– Правильно. Но ведь могло быть и больше, если б основная энергия израильских мужчин не уходила на политические споры. Будучи в Америке, я заметил, что в домах у еврейских эмигрантов говорят в основном о бизнесе. В домах же израильтян говорят немножко о том, кто с кем живет, а в основном – о политике. Спорят до хрипоты, размахивая руками, сбрасывая посуду. У каждого есть свое, самое правильное, решение, как и куда вести страну. Кто сказал, что СССР был страной Советов? Страна советов – Израиль. Здесь столько партий, столько группировок, что нужен специальный университет, чтобы в них разобраться. Во всяком случае, поговорка «Два еврея – три мнения» подтверждается. Сейчас я вам этих двух представлю.
Август Львович направился к выходу.
– Впервые вижу так накрытый стол, – произнесла Светлана.
– Он вас еще не раз удивит, – пообещал Марк.
Через пару минут Август Львович вернулся в сопровождении двух гостей.
– Это мой друг Марк и его подруга Светлана, – сообщил он своим спутникам.
Те помахали руками в знак приветствия.
– А где Рубенчик? – спросил один из них.
– Сейчас спустится, он у меня в кабинете заканчивает междугородний разговор. В ожидании его быстренько тяпнем по аперитивчику…
Август Львович махнул рукой в сторону стоящего в углу журнального столика, на котором возвышались бутылка коньяка и несколько фужеров.
– …Познакомитесь с Марком, и – к столу. А я пока пообщаюсь с очаровательной спутницей Марка, – указал он на Светлану, – и постараюсь ее у него отбить.
Он усадил Светлану за стол, сел с ней рядом и наполнил вином два фужера.
– За знакомство!
Они чокнулись и отхлебнули по глотку.
Вокруг журнального столика стояли три кресла. В одно из них опустился Марк, во второе и третье – два друга хозяина. Один из них, сидящий справа, толстый, бритоголовый, разлил коньяк по фужерам:
– Велено тяпнуть по аперитиву.
Они чокнулись и выпили.
– А теперь разрешите представиться: меня зовут Семен. От папы я унаследовал фамилию Шварц, в России ее перевел с идиша на русский и стал называться Черный. Переехав в Израиль, вернул ее обратно, а имя Семен поменял на Шимон. Сегодня я – известный израильтянин Шимон Шварц.
– А чем вы занимаетесь? – спросил Марк.
– Торгую деньгами. Работаю в банке. А вы?
– А я покупаю у вас деньги и радостно их трачу.
– На что?
– На радостные остатки жизни.
– Что входит в это определение?
– Любимая работа и любимые женщины.
– Одна из остатков вашей радостной жизни сегодня здесь, с вами? – Шимон кивнул в сторону Светланы.
– Да. Вы угадали. Частично. Хотелось бы, чтоб она ею стала, но… Надеюсь, Бог поможет.
– А теперь позвольте представиться мне, – вступил в разговор сосед слева, высокий, седовласый, с большим горбатым носом. – Я – Эфраим Зильбер.
Они пожали руки, и он продолжил:
– Радостные остатки моей жизни несколько отличаются от ваших… Например, женщины входят в этот перечень, но не обязательно любимые, а просто доступные. Они меня тонизируют. А истинную радость доставляет работа, точнее, ее отсутствие.
– Простите, не понял.
– А я всю жизнь до выхода на пенсию регулярно увольнялся. Поработаю годик, увольняюсь и полгода живу на пособие, вольный и свободный. Потом опять устраиваюсь, опять чуток поработаю – и на пособие, снова свобода и радость.
– Учти, Марк, – выкрикнул Август Львович, – за годы дружбы у нас выработалось железное правило: мы не прячемся за красивыми словами, говорим только правду, только правду! – И снова повернулся к Светлане.
– В чем же радость от такой жизни? – спросил Марк Эфраима. – Расшифруйте, пожалуйста, и объясните.
– Даю подсказку: работа ведь – от слова раб, а увольнение – от слова воля. Люблю волю, я должен был родиться орлом, но на небе что-то перепутали.
– Но нос-то у тебя орлиный, – сострил Шимон.
– Увы, только нос.
– И как же вы используете свою свободу? – продолжал выспрашивать Марк.
– Сижу дома в кресле, читаю книги, приглашаю женщин, прихожу к Августу, беседую с ним, выпиваю, опять приглашаю женщин…
– Но хоть на природу иногда выезжаете? Деревья, цветы, звери, птицы?..
Вместо него опять ответил Август Львович:
– Для него природа – это телеграфные столбы, а животный мир – соседская кошка. В общих чертах он тебе уже понятен. Переходи к следующему, – скомандовал он, указав на вошедшего в гостиную последнего гостя, завершившего свои телефонные переговоры.
– Меня зовут Рубен, – представился тот Марку, – но все называют Рубенчик, можете и вы так называть.
– А меня – Марк, но можете называть Марик или Маркуша.
Они пожали друг другу руки. Затем Марк плеснул коньяк в пустующий фужер и протянул его Рубенчику:
– За знакомство! – Они чокнулись. – А теперь позвольте мне продолжить беседу с Шимоном, – попросил он и повернулся к Шварцу: – С чего началось ваше восхождение в Израиле?
