Я помнил такое — когда отец наказал его в прошлый раз. Но тогда из Сергея всё равно прорывалась неистовство, ярость, а в глазах читалось желание размозжить мне голову.
Сейчас же… Сейчас я видел в парне только холодный расчёт — и не менее холодную ярость, направленную в мою сторону.
Никаких подколов, никого зубовного скрежета — лишь обещание, которое явно не сулило ничего хорошего.
Разумеется, я не боялся его. Но такое кардинальное изменение в поведении (в то, что он просто поумнел я нисколько не верил) заставило меня присматривать за ним повнимательнее.
Потому что я понял — Львов не просто хочет отомстить мне.
Он придумал для этого какой-то способ…
Глава 4Не просто артефакт
25 октября 2031 года. Москва, мастерская при «Лавке Адриана».
Работа над боевым посохом, артефактом десятого (в перспективе) класса — это словно попытка удержать в руках бурю…
Столь же сложное и опасное занятие, которое под силу лишь самым опытным артефакторам.
Я, к счастью, был опытным.
Стояла глубокая ночь. Мерцая неоном и жужжа дронами, за окнами гудела Москва, но в помещении где я находился царила тишина, прерываемая лишь треском магических паяльников, да шуршанием листов со сложными формулами.
Я работал в мастерской, в которую мы с Илоной превратили недавно выкупленное помещение рядом с «Лавкой Адриана». Работал глубокой ночью — не желая, чтобы кто-то из сотрудников лез под руку.
Вот уже вторую неделю я приходил сюда после закрытия лавки и корпел над подарком своему другу.
И сегодня заканчивал его.
Начал с оформления базового каркаса. Я решил сделать древко из черного бамбука, собранного на склоне Небесных гор Нефритовой империи, где воздух ещё помнил колебания первых Источников востока. Бамбук был легким, но прочным, словно шутка природы. Тонкий, хрупкий на вид, а внутри — сталь.
Мне нравилось это противоречие. Оно подходило Арсу — спокойный, молчаливый, а внутри бушует настоящая буря.
Достать его оказалось непросто. Пришлось заколебать Салтыкова, чтобы он свёл меня с какими-то восточными контрабандистами, специализирующимися на доставке в Империю редких материалов.
Но отвалить им кучу денег за такой материал было наименьшей из проблем — обходными путями и кучей взяток пришлось задекларировать редкий материал, воспользовавшись возможностями нашей фирмы. Сделать это пришлось — иначе хрен бы я зарегистрировал артефакт в патентном бюро.
Но всё получилось — и я взялся за дело.
Работа над артефактом — это медитация. Каждый слой энергии, каждое заклинание, нанесённое на древко, требовало не только знаний по стихийной магии, растениеведению, артефакторике и теории колдовства — но и внутреннего согласия. Посох, подобный этому, нельзя просто создать — его нужно «вырастить», как что-то живое.
В моей прошлой жизни я встречал такие артефакты и временами наблюдал за процессом их создания.
Мастер Энул из мира-древа Ангстак, в котором пришлось охотиться на межпространственных гончих, на моих глазах создавал нечто подобное — из одного из ветвей мирового древа. Правда, у него ушёл на это целый месяц непрерывной медитации, а у меня сейчас окружение, возможности и обстоятельства были другими.
Нанося укрепляющие заклинания на поверхность, нежно внедряя их в саму структуру чёрного бамбука, создавая сложнейшие «программы», которые пришлось разрабатывать для укрепления связи артефакта со стихией воздуха, я ночь за ночью выращивал бамбук до нужной величины — и через неделю аккуратно срезал его на величине двести двадцать сантиметров.
Затем настал черёд заполнения.
Первым делом я внедрил сердцевину: три кристалла ветра, два на противоположных концах и один в середине. Я утопил кристаллы на концах посоха чуть глубже, чем требовалось, оставляя там место для шаров чароита.
Кристаллы, кстати, для меня собрали какие-то знакомые Долгоруких — в горах Саян. Их пришлось долго очищать, «выдёргивая» лишние частоты — чтобы проходящая через них магия не резала пространство хаотично, а откликалась на тончайшие вибрации владельца посоха.
Это было сложно. Два раза во время этой очистки кристалл взрывался у меня в руках, рассекая плоть до самых костей. Матерясь, приходилось выковыривать осколки, залечивать раны и пробовать снова.
Хорошо, что кристаллов было десять.
Очистка происходила с использованием собранного мной из нескольких разобранных резонаторов импровизированного модуля — «резонансного фильтра». Он позволял выделять частотные пики любого вида магии и снимать их с помощью направленного потока антимагии.
Таким образом я вычленил из кристаллов всё, что не являлось магией воздуха.
Без этого артефакт бы просто не выдержал давления прогоняемой через кристаллы энергии. А так — удалённая «грязь» освободила в кристаллах столько «места», что теперь влить в каждый из них можно было энергетический бюджет небольшого городка на месяц.
С запасом делал, ха!
