По ту сторону окон кипела жизнь. Люди жарили рыбку и котлеты, читали и спали, смеялись и ссорились, мыли посуду и развешивали бельё на балконах.
Люди кормили детей, домашних кошек и собак. Обнимали их, играли с ними. В одной квартире кот с синим бантиком на шее ходил туда-сюда по клавиатуре фортепиано – из-под его лап доносилась мелодия. Ля Сосис прислушался и чуть не прослезился – он узнал эту песню. Её пела когда-то, аккомпанируя себе на рояле, его хозяйка, преподавательница французского языка.
– Но-о… рья до рья! – затянул кот. – Не-ет, мне не жаль, мне не жа-аль!
Сарделькин поспешил прикрыть ему лапой рот.
– Потом, – прошептал он, – потом будешь петь. Дома…
– Дома? – всхлипнул Ля Сосис. – А где мой дом? Где мой дом, я тебя спрашиваю. Но-о… рья до рья…
Солидный Бубушка по окнам не лазил, за стекла не заглядывал. «Годы не те», – объяснил он друзьям. Он действовал иначе. Звонил в дверь, уверенно бубнил: «Проверка счетчиков!» – и с деловым выражением морды обходил комнаты, заглядывал на кухню, в ванную и туалет, сосредоточенно что-то записывая. Ещё и сбивал хозяев с толку вопросами: «Когда вы платили в последний раз?..» и «Кто ведёт домашнюю бухгалтерию?» Никто не решался остановить кота с карандашом и блокнотом в лапах.
– Смотри… – услышал он за спиной от одной старушки. – Специально обученных котов на работу берут! Куда Ивану Ивановичу до этого умника!
Кутузову в конце концов надоело сидеть на секвойе гигантской. Неподвижность была ему невыносима, как Комментатору – молчание. И поскольку на Комментатора всё время шикали: «У нас секретная миссия! Придержи язык! Хватит болтать почём зря! Тебя услышат!» – то коты радостно поменялись местами. Кутузов освободил Комментатору свой пост на секвойе и пошёл, как он выразился, «в разведку». А Комментатор вскарабкался как можно выше – и давай осматривать окрестности в одноглазый бинокль, словно капитан корабля в подзорную трубу, и трепать без умолку языком. Кто внизу услышит, подумает: сороки стрекочут на вершине.
Кутузов с Оборвышем рыскали вдвоём. Один звонил в дверь и тут же прятался. Пока человек доплетётся до двери, пока удивлённо постоит на пороге, соображая, кто звонил, второй кот, запрыгнув в окно, уже пронесётся вихрем по всей квартире. Или так ещё делали: один под окнами концерт устраивает – отвлекает внимание. Коты ведь умеют издавать сотни разных звуков и могут имитировать голоса: хоть ребёнком заплакать, хоть автосигнализацией завыть. И вот, пока один на улице кричит, другой тем временем ищет по всем комнатам исчезнувшие картины. А хозяева высовываются из окон, озираются по сторонам и даже не догадываются, что происходит в их собственной квартире у них за спиной.
Когда Хвостуля и Пушинка узнали, что Кутузов с Оборвышем по квартирам шныряют, то задали им взбучку:
– А вдруг вас поймают! Доказывайте тогда, что вы не воры! Вы же на частную территорию забираетесь!
– Но мы же там ничего не трогаем! – Оборвыш понять не мог этого возмущения. – Я вот сегодня унюхал на чужом столе бутерброд со шпротами – и что вы думаете? Пробежал мимо, отвернувшись. Мы честные сыщики! Нам чужого не надо.
– Во-во! – обронил Шпондермен, подёргивая усы– Я потому и не захожу в дома – боюсь не устою перед искушением…
Малышам доверили первые этажи. Они запрыгивали на подоконники, высматривали пропажу через стекло. И что же видели? Часы и зеркала, фотографии, пейзажи и натюрморты, полки с книгами и посудой, даже кухонные дощечки, такие как у госпожи Креповой. Но их работы на глаза не попадались.
Однажды, когда Жабка-Шалопайка приплюснула нос к стеклу, окно распахнулось, и котёнка схватила маленькая рука. Жабка-Шалопайка даже пикнуть не успела. От страха она не сопротивлялась – только зажмурилась, чтобы ничего не видеть.
А это была рука доброй девочки.
– Ба! – прошептала малышка, сжимая котёнка в объятиях. – Он ничей! Бабушка, заберём его себе! Пожалуйста! Ты видела, как он прыгает? Ты видела, какие у него лапки?
Жабка-Шалопайка открыла глаза и прижалась к девочке. И даже не оглянулась на друзей, когда бабушка закрыла окно и задёрнула кружевную шторку.
Вечером Баронесса получила по Интернету привет от Жабки-Шалопайки – сообщение написала добрая девочка, она благодарила кошачье семейство за бесценный подарок.
– А ты передай, что мы тоже… что мы радуемся за неё! – шмыгнул носом Яков. – Как она там, интересно? Что ест? Где спит? Она всегда мечтала о нормальной семье. А мы что… Мы рады.
Но отчего-то малышам было невесело. Может, потому, что приближалась ночь, и надо было отыскать место для сна. Они устроили себе гнёздышко из скошенной травы под кустом бузины. Едва только улеглись, как кто-то позвал из окна: «Яков! Домой!» Яков резко поднял голову и огляделся. Сердце у него колотилось. Увидел светловолосого мальчугана у подъезда, тот смотрел вверх и махал рукой: иду!
– У всех есть дом, – Яков снова положил голову на лапки. – Неужели у нас его никогда не будет?