– Я согласился жениться на дочери моего генерального директора, когда она была беременна от другого. Ну, естественно, я сразу получил должность завотделом.
– По животам беременных женщин можно подняться очень высоко! – прокомментировал Марк.
– Так и произошло: каждый год меня повышали в должности, теперь я заместитель гендиректора. Нынче я раздаю должности, поэтому мои сотрудницы теперь со мной очень покладисты.
– С ним где ляжешь, там и встанешь, – снова вмешался Август Львович. – Точнее, где ляжешь, там и работаешь…
– Обычно я молчу, – вступил в разговор Рубенчик, – но сейчас не выдержал и скажу: вы всё еще пьете, гуляете, устраиваете шумные вечеринки, хвастаетесь количеством любовниц. Пытаетесь обмануть годы, отодвинуть их назад, подальше… Быть вечными джигитами…
– Ну и почему ты против этого? – спросил Шимон.
– Потому что мы вошли в старость и должны уже жить по законам старости: не влезать в конфликты, не спорить, не перенапрягаться, не выпендриваться… Вы забыли закон природы: со старостью приходит мудрость…
– На твоем примере видно, что иногда мудрость задерживается, – перебил его Эфраим.
– Дай досказать, – отмахнулся от него Рубенчик и продолжил: – В старости есть утешение: то, чего я не смог получить в молодости, мне уже и не нужно.
– Это тебе не нужно, но есть мы, которым это всё еще очень нужно и даже необходимо, чтобы продолжать жить, радоваться, гореть, а не тлеть… – парировал Август Львович. – Самое страшное в старости – это плыть эскадрой, но приплывать в одиночку!.. Каждый мой приезд в Киев, город, где я родился и прожил более сорока лет, вместо радости – грусть и печаль: я вычеркиваю из записной книжки по нескольку десятков телефонов и родичей, и друзей, и просто знакомых: те, кто еще не умер, живут в разных странах. В последний приезд мой однокашник решил собрать всех наших сокурсников – пришли три человека. Три из тридцати, представляете наше настроение!.. Но напились мы за всех тридцать!
Наступила небольшая пауза. Ее прервала Светлана:
– Можно мне вклиниться в вашу мужскую дискуссию?
– Конечно! – немедленно откликнулся Август Львович. – Будем рады! Вы ее украсите!
Она поднялась и произнесла:
– Я полностью согласна с вами: мы растеряли друзей и родичей, они разлетелись по всему миру и всё реже и реже посещают родные пенаты… У советской власти был один страшный недостаток, который оказался достоинством: она никого не выпускала из страны, поэтому все оставались рядом, друг с другом, до смерти. А сейчас те немногие друзья-сверстники, кто еще жив, – разлетелись по разным странам, в разные концы земли.
– Но ведь они прилетают.
– Да. В основном на похороны.
– Умница!.. – воскликнул Август Львович и поцеловал ей руку. – Тебе с ней будет нелегко, Марк! Мудрая женщина – это трудное испытание для мужчины. Но я в тебя верю!.. – Затем обратился к остальным: – Мои драгоценные друзья, пока мы есть друг у друга, наша жизнь разноцветна. Поэтому мы имеем право полноценно жить и радоваться жизни!
И скомандовал:
– Всё! Знакомство состоялось. Все к столу!
Глава четвертая
Застолье было на пике, когда Шимон глянул на часы и произнес:
– Друзья, уже половина десятого, идем к финалу. Предлагаю еще раз тост за хозяина этого гостеприимного дома, расходимся и даем ему возможность заняться личной жизнью.
Все чокнулись, выпили, встали из-за стола и начали прощаться. Пока гости говорили Светлане теплые слова и поочередно целовали ей руку, Август тихонько предложил Марку:
– Останьтесь. Завершим вместе этот вечер, а потом и ночь.
– Не могу: ей надо к десяти быть дома.
– Тогда проводи ее и возвращайся – я тебе выделю самую обольстительную девицу.
– Знаешь, после Светланы мне уже ни с кем встречаться не хочется.
– Н-да, вижу, у тебя это серьезно. Что ж, желаю удачи. И помни: мой дом – к твоим услугам.
– Спасибо! Непременно этим воспользуюсь.
Чуть не доехав до своего дома, Светлана попросила Марка остановить машину:
– Вот здесь мы снимаем квартиру. Много лет собираемся ее купить, но только накопим нужную сумму, цена на квартиры подскакивает, наши зарплаты ее не догоняют… Чего вы улыбаетесь?
– Вспоминаю незабвенного Григория Горина: «Зарплата у меня хорошая, но маленькая». Увы, по ценам на квартиры Израиль входит в первую десятку в мире. Да и на товары, и на продукты. Поэтому каждый изыскивает свой путь, чтобы выживать. Например, у меня есть знакомая семья, которая переехала к родителям, а свою квартиру они сдают, и квартира их кормит. Я думаю, это путь ко всеобщему обогащению. Только надо разделить народ надвое: одна половина квартиры сдает, другая половина за них платит. Через полгода меняются: сдает уже вторая половина, а первая платит – так наступит всеобщее процветание!.. – Увидев, что Светлана улыбается, обрадовался: – Вам нравится моя идея?.. Дарю!
– Спасибо!.. Спасибо за чудесный вечер. У вас замечательный друг. И дом у него чудесный. И остальные гости. И вообще!..