Социальные существа, маскирующиеся под отдельные личности
Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши.
Зимой после окончания бейсбольного сезона 1998 года суперзвезда Барри Бондс встретился со своим давним другом и коллегой Кеном Гриффи-младшим за ужином в доме Гриффи во Флориде. В предыдущем сезоне Бондс стал свидетелем того, как Марк Макгвайр поставил новый рекорд бейсбольной лиги по количеству хоум-ранов, как позже выяснилось, не без помощи стероидов.
За столом Бондс выразил разочарование тем, что игровая ситуация была неравной, и сделал неожиданное признание: «В прошлом году у меня был чертовски удачный сезон, но всем было наплевать. Всем. Как бы я ни жаловался на Макгвайра, Кансеко и все эти истории со стероидами, я устал с этим бороться. В этом году мне исполняется 35 лет. У меня осталось три или четыре хороших сезона, и я хочу получить деньги. Я просто буду принимать что-нибудь серьезное и надеяться, что это не навредит моему телу. Потом я выйду из игры и покончу с этим»[108].
Бондс оказался в ситуации, которую математик Альберт Такер назвал «дилеммой заключенного»[109]. Дилемма заключенного родилась в области теории игр, но уже более 60 лет используется психологами, экономистами, политологами и эволюционными биологами, чтобы понять, что движет человеческим поведением. Существует множество вариаций дилеммы заключенного, но основной вариант описывает двух незнакомцев, играющих друг против друга. Исход игры зависит от обоих. Выбор, который делает каждый человек, и то, как он ведет игру, влияет на его результат и на результат его противника. Выбор каждого человека сохраняется в тайне до принятия обоими окончательного решения. Дилемма заключается в том, что в игру можно играть эгоистично – максимизировать свой выигрыш за счет уменьшения выигрыша другого человека. Или же можно сотрудничать, максимизируя совместный выигрыш, но при этом получая меньше, чем если бы вы играли эгоистично.
В случае с Барри Бондсом он мог бы сделать выгодный для всех выбор и не принимать стимулирующие препараты. Это, скорее всего, привело бы к уменьшению (краткосрочного) вознаграждения – меньше славы, рекордов и денег, – но принесло бы пользу всем игрокам, которые подчиняются правилам.
Неудивительно, но, как и предсказывали экономисты, подавляющее большинство людей играет эгоистично. Результаты подтверждают широко распространенное в западном мире мнение о том, что людьми движет корыстный интерес. Это мнение нашло отражение в сотнях вариаций игры. Она также послужила основой для понимания экономического и социального поведения.
С этой точки зрения, наверное, неудивительно, что Бондс оказался втянут в скандал со стероидами. Он играл в игру эгоистично. И если вы согласны с тем, что люди – корыстный вид, то большинство из нас поступило бы так же.
Но это еще не вся история.
Варда Либерман, Стивен М. Сэмюэлс и Ли Росс провели исследование с другой версией игры, в основе было все то же самое: та же предпосылка, те же правила, но было лишь одно небольшое изменение. В начале игры участникам сказали, что они будут участвовать в «игре на сплочение»[110]. Результаты кардинально отличались. 70 % участников играли не эгоистично, а кооперативно – с учетом интересов большой группы.
Так исследование показало, что люди – не просто эгоистичные, а социально мотивированные существа. Теперь это подтверждается широким кругом фактов, полученных в разных дисциплинах. Социальное влечение – это не то, чему мы учимся, это не прагматический навык, который мы приобретаем, преследуя собственные узкие интересы. Как говорит социальный нейробиолог Мэтью Либерман, «наша социальная операционная система – это часть базовых компонентов того, кто мы есть как млекопитающие»[111].
Мы не отдельные личности, которые научились быть социальными. Мы социальные животные, которые научились идентифицировать себя как отдельные личности.
Это стоит повторить.
По своей сути мы социальны. Понимание и напоминание себе о том, что нам нужна настоящая связь, поможет нам работать с FOPO.