– Да ты чего! – похлопал его по спине Беспечальный кот Гарольд Первый. – У нас есть Стас и госпожа Крепова. А у них есть квартира.
– Вишь ты какой! На чужой каравай рот не разевай! Разве мы можем оставаться у них надолго? Им с нами неудобно.
– С чего бы это? Нам удобно, а им неудобно? – удивился Беспечальный кот Гарольд Второй.
Гарольды обменялись ироничными взглядами: скажет тоже! Неудобно! Жизнь наконец наладилась. Нечего жаловаться. Нет причин отчаиваться. Однако и у Беспечальных котов настроение упало. Они даже не поболтали перед сном.
Вести не лежат на месте. Не успели малыши вернуться «на базу», как уже все коты знали, что Жабки-Шалопайки с ними нет. И решили они тогда не брать больше котят на поиски. Слишком те впечатлительные. И толку от них мало. Пусть сидят на террасе под ивой, принимают отчёты и наносят отметки на карту.
Так и поступили. Коты подходили к малышам, показывали на схеме улиц, какой дом обвести красным карандашом: обследовали, мол, ничего не нашли. Обследовали, ничего… Ничего…
Дело продвигалось как мокрое горит.
Обжорам мешали кухонные запахи. Они их отвлекали. То им куриным бульоном повеет, то запах мясных голубцов с курса собьёт. Невозможно работать! В таких условиях! Среди таких ароматов!
Ещё и Сарделькин попал в переплёт, чудом оторвался от погони. За ним погнался бойцовый пёс, почти догнал, хотел схватить, а хвоста-то нет! Пёс на секунду притормозил от удивления, а бесхвостый толстячок – шасть под забор, едва протиснулся, и в кусты – только его и видели.
Не всем так везло. Кутузова поймали на горячем. Он заглядывал за письменный стол в чужом кабинете, когда на пороге возник хозяин, немощный дед – еле ноги передвигал. Откуда и прыть взялась! Кот – в дверь, дедок с подскоком – за ним. Успел, хлопнув дверью, прищемить коту клок шерсти. Кутузов был таков, но, осмотрев в безопасном месте свой потрепанный хвост-ошмёток, вынужден был прийти к выводу: не стоит это всё таких потерь. Столько усилий – и всё зря.
Поиски картин решили приостановить. Случилось это после того, как Оборвыш сорвался с крыши пятиэтажки. Прямо на клумбу с флоксами.
– Ты мог разбиться! – всхлипывали испуганные георгинки. – Ты мог сломать себе шею!
– Да что вы размяукались! – утешал их Оборвыш. – Я не из пугливых.
Перегруппировался, выравнял тело относительно земли, уменьшил скорость падения… На моём месте так поступил бы каждый кот. А потом – алле-оп!
Глаза у георгинок стали круглые, как пуговицы, они так внимательно слушали Оборвыша. А он продолжал:
– Приземлился на все четыре лапы! Поломал, правда, пару цветов. Таких розовых, на длинных ножках.
– Флоксов, – подсказала Мариэтта.
– Были флоксы – стали плоксы! – хохотнул Оборвыш. – Совершенно плоские. А мне хоть бы хны! У нас, котов, хорошо развит вестибулярный аппарат.
Малыши тоже не сводили глаз с Оборвыша.
– Но вы, малышня, даже не вздумайте! – Оборвыш наконец заметил котят. – Не вздумайте, говорю, повторять этот трюк. Потому что финал может быть другим. Не таким, как у меня.
Напугал всех Оборвыш своим трюком. Ещё и деньги кончились. Внезапно. Их, правда, не очень-то экономили. Покупали венские сосиски и казацкие сардельки, а также экзотические фрукты для госпожи Креповой и Стаса.
Что ж, решили коты-танцоры, заглянув в пустую шкатулку для денег, теперь наша очередь. Им было неловко за первый неудачный выход на публику. Теперь обстоятельства изменились: погода отличная, люди по городу толпами ходят. Выступление обещало быть удачным. Вторая попытка!
Глава 10
В подземном переходе танцоров ждал сюрприз. Стая собак. Они дремали, свернувшись в уголке на прохладном полу. Первым заметил котов лохматый Чёрный пёс с белым воротничком – он поднялся и толкнул лапой соседа. Упитанная псина открыла глаза, медленно выпрямилась и потянулась. Толстяк – помесь английского бульдога с дворняжкой. Обвисшие складки щёк, сердитый взгляд. Пёс подобрал струйки слюны, свисавшей из уголков пасти, и что-то буркнул. Остальные мгновенно подорвались на лапы. Троица мелких собачонок неопределённого цвета, каких-то серо-буро-малиновых, на вид очень злых, нетерпеливо топталась на месте. Рыжая собака, самая высокая и тощая из всех, производила впечатление самой спокойной, даже равнодушной. Она прищурилась, не выпуская из поля зрения незваных гостей. Длинные дреды покачивались у неё под ушами.
Котам тут готовили горячий приём. Это было понятно с первого взгляда.
– Оба-на! – рыкнул Чёрный пёс, топнул задними лапами, словно облачёнными в широкие штаны. – Кого мы видим! Глазам своим не верю! Какая встреча!
– Чего пр-рипёр-рлись на нашу тер-ритор-рию? – прорычал Не-совсем-бульдог и подтянул слюну.
Троица мелких собачонок деловито протопала навстречу котам, но, оглянувшись, отступила обратно. Большие собаки даже с места не сдвинулись.
К Брейкеру наконец вернулся дар речи.
– Это территория города, – произнёс он.