Аплодисменты собравшихся были явно громче, чем когда меня представляли. Я поднял руки вверх, поклонился на все четыре стороны и поднырнул под сетку.
— Посмотри, что там с ним, — сказал я Лене, — вдруг чего серьёзное.
— Так вот для какого турнира ты сетку-то брал, — констатировал факт завхоз Кузьмич, оказавшийся поблизости.
— Так точно, Захар Кузьмич, для такого. Я между прочим нигде не соврал, сказал, что он спортивный будет, этот турнир.
Меня между тем начали поздравлять и жать руки товарищи по лагерю, но я больше смотрел на Игорька с Сёмой — как они там, не собираются отказаться? Но нет, видимо это уж совсем западло было бы, при всём честном народе включать заднюю передачу, поэтому Игорь уже разделся до трусов с майкой и прыгал, разминаясь.
Но второму, равно как и третьему бою сегодня видимо не суждено было состояться — прибежала директорша Фаина Георгиевна и уже издали начала орать, брызгая слюной:
— Это ещё что такое? Кто разрешил? Всем немедленно разойтись!
— Фаина Георгиевна, — попробовал успокоить её я, — это честное спортивное соревнование на первенство лагеря по боксу. Мы только-только начали — чего сразу расходиться-то?
— А если вы тут друга дружку покалечите в этом честном соревновании, кто отвечать будет? — немного сбавила громкость она.
— Да никто никого не покалечил пока, все живы и здоровы, — вступился за меня Колька Гарин.
— Всё равно это не футбол и не волейбол, так что я запрещаю ваши дальнейшие соревнования.
— Ну значит не судьба, — шепнул я стоявшему рядом Игорьку, — отложим маленько выяснение наших отношений.
И я начал сматывать сетки со столбиков — сопрут ведь, если на ночь оставишь.
— Завтра в кино сходим? — спросила меня Лена, когда уже всё закончилось, народ разошёлся, волейбольные сетки были сданы в кладовку и шум и гам обсуждений сегодняшнего шоу окончательно утих.
— Это в Урицк что ли? — спросил я. — Туда же час идти, а потом час обратно — не страшно?
— Неа, ни капли не страшно, — гордо заявила она. — С тобой теперь ничего не страшно, как ты этого Бобикова разделал — приятно посмотреть было. Я была неправа, — со вздохом далее призналась она, — когда говорила, что они тебя отмудохают.
— Бывает, — философски заметил я, — а в кино пойдём, конечно, мне и самому интересно, что это за городок такой Урицк, а то всё мимо проезжаем, а внутри ни разу не были. Что за кино-то там идёт?
— Мы, когда по городу проезжали, афишу на ближайшую неделю прочитала — должны показывать «Капкан», «Как украсть миллион» и «Есению» какую-то.
— Стой-стой, Капкан это ж третья часть саги про комиссара Миклована, кажется…
— Точно, только Миклована же во второй серии убили, так что тут без него.
— Про миллион это Одри Хёпберн и Питер О’Тул, как они картину из музея крали, это я помню, а Есения что за хрень?
— Мексиканская мелодрама, — пояснила Лена, — про любовь цыганки и офицера.
— Вот это без меня, а на первые две с удовольствием схожу.
— Что, не нравятся мелодрамы?
— Не сказать, чтоб совсем, но не очень… с трудом доходят до меня такие сюжеты… вот знаешь, почему женщины в футбол не играют, а мужики художественной гимнастикой не занимаются?
— Догадываюсь, но ты объясни, раз начал.
— Потому что есть чисто мужские занятия и развлечения, и есть чисто женские — и они довольно часто никак не пересекаются. Любовные мелодрамы это женское…
— Интересно ты рассуждаешь, — задумчиво сказала Лена, — и вообще ты серьёзно изменился за последние два дня. Как будто тебя подменил кто…
— Да никто меня не подменял, — поспешил откреститься от этого варианта я, — просто накопилось достаточное количество изменений, которое вот так резко перешло в новое качество. Поцелуешь меня на дорожку? — сменил тему я.
— Больно ты быстрый, — мгновенно ответила Лена, — завтра может быть, но не сейчас.
И она убежала на свой третий этаж, оставив меня на сходнях. Ночь прошла более-менее спокойно, но утречком я проснулся от дикой боли в пальцах правой ноги. Жгло там немилосердно, поэтому я энергично задвигал ступнёй по простыне.
— Во, на велосипеде поехал, — услышал я радостный голос Ахундова. — Далеко собрался?
Я посмотрел, что там у меня с пальцами — между большим и следующим была вставлена спичка, которая уже обгорела и потухла. Ясно всё, они мне сделали так называемый велосипед, любимую забаву дебилов в пионерских лагерях.
— Игорёк, — сказал я, встав с койки, — мы же вчера договорились, что будет честное выяснение отношений. Чо за детские подставы?
— Ничо мы вчера не договаривались, о чём с таким чмом вообще договариваться можно?
— А если я тебе сейчас руку, например, сломаю? — предложил я свой вариант.
— Ой-ой, герой какой, — заойкал Ахундов, — ну вот моя рука, ломай.
Я немедленно ухватил его руку за большой палец и взял на излом — такой приём я отдалённо помнил в эпоху своего увлечения джиу-джитсу. Игорь тут же упал на колени и заорал, что было мочи… ну отпустил я его конечно, чтобы народ в соседних отсеках не перепугать. Но это не помогло — буквально через десяток секунд в нашу палату ворвался физрук Фирсов, он на нашем этаже ночевал.