На самом деле FOPO рождается из глубокого желания быть принятым и связанным с другими. Это базовая человеческая потребность в принадлежности. Страх перед чьим-то негативным мнением – это симптом более глубинного страха: быть отвергнутым. Биологически закрепленное последствие отторжения – и есть причина повсеместного распространения FOPO. Может показаться, что противоядие от FOPO – это просто не переживать о том, что о вас думают.
В самом простом виде решение – противоядие от FOPO – состоит из двух аспектов: (1) любовь и забота о благополучии других людей и вклад в социальную структуру, для которой оптимизирована наша биология, и (2) дела, согласующиеся со своим предназначением, ценностями и целями. Это, в свою очередь, продвигает мысли и действия, которые несут пользу как другим людям, так и вам самим. Когда мы руководствуемся любовью к другим и в то же время работаем над своей целью, остается очень мало умственной энергии, которую можно было бы тратить на беспокойство о том, что другие могут о нас подумать или не подумать.
Тоска по связи
Когда я был в шестом классе, мы с семьей жили в северной Калифорнии. Однажды днем мама спросила меня:
– Майкл, у тебя все в порядке?
Она часто справлялась, как у меня дела, но в этот раз всё ощущалось по-другому. Я точно знал, о чем она спрашивает. Я помолчал, а потом ответил:
– Нет.
Она ждала. Я отвел взгляд и стал быстро прикидывать, что делать со слезящимися глазами и подступающим к горлу комом. Я снова сказал:
– Нет, я не в порядке. – Я сказал это больше для того, чтобы нарушить тишину, чем для чего-то еще.
Она уловила характер ситуации, подождала немного и сказала:
– Ладно, что происходит?
Я хотел успокоить ее и выдать это за мимолетное чувство, но решил сказать:
– Я просто чувствую, что внутри меня пустота. Как будто мне чего-то не хватает. Вот здесь, в животе и груди. Как будто Бога нет, ничего нет.
Все еще не смотря мне в глаза, она ответила:
– Окей, – нежно потянула меня за руку и заключила в теплые объятия, обхватив меня одной рукой за спину, а другой – за затылок. Мы просидели так чуть дольше обычного. Больше ничего не было сказано. В тот момент мне было хорошо.
В течение долгих лет после того разговора я чувствовал одиночество, пустоту, живущую прямо внутри меня. Со стороны никто бы и не сказал, что что-то не так. И по большей части у меня все было хорошо. Я не особо исследовал это чувство. Я просто знал, что оно есть. Неслучайно я стал искусен в трех других эмоциях: азарте (погоне за острыми ощущениями в энергичных рискованных видах спорта, таких как серфинг, скейтбординг и лыжи), тревоге (беспокойстве обо всем, что может пойти не так) и гневе (быстрой вспышке ярости как механизме разрядки, чтобы не чувствовать тревогу или печаль). Оглядываясь назад, я понимаю, что пустота, которую я чувствовал, не была депрессией или подростковым раздражением. Это было осознание того, что я не ощущал с собой, с другими людьми и с природой такой связи, о которой мечтал.
Отдельное «я»
Вера в свою обособленность и неспособность признать, что мы часть большого целого, породила такой уникальный современный феномен, как отдельное «я».
На протяжении большей части человеческой истории индивид, его потребности и желания были вторичны по отношению к потребностям и желаниям большой группы. На заре человечества член племени не мог действовать исключительно в своих интересах. Отказ от личных желаний в угоду нормам и ценностям группы был необходим для выживания. В современном мире это уже не так.
В XXI веке функциональные узы, связывающие нас, ослабли.
Непосредственная угроза нашему физическому выживанию значительно снизилась, а значит, уменьшилась необходимость полагаться на группу для своей защиты. «Племя» больше не нужно для непосредственного физического выживания.