Мой резонансный фильтр был достаточно корявым изделием, и работал на пределе мощности. А так как пришлось подцепить его к общей энергосети — из-за скачков напряжения во всём доме я случайно вырубил свет.
После второго такого случая ко мне в мастерскую заявилась полиция вместе с коммунальщиками, и популярно объяснила, что делать так не надо.
Пришлось покупать автономный источник питания.
Закончив с кристаллами, я принялся за обмотку из провода с нанесенными на него микро-рунами.
Каждую руну вырезал и насыщал магией сам, вручную, не доверяя гравировальной машине. Для этого я использовал алмазный лазер с точностью в доли микрометра, подключенный к МР-интерфейсу — с его помощью я мог чувствовать каждый символ как часть целого. После нанесения рун провод проходил через полимеризатор, который «сшивал» магические узоры с проводником, создавая единый информационный канал между посохом и пользователем.
Но тонкой техникой я не ограничился.
Руны — это язык силы, а не просто символы. Их нужно понимать, чувствовать, как слова любимой песни. Иногда я замирал, пальцы сами выбирали следующий знак, будто посох подсказывал, чего хочет.
Именно в этот момент я начал чувствовать артефакт. Именно в этот момент он стал большим, чем набор компонентов — некоей единой сущностью, хоть и не обрётшей разум, но… Бывшей больше, чем артефакт.
С каждым днем работы я чувствовал его больше. Он отзывался легким ветерком, когда я подходил слишком близко, или холодил руки, если я ошибался с настройкой потока.
Это был самый опасный момент.
Нельзя было допустить, чтобы посох выбрал меня в качестве хозяина — иначе с Арсом в полную силу он работать не станет.
К счастью, основную работу к этому моменту я уже закончил, а сегодня завершал всякие мелочи — шлифовку, обжиг и подгонку разных мелочей. Правда, пришлось «отгораживаться» от зарождающихся в посохе энергожгутов, готовых присосаться к моей энергетике.
Для этого я использовал тонкое заклинание-перчатки, построенное на основе сапфировой пыли и электромагнитной матрицы, которая отражала любые попытки артефакта начать самоинициацию.
Нет, сродниться посох должен с Арсом — когда он закончит базовое обучение у духоловов (теперь каждый день после учёбы друг торчал в их московской обители до позднего вечера), и я сделаю последний шаг в создании артефакта — синхронизацию с Искрой друга.
27 октября 2031 года. Москва, мастерская при «Лавке Адриана».
В мастерской было душно от перегретых модулей, магический фон зашкаливал, потому что я активировал основной контур активирующего алтаря — нескольких листов толстого металла, образующих прямоугольник, по углам которого торчали антенны с резонансными кристаллами. Всё это было подключено к компьютерам и источникам питания.
Алтарь я собранного самостоятельно — слишком много специфичных потоков пришлось внедрить в него, готовых решений на рынке просто не было.
Арс, наблюдающий за моими метаниями по мастерской, лишь изумлённо таращился, а затем перевёл взгляд на посох.
Он лежал на алтаре: чёрное древко из бамбука, руны, чьи пульсации пробивались сквозь древесину, оплётка…
— Это не убьёт меня?
— Если бы хотел тебя убить, давно бы придумал что-нибудь попроще, — ответил я, — И дешевле.
Я видел, что Арс был напряжён, но старался не показывать этого. Рукава его водолазки были закатаны, плечи слегка поникли — видимо, тренировки у духоловов давались другу нелегко.
— Ну, давай начинать. Раздевайся, — сказал я, беря в руки «духовой сканер».
Арс фыркнул:
— Серьёзно?
— Мы с тобой в сауне были сколько раз, чего я там не видел? — рассмеялся я, — На одежде остаётся осадок от чужих заклинаний. Частицы энергии. Контур алтаря защищает внутреннюю часть от их попадания туда со всей мастерской, но ты можешь занести «пыль» с собой. Хочешь, чтобы посох тебя чувствовал во всей полноте?
Я щёлкнул по корпусу сканера, и он ожил — лапки паука мягко распрямились, глаза засветились приглушённым синим.
— Плюс, так быстрее пройдёт сканирование. Полный спектр энергетики нужен. Ноги, туловище, руки, голова — всё.
Кабанов вздохнул, стащил водолазку через голову, скинул тяжёлые армейские ботинки, снял штаны, и вопросительно посмотрел на меня.
— Давай, блин, Арс! — поторопил я его, — Не стремайся.
Друг вздохнул, и разоблачился полностью.
— Что теперь?
— Для начала — возьму слепок твоей ауры.
Я аккуратно посадил сканера на его левое плечо. Тот тут же начал двигаться, аккуратно цепляясь за кожу.
Его глаза засветились ярче — начал впитывать энергетическую информацию.
— Как продвигается обучение у духолово? — спросил я, пока мы ждали.
— Нормально, — ответил Арс, — Сегодня впервые удержал контакт с духом восходящего потока больше чем на минуту. Лизка — моя наставница — говорит, что теперь я могу пробовать «связывать» два сторонних воздушных элемента через свою Искру.