Рамон не удивился, когда увидел собравшуюся перед домом Исидоры толпу. Когда он начинал встречаться с какой-то женщиной, фанаты и папарацци начинали атаковать свою новую жертву. Именно поэтому женщины вешались ему на шею – из-за его известности.
Он рассчитывал войти в здание и проводить Исидору в машину, как истинный джентльмен, но, когда машина остановилась у дверей, Исидора вышла из здания, и толпа зевак взревела.
Когда Рамон увидел Исидору, у него перехватило дыхание. Она была похожа на ожившую золотую статую, а ее стройные ноги оказались настолько длинными, что захватывало дух. Волна желания охватила его точно так же, как после совещания, когда она улыбалась ему. Эта улыбка согревала его подобно солнечным лучам. Ему захотелось снова поцеловать ее, глубоко и страстно. Он хотел целовать ее до тех пор, пока не насытится ею. Он хотел заняться с ней любовью. Рамон мог сколько угодно обманывать Исидору и говорить, что не хочет ее, но себе он лгать не мог. Какой мужчина, глядя на нее сейчас, не хотел бы уложить ее в ближайшую постель?
Такого желания, как сейчас, он не испытывал ни к одной женщине. Он хотел эту женщину, ему нужна была ее полная капитуляция. На какое-то мгновение первобытное желание ослепило его, и это едва не стало фатальной ошибкой, когда толпа начала смыкаться вокруг Исидоры.
Такого еще никогда не было. Ни одна женщина, с которой он встречался, не подвергалась нападению. В считаные секунды настроение толпы стало враждебным. В воздухе витала откровенная агрессия. Исидору кто-то толкнул, и она начала падать. Рамон бросился к ней, рефлексы, выработанные многолетними тренировками, не подвели: он оттолкнул мужчину, отделявшего его от Исидоры, и подхватил ее буквально в последний момент.
– Отвали, или я убью тебя! – рыкнул он агрессивно настроенному мужчине.
Это было совсем не похоже на Рамона, но он был на пределе. В этот миг он был похож на разъяренного дикого зверя, готового броситься в любую минуту.
Оскар, охранник Рамона, быстро растолкал толпу, чтобы освободить проход к машине. Рамон посадил Исидору на заднее сиденье и последовал за ней, захлопнув дверцу автомобиля. Его сердце стучало, как сумасшедшее.
– Какого черта?! – рыкнул он, когда Оскар занял свое место на пассажирском сиденье, а шофер тронулся с места.
– У меня не было никаких указаний… – пробормотал Оскар.
– Это случилось потому, что ты бросаешь из-за меня гонки, – дрожащим голосом проговорила Исидора. Она была бледной как мел и постоянно оглядывалась назад.
– Что? – не сразу понял Рамон.
– Некоторые… – Она откашлялась, пытаясь вернуть самообладание, и сцепила в замок дрожащие пальцы. – Некоторые твои фанаты считают, что предложение, которое ты мне сделал, очень романтично. А некоторые обвиняют меня в том, что их любимый гонщик покидает профессиональный спорт.
– Ты знала и ничего мне не сказала об этом?
– Я увидела обсуждения в Интернете всего несколько минут назад, – напряженным голосом сказала она. – Я собиралась тебе сказать сразу же при нашей встрече.
– Существует определенный протокол безопасности, который активируется в ту же секунду, как поступают первые угрозы.
– Когда дело касается членов твоей семьи. Они ничего не говорили против тебя, поэтому я… – Ее голос стал таким тихим, что Рамон с трудом расслышал последние слова. – Я не думала…
– Вот именно – не думала. Ты подвергла меня опасности, Исидора. Всех нас. – Он взял свой телефон и набрал номер начальника отдела безопасности. – Нам нужна охрана для Исидоры. Все то же самое, что и для моих сестер.
– Я думала, это просто интернет-тролли, – пробормотала Исидора, когда Рамон завершил звонок.
– Ты хоть понимаешь, что там могло случиться все что угодно? Тебя могли затоптать, избить, бросить под проезжающую мимо машину. Могли похитить, изнасиловать и убить. Ты должна была меня предупредить!
Что, если бы это на самом деле случилось? Только он был бы в этом виноват.
Исидора откинулась на спинку сиденья: лицо бледное, подбородок предательски дрожит, глаза часто моргают. Колени крепко сжаты, пальцы судорожно обхватили локти.
– Страшно? Это хорошо, что тебе страшно.
Господи, как же она его ненавидит! Она не станет плакать, только не в его присутствии.
– А кто виноват в том, что они меня ненавидят? – возмутилась она. – Ты!
– Думаешь, я этого не знаю? – крикнул он.
Исидора вздрогнула, даже водитель заметно испугался, потому что машина вдруг вильнула вправо, прежде чем перестроиться в другой ряд. Рамон чертыхнулся и поднял стеклянный экран, отделявший пассажиров от водителя и охранника.
– Вот почему я такой ублюдок. Вот почему никогда не иду на компромиссы. Вот почему я никогда не стану мужчиной, которым ты хотела бы меня видеть. – Он откинулся назад и зло стукнул кулаком по кожаному сиденью. – Я никогда не попрошу ни одну женщину остаток жизни провести вот так, под вечным прицелом.