Технологии ослабили физическую связь между нами. Мы проводим больше времени, глядя в телефоны, чем друг на друга. Мы переписываемся, а не встречаемся. Эмодзи заменяют невербальные сигналы, такие как мимика и язык тела. «Лайки» заменяют слова одобрения. LOL заменяет физический акт смеха. «Сердечко» заменяет теплые объятья.
Географическая мобильность позволяет нам перепрыгивать из одного сообщества в другое. Мы перемещаемся в поисках более благоприятных экономических возможностей, лучшей погоды или менее дорогого жилья, а технологии поддерживают иллюзию связанности.
Культура, нацеленная на собственное «я»
В XXI веке мы поставили «я» в центр западной жизни и в процессе оторвали себя от всего, чем мы являемся. Поклонение самости достигло своего апогея в истории человечества. Никогда еще идея отдельного «я» не занимала столь заметного места в обществе. «Я» вытеснило группу или сообщество в качестве основного структурного элемента общества. Индивидуальные права, потребности и желания священны, а личность – это фильтр, через который мы рассматриваем экономические, правовые и моральные проблемы. Жизнь «я» – это индивидуальное приключение. Цели «я» – личное счастье и самореализация. Перед «я» всегда стоит вопрос: «Что мне нужно сделать, чтобы обрести свое счастье?»
На первый взгляд кажется, что мы воплотили в жизнь наблюдение, которое французский философ и социолог Алексис де Токвиль сделал об Америке более полутора веков назад, написав, что большинство американцев «больше не чувствуют себя связанными судьбой общими интересами; каждый из них, стоя в стороне, считает, что ему достаточно заботиться только о себе»[112].
Отделение «я» от более широкого социального контекста создает множество условий, которые подпитывают FOPO.
В культуре самости достижения и неудачи воспринимаются как полностью зависящие от собственных усилий. Хотя эта идея может стать источником мотивации («ты можешь изменить мир»), она также может навредить психическому здоровью. Когда мы идентифицируем себя как отдельное «я», мы принимаем на себя ответственность за все, что происходит вокруг нас, включая и то, что мы не контролируем. Жизнь идет. Вещи случаются. А затем мы накладываем на них субъективную интерпретацию, что они происходят с нами. Они происходят из-за меня, из-за того, что я что-то делаю или не делаю. Мы ставим слишком многое себе в заслугу, когда все идет хорошо, и чувствуем себя виноватыми, когда дела не ладятся. Нам часто кажется, что мы недостаточно хороши, что внутри нас что-то малопривлекательно. Мы направляем свой опыт против себя, и он превращается в голосование о принятии нас другими. Следовательно, мы постоянно стремимся доказать свою значимость и избежать страха перед своей несостоятельностью. Мы бежим со всех ног, чтобы опередить самоосуждение, а также мнения и суждения других людей.
Синдром самозванца – это порождение культуры, ориентированной на себя, непреднамеренный бунт против инстинкта «я», направленного на самого себя. Люди с синдромом самозванца, часто добивающиеся высоких результатов, склонны приписывать успех не своим способностям, а удаче или большим усилиям. Не в силах осознать всю полноту своей работы, все свои успехи, ошибки, неудачи и с трудом добытые знания, они боятся, что мнение окружающих совпадет с тем скрытым мнением, которое сложилось у них о себе.
Постоянная необходимость доказывать (или защищать) свое «я» отдаляет нас от других и подрывает наши отношения. По словам писателя Марка Мэнсона, «способность человека к подлинной связи обратно пропорциональна его потребности в самоутверждении»[113]. В центре внимания – удовлетворение собственных потребностей, а не потребностей другого человека или отношений. При этом мы часто помещаем себя в условия конкуренции, а не сотрудничества. Вместо того чтобы быть частью круга людей, которым мы доверяем, мы отталкиваем их, относя к категории людей, мнения которых мы боимся.
