикивает, разбрызгивая слюну. За столиками - полупьяные рожи, некоторые с оружием на виду.
Сцена.
Маленькая, кривая. На ней - три девушки. Полуголые, в потрёпанных платьях. Танцуют вяло, будто их заставили. Одна из них ловит мой взгляд, улыбается - зубы жёлтые, но ровные.
Музыканты.
Трое. Один бьёт в бубен, другой дёргает струны какого-то инструмента, третий дудит в дудку. Звук - как если бы кошку зажали в дверях.
Девушка.
Подходит ко мне. Напудренная, надушенная, но запах духов не перебивает запах пота.
- Ну что, красавчик, хочешь весело провести время? - Берёт меня за талию.
Я отстраняюсь.
- К Гарре.
Она морщится, но тут же снова улыбается.
- Ой, по делу? Ну ладно...
Я достаю монету, протягиваю ей.
- Проводи.
Она ловко прячет монету куда-то в складки платья и берёт меня за руку.
- Пойдём, солнышко.
Мы идём через зал. Мимо столиков, где на меня смотрят с любопытством и враждебностью. Мимо игроков в соседнем зале - через приоткрытую дверь видно, как они перекидываются картами, на столе - груды монет.
Лестница.
Узкая, тёмная. На площадке - ещё две девушки. Курят что-то из трубки, дым пахнет не табаком - сладковато и остро.