— Что тут происходит? — возмущённо спросил он, — что за дикие крики?
— Всё хорошо, Сергей Палыч, — успокоил его я, — Игорь увидел мышку и испугался.
— Это правда, Игорь? — решил он уточнить вопрос.
— Правда, Сергей Палыч, — сдавленным голосом отвечал Ахундов, массируя себе большой палец.
— А с пальцем у тебя что? — заметил его манипуляции физрук.
— Задел за спинку кровати, — без моих подсказок пояснил он.
— Ну-ну, — заметил Палыч, — в следующий раз не ори так, когда новую мышь увидишь.
На этом наши беседы о прекрасном с Игорьком и завершились, но думаю, что не окончательно… а на завтраке новая вводная появилась — ко мне подошла Наташка Овчинникова, большая и активная гром-баба, наш постоянный уже пару лет комсорг школы и заявила мне непререкаемым тоном:
— Так, Малов, ты зачислен во вторую команду лагерного КВНа, репетиции после обеда на в фойе дебаркадера.
— А почему не в первую? — сразу вырвался у меня вопрос.
— Ну я рада, что насчёт зачисления у тебя вопросов нет, — довольно усмехнулась она, — а во вторую, потому что ты на втором этаже живёшь.
Я не стал углубляться в тонкости формирования команд, а вместо этого задал другой вопрос:
— Первый же этаж, где фойе, закрыт на ключ, как мы туда попадём?
— Не волнуйся, этот вопрос я решу. Не забывай — в два часа первая репетиция.
Вот же новая напасть, подумал я… и потом, этот КВН года три уже, как под запретом, нету больше никакого КВНа… а друг мой Колька, молча выслушавший весь этот разговор, высказался наконец:
— А я тоже хочу в КВН — возьми меня с собой.
— Да какие вопросы, Колян, пошли конечно. Боюсь только, что для зачисления ты должен будешь понравиться Наташке.
— Я постараюсь, — серьёзно ответил он.
Поле нам сегодня досталось традиционно-морковное, спина уже не болела, ну почти не болела, соседями мне попались неразговорчивые семиклассники, так что никаких происшествий до обеда не случилось ни одного. Ну кроме разговора с Леной уже перед столовкой.
— Тебя, говорят, в КВН зачислили? — спросила она меня.
— Так точно, товарищ Проскурина. А ты откуда знаешь?
— У нас тут все про всех всё знают, — туманно ответила она, — значит вместе будем выступать, я тоже во втором отряде.
— Вот и классно, значит встречаемся через час на первом этаже… хотя стой — Наташка же мне сказала, что во второй отряд зачисляют тех, кто на втором этаже живёт, а ты же с третьего?
— Значит, бывают в этом деле и исключения, — заметила она и отошла к своим подружкам, Ирке с Таней.
А Игорёк про меня тоже не забыл, подкараулил после обеда и напомнил, что вечером у нас будет финальное выяснение отношений.
— И где ж оно состоится? — спросил я.
— Я тебе об этом после ужина скажу — готовься.
Я пожал плечами, мысленно решил готовиться, а сам вместе с Колей подался на первый этаж нашего непотопляемого дебаркадера. Заходить туда, оказывается, надо было с другого конца, не с того, где мы обычно забирались на свой второй этаж. По центру был красиво оформленный вход, и даже вверху полукругом сохранилась устаревшая уже надпись «Волжское речное пароходство». Далее было большое и пыльное фойе, где и собралась команда КВН за номером два. В ней кроме Наташи и Лены были заняты Ваня из нашей комнаты и ещё три более-менее знакомых пацана из девятых классов. И леночкины подружки тоже в углу сидели, чёрненькая Ира и беленькая Таня. Итого восемь душ, не считая меня и Коли.
— Привет всей честной компании, — поздоровался я, — а это Коля, он тоже хочет в КВН.
— Посмотрим, что он умеет, тогда и решим, — сжала губы в куриную гузку Наташа. — Итак, мы начинаем…
— Мы начинаем КВН, для кого, для чего, — автоматически вырвались у меня слова будущего гимна этой игры.
— Начал если уж, то продолжай, — недовольно зыркнула на меня Наташа.
— Просто я подумал, что раз уж мы взялись играть в КВН, то начинать его можно какой-нибудь весёлой песенкой, примерно такой — Снова в нашем зале, в нашем зале нет пустого места, это значит юмор, значит юмор собирает нас. И припев — Мы начинаем КВН, для кого, для чего, чтоб не осталось в стороне никого, никого… дальше я пока не придумал.
— А зачем по два раза повторять слова, чтобы самые тупые поняли что ли? — задала неожиданный вопрос Лена.
— Это такой приём, — пояснил я, — для усиления восприятия. И потом так лучше в стихотворную фразу ложится.
— Ясно, — отрезала Наташа, — песню общим голосованием утверждаем, Малов, чтоб к завтрашней репетиции слова и музыка были готовы.
Ничего себе, подумал невольно я, только-только влился в коллектив, а уже что-то ему должен.
— Идём дальше. Тему нам утвердило руководство — всё про наш ЛТО, короче говоря. Так что просьба держаться темы и не расплываться. В КВНе, как известно, есть такие конкурсы — приветствие, разминка, бой капитанов, домашнее задание… и ещё что-то, забыла.