Селф-хелп индустрия подпитывает нашу одержимость собой. Мы сосредотачиваемся на себе, исключая все и всех вокруг. Окруженные книгами, статьями, подкастами, постами в блогах, психотерапевтами, инфлюенсерами, мы без конца ищем тот совет, трюк или лайфхак, который исцелит наши детские травмы или хотя бы повысит наш рейтинг на сайте знакомств. Сеансы терапии затягиваются на месяцы и годы, а финиша все не видно. Мы спускаемся в кроличью нору нашего детства, чтобы честно разобраться в своей истории. Мы неустанно ищем внутри себя ключ, который откроет двери к нашей целостности.
Постановка себя в центр нашего мира отделяет нас от планеты, которую мы населяем. Когда мы ставим себя над землей, а не на нее, мы истощаем ресурсы, вредим окружающей среде и подвергаем земной шар опасности перегрева. Журналист-эколог Ричард Шиффман поэтично описывает нашу оторванность от мира природы: «В основе нашего жестокого обращения с природой лежит убеждение, что мы, люди, по сути, острова для самих себя, отчужденные от мира за пределами нашей кожи. Божок, запертый в замкнутом пространстве собственного черепа, не будет чувствовать особой ответственности за то, что происходит снаружи»[114].
Нашей ориентированной на себя культурой человеку навязываются смысл и цели. Каждый человек должен нести ответственность за определение собственной уникальной цели, а не за ее интерпретацию через отношения с другими людьми, обществом в целом и планетой. Вопрос, над которым стоит задуматься, таков: являемся ли мы независимыми людьми, находящимися в корыстных отношениях друг с другом, или смысл жизни заключается в служении интересам коллектива?
Миф о независимости
Миф о независимости, лежащий в основе культуры самости, создает отличные сюжеты и эффективный брендинг, но скрывает фундаментальную истину: никто не справляется в одиночку. Я работаю с некоторыми из величайших спортсменов, артистов и бизнес-лидеров планеты. Все признают, что для совершения великих подвигов необходимы сильные сплоченные команды. Рассказ об одиноком гении – Стиве Джобсе, Чарльзе Линдберге, матери Терезе, Гарриет Табмен, Фернане Магеллане, Винсенте Ван Гоге, – который изменил ход истории благодаря вдохновению, решимости и таланту, не совсем точно отражает реальность.
Профессор Нью-Йоркского университета Скотт Гэллоуэй указывает на реальность, скрывающуюся за мифом: «Границу “заселили” упорство и плуг, а не красивый белый парень с шестизарядным ружьем и пачкой сигарет. Ковбои были бедняками, выполнявшими унылую работу за низкую зарплату; Голливуд и Мэдисон-авеню превратили их в героев, машущих оружием. Точно так же чудеса Кремниевой долины были построены на фундаменте проектов, финансируемых правительством: компьютерная микросхема, интернет, мышь, веб-браузер и GPS»[115].
В психике западного человека заложены самодостаточность и суровый индивидуализм, но есть и более фундаментальная потребность: потребность человека в принадлежности.
Принадлежность
В 1995 году два ведущих социальных психолога Рой Баумайстер и Марк Лири опубликовали эпохальную статью о том, что принадлежность – это не просто желание, а потребность, глубоко укоренившаяся человеческая мотивация, которая формирует наши мысли, чувства и поведение[116].
До этого момента принадлежность не рассматривалась как мотив, лежащий в основе социального поведения человека. Баумайстер и Лири предположили, что стремление к социальному принятию и принадлежности может быть главным мотивом, который объясняет большее количество человеческих поступков, чем любой другой. Почему мы стараемся быть привлекательными для других? Почему мы вежливы с другими людьми? Почему выбрасывается дофамин, когда кто-то нажимает кнопку «мне нравится»? Почему мы стараемся вписываться? Почему мы упорно думаем о том, как нас могут воспринять другие?