«Но твой брат сделал это!» – хотела крикнуть она. Правда, Анри и Цинния расстались и снова начали встречаться, только когда стало известно, что Цинния беременна. Исидора была уверена, что, если бы не дети, оба брата навсегда остались бы холостяками.
Исидоре всегда казалось, что Анри был счастлив, что все сложилось именно так. Она помнила, каким радостным он был, сообщая ей, что они с Циннией поженились. Но Рамон, казалось, лишь еще больше утвердился в своем отшельничестве. Правда, выглядел он при этом страшно одиноким.
– Мне очень жаль, – тихо проговорила она.
Рамон лишь пожал плечами в ответ и отвернулся к окну. Исидора тоже отвернулась, стараясь дышать как можно тише, чтобы он не услышал, как она шмыгает носом.
Когда Рамон ждал Исидору около дамской комнаты в роскошном ресторане, он был куда более взвинченным, чем перед началом гонки.
С пятнадцатилетнего возраста, после похищения Треллы, у них с Анри была негласная договоренность: ни у одного из них не будет серьезных долгосрочных отношений. Жены братьев Совертер, а особенно их дети, оказывались под угрозой только потому, что носят эту фамилию.
Неожиданная беременность Циннии заставила его брата изменить свое мнение, но у него с самого начала были к ней чувства, признавал это Анри или нет.
Рамон был гораздо осторожнее. Защита близких людей – огромная ответственность, но причиной его нежелания заводить семью было не только это. Сама мысль о том, что его любимой женщине или ребенку могут причинить вред, как когда-то Трелле, вызывала в нем такой ужас, что он с трудом мог ему противостоять.
Ему не нравилось быть уязвимым, поэтому он стремился к равнодушию в своих сексуальных отношениях. Его предложение Исидоре было лишь трюком для публики, который должен был выглядеть романтичным и галантным. В глубине души он знал, что нужно предпринять дополнительные меры предосторожности. Любая женщина, с которой он встречался, имела право на его защиту. Его команда хорошо знала свое дело, но кто мог ожидать такую атаку? Рамон чувствовал себя полным идиотом. Он злился на самого себя за то, что не предусмотрел такую возможность. Кому, как не ему, знать, насколько жесток этот мир.
Страх за Исидору пробил его надежную защиту и не желал отпускать. Он решил сделать все возможное, чтобы максимально обезопасить ее. Рамон написал сообщение начальнику охраны, чтобы он прислал людей в ее квартиру. Исидора туда не вернется, она останется с ним.
Исидора вышла из дамской комнаты, напряженная и бледная. Увидев Рамона, она на секунду замерла и опустила взгляд, чтобы он не смог прочесть ее мысли.
– Не обязательно было меня ждать. Я вполне способна сама дойти до столика, не рискуя быть забросанной тухлыми яйцами.
Рамону даже не пришло в голову пойти без нее. Он все время думал о том, что Трелла всегда просила его подождать ее у входа в дамскую комнату из-за терзавших ее панических атак. Долгое время она боялась оставаться одна даже на несколько минут. Но на этот раз это была инициатива Рамона.
– Давай не будем испытывать судьбу, – резко сказал он, и Исидора заметно вздрогнула.
Рамон поморщился, и подошедший метрдотель проводил их к лучшему столику в ресторане. Столик был сервирован белоснежным костяным фарфором, серебряными приборами и тончайшими бокалами для шампанского. Запотевшая бутылка «Дом Периньон» уже стояла в ведерке со льдом. В центре стола в окружении свечей стояла цветочная композиция из нежно-розовых орхидей, между которыми притаилась маленькая бархатная коробочка.
Метрдотель бесшумно удалился, оставив их наедине, но Исидора лишь молча смотрела на Рамона. Краем глаза он заметил, что окружающие посматривают в их сторону.
Рамон с запозданием понял, что у Исидоры шок, а он ведет себя так, словно это она виновата в том, что произошло около ее дома. А это было не так. Он – тот, кто он есть, и с этим уже ничего не поделаешь. Сам Рамон смирился с этим много лет назад. А вот Исидора впервые лично столкнулась с таким повышенным интересом к своей персоне, а ведь это была лишь верхушка айсберга.
Поддавшись порыву, он прижал к себе дрожащую Исидору. Она напряглась, упершись ледяными руками в его грудь. Рамон нежно провел ладонью по ее напряженной спине, удивившись про себя, какой хрупкой она оказалась. Но он прекрасно знал, что внутри у Исидоры стальной стержень, он понял это еще пять лет назад.
В Рамоне был силен дух соперничества, и ему импонировало то, что Исидора нередко бросает ему вызов. Она не поддалась ему после совещания, хотя он всегда с легкостью соблазнял женщин, и внезапно идея продемонстрировать Исидоре, что он способен на романтику, показалась ему довольно занятной.
Но это была не игра. Он поставил под угрозу ее безопасность, и отыграть назад он уже ничего не может, потому что возвращаться в профессиональный спорт не собирается. В течение как минимум нескольких месяцев Исидоре нужна будет его защита.
– Давай сыграем этот спектакль, – предложил Рамон, и Исидора едва заметно фыркнула – у нее не было сил рассмеяться.