Баумайстер и Лири считали, что создание и поддержание связей помогало нашим предкам выживать и размножаться. Одинокий человек не смог бы выжить в африканской саванне шесть миллионов лет назад. Мы выжили только потому, что создавали группы. В группах люди могли собирать, выращивать и добывать пищу, находить себе пару, заботиться о детях и эффективнее защищаться.
Жизнь в группах – это только половина проблемы. Сначала люди должны были добиться принятия. Они должны были добиться того, чтобы другие захотели видеть их частью группы. По словам Лири, «наше желание принадлежать к группам и состоять в них сопровождалось желанием заставить других людей принимать нас».
Потребность принадлежать к группе была заложена в наш мозг миллионы лет назад. Однако наша социальная природа глубже, чем просто получение признания и ощущения принадлежности. Наша природа заключается в том, чтобы центром жизни было не «я», а «мы».
Взаимосвязаны
Отдельное «я» – это выдуманная концепция, которая заставляет нас чувствовать себя отрезанными от окружающего мира и от мира внутри нас. Точно так же, как я в 12 лет, мы ощущаем, что в нашей жизни чего-то не хватает, но не можем указать на это. Тоска по связанности. Печаль от того, что мы не видим всей своей сущности. Мы чувствуем себя одинокими в этом мире. В нас живет неутолимая жажда знать, что мы важны, что мы принадлежим. В поисках ответа мы обращаемся вовне. Мы ищем у других подтверждения того, что с нами все в порядке, что мы действительно часть чего-то большего, чем мы сами.
Неважно, что говорят или делают другие. Они могут сказать, что любят вас. Могут сделать вас частью команды. Могут привлечь вас в свою организацию. Могут пригласить вас на вечеринку. Могут похвалить вас на собрании компании. Могут лайкнуть ваш пост в соцсетях. Могут попросить вас выйти за них замуж. Но они не смогут избавить вас от тоски, которая возникает из-за веры в то, что вы – отдельное «я», остров в океане, окруженный одной лишь водой. Они не могут дать вам ощущение взаимосвязанности, которого вы так сильно желаете. Это можете сделать только вы.
Мы ищем вне себя то, что находится внутри нас. Мы оторвались от фундаментальной истины, что по своей природе мы – социальный вид, который взаимосвязан со всем и всеми вокруг нас. Наша взаимозависимость – неумолимый факт жизни[117].
Мы взаимосвязаны на функциональном уровне, но наши отношения друг с другом не просто прагматичны. Они основаны не только на необходимости одолжить у соседа сахар.
Мы взаимозависимы на глобальном уровне. Эволюционный биолог Линн Маргулис пишет:
«Самый большой вклад Дарвина состоит в том, что он показал нам, как все отдельные организмы связаны между собой во времени. Неважно, что вы сравниваете – кенгуру, бактерии, людей или саламандр, – между нами существует невероятное химическое сходство. <…> [Русский геохимик Владимир] Вернадский показал нам, что организмы связаны не только во времени, но и в пространстве. Углекислый газ, который мы выдыхаем как отработанный продукт, становится живительной силой для растения; в свою очередь, кислород, выделяемый растением, дает жизнь нам. <…> Но связь не ограничивается газообменом в атмосфере. Мы также связаны физически, и доказательства этого можно увидеть повсюду, куда бы вы ни посмотрели. Подумайте о протистах, живущих в задней кишке термита, или о грибках, живущих в корнях деревьев и растений. Птицы, порхающие с дерева на дерево, разносят споры грибков в окружающей среде. В их помете обитает сообщество насекомых и микроорганизмов. Когда на помет попадает дождь, споры разлетаются и создают условия для роста новой жизни»[118].
Мы связаны друг с другом на атомном уровне.
Нечто большее, чем мы сами
Связь с чем-то большим, чем мы сами, делает нас менее восприимчивыми к мнениям и негативным мыслям, которые следуют за отдельным «я». Мы становимся больше похожи на океан, чем на маленькую лужицу воды, которую легко вытеснить.
Это немного противоречит здравому смыслу, потому что наша естественная реакция – направить внимание на себя, когда мы испытываем трудности. Мы ищем, как исправить то, что нас беспокоит. Однако, как ни парадоксально, когда мы смотрим наружу, а не сосредотачиваемся на себе, мы соединяемся с более глубокими аспектами нашей сущности. Чем больше мы сосредотачиваемся на вкладе в целое, тем более связанными мы себя чувствуем. Чем больше мы отпускаем свое «я», тем больше доступа мы получаем к своему истинному «я». Это может выражаться в выборе целей, направленных на что-то большее, чем мы сами, – что-то, что способствует благополучию или поддержке других людей или планеты.
Когда мы направляем свои уникальные способности и достоинства на что-то большее, чем мы сами, то осознаем, что мы – часть огромной взаимосвязанной экосистемы. Нет, не в том смысле, что вы сию секунду вступили в братство и чувствуете себя связанным с большим коллективом. Наличие цели, превышающей нас самих, – это портал к осознанию того, что все сущее глубоко взаимосвязано и что мы не существуем в изоляции. Фокус внимания смещается с узкой призмы нашего «я» к осознанию того, что наша настоящая природа может быть понята только в контексте нашей связи с другими людьми.
От слов к делу
Чтобы освободиться от узкой призмы самости, развивайте в себе добродетели, которые служат другим людям. Добродетели – это положительные этические качества или модели поведения, отличающиеся высокими моральными стандартами. Развитие добродетелей заставляет нас признать, что мы – часть взаимосвязанной экосистемы, это смещает фокус внимания с себя на то, чтобы делать добро другим. Мы воспитываем добродетели не в изоляции, а в сообществах, к которым принадлежим, включая семью, школу, команды и работу.
Мы развиваем добродетели так же, как становимся хорошими пианистами или теннисистами: через тренировки и практику. Аристотель считал, что мы становимся тем, что постоянно делаем. Практика может быть внутренней или внешней. В идеале – и то и другое. Определите добродетель, в которой вы хотите стать лучше, и разработайте план. Вы можете выбрать одну из списка ниже или придумать свою собственную. Если это доброта, то спросите себя:
«Как я буду сегодня проявлять доброту к другим и доброту к себе?» В конце дня поставьте себе оценку и/или запишите несколько строк о том, чему вы научились, проявляя желаемую добродетель. Все очень просто. Тренируйте мышцы добродетели.
Задание на утро:
Запишите добродетель, которую вам интересно практиковать (это может быть одна и та же добродетель, снова и снова).
Задание на вечер:
× Опишите те моменты в вашем дне, когда вы активно практиковали добродетель.
× Подумайте о конкретных моментах (если таковые имелись), которые были особенно сложными для вас (в отношении добродетели), о том, как вы рефлекторно реагировали и как бы вы хотели реагировать в будущем на подобные события.
× Перечислите все замеченные вами случаи (в психологии они называются стимулами), которые привели к тому, что вы отреагировали автоматически (например: мой непосредственный подчиненный опоздал на нашу личную встречу).
× Запишите, как бы вы хотели отреагировать в большем соответствии с практикуемой добродетелью, если бы такая ситуация повторилась.
× Выберите из перечисленных ниже психологических навыков те, которые вы хотели бы включить в свою ежедневную практику. Выберите один или два навыка, которые, по вашему мнению, помогут вам быть более последовательными в проявлении добродетели, которую вы тренируете: дыхательный тренинг, тренинг уверенности в себе, тренинг осознанности, тренинг саморазговора, тренинг оптимизма, стратегии, направленные на ускорение общего восстановления, тренинг глубокого сосредоточения.
Вот список добродетелей, ведущих к лучшим отношениям с другими и вытягивающих вас из плена зацикленности на себе:
× щедрость;
× мужество;
× справедливость;
× служение;
× смирение;
× креативность;
× прощение;
× доброта;
× честность;
× уважение;
× благодарность;
× терпение;
× воля.