— Я знаю кое-что, — ответил я, — из-за чего принял такое решение. Но я обещал Патрику, что ни с кем не поделюсь этой информацией.
— Патрик мёртв… — ответила Соня, — даже по меркам ночного народа…
— Верно, — кивнул я, — но он сказал мне, что, если я хоть с кем-то поделюсь этой информацией — то и меня, и того человека, кому я доверюсь, неизбежно убьют.
Соня задумалась.
— Это действительно так важно?
Я молча кивнул.
— И это оправдывает твоё решение? Верно?
Я снова кивнул.
— Арти, не молчи. Ответь, — попросила Соня. Только теперь я сообразил, что она не видит в темноте так же хорошо, как и я; в свете звёзд на безлунном небе мои кивки оставались незамеченными.
— Всё верно, — ответил я.
— Кажется, я догадываюсь, в чём может быть дело, — сказала Соня, — но ты прав. Такое знание лучше оставить при себе… — она сделала секундную паузу, после чего взволнованно добавила: — Никогда, ни в коем случае, ни за что не говори это. Если это действительно то, о чём я подумала.
— Не буду, — ответил я, — честно.
— Как мы будем выбираться? — спросила она, — у тебя есть план?
— Для начала нам нужно решить с транспортом, — ответил я, — есть ещё пара осложнений, которые я попытаюсь решить. Потом определимся, что дальше. Жди меня здесь. Никуда не уходи.
— Хорошо, — кивнула Соня.
Я надеялся, что все изъятые у нас вещи и оружие «европеец» хранил в одном из внедорожников. И действительно, я нашёл там флягу с кровью, которой меня снабдил Патрик. Но таблеток нигде не было.
Я обыскал все внедорожники прежде, чем убедиться в необходимости залазить в БТР с останками боевиков. Потом обследовал и его, изрядно запачкавшись в крови. У меня не было никаких сомнений, что я осмотрел всё тщательно. К тому же я научился всё делать очень быстро, гораздо быстрее обычного человека.
Таблеток не было. И это колоссальная проблема. Я поглядел на небо и с ужасом увидел, что восток уже начал светлеть.
— Не понимаю, почему ты говоришь, что должен прятаться от Солнца, — Соня пожала плечами, — Патрик этого не делал!
— Таблетки специальные, — ответил я, — он передал их мне. Но после нападения они куда-то пропали. Я обыскал весь лагерь и не смог их найти.
— Ты придумал, что делать? — спросила напарница, — мы успеем до города доехать? Там можно было бы в гостинице пересидеть…
— До Уагадугу? — уточнил я, — может. Но это слишком рискованно. Мы не знаем город, не знаем гостиницы.
— Ну или ты можешь спрятаться в контейнере. Я останусь снаружи, и буду тебя охранять.
Я так посмотрел на неё, что Соня осеклась.
Мы сидели внутри одного из внедорожников. Я выбрал тот, где было больше всего запасов горючего в баках. Двигатель уже был заведён, и я разбирался с навигационной системой.
Я глядел на небо. Каким-то образом я знал точное время, когда наступит рассвет. И это знание почти парализовало волю. Меня тянуло в укрытие. Закопаться в землю. Всё, что угодно, только не остаться на открытой местности.
Инстинкты ночного народа брали верх. Но я заставил себя думать.
Теперь я видел гораздо дальше. Приглядевшись, я даже разглядел изгиб оврага бывшей реки, о которой говорил Майкл. И там, за очередным поворотом, кажется, я увидел, будто что-то блеснуло.
Есть ли шанс, что похитители, убедившись в том, что оторвались от погони, остановились на ночлег? Конечно, есть.
Вот только нам всё равно придётся остановиться на день. При любых раскладах я бы не доверил Соне вести автомобиль по бездорожью, посреди Африки.
— Едем до оврага, — сказал я, — потом я прячусь между сиденьями и накрываюсь рюкзаками и спальниками. Горючего на работу кондиционера хватит.
— А потом? — Соня подняла брови, — Арти, нам надо выпутываться из всего этого. Нужна связь.
— Давай будем исходить из того, что нас ищут, — сказал я, — и не только наши. Нам надо продержаться.
— Тогда разумнее оставаться на месте, — заметила Соня.
— Нет. У этих товарищей тоже может быть группа прикрытия, — я кивнул в сторону контейнера, где лежали трупы боевиков.
— Арти, ты что-то задумал? — спросила напарница, глядя мне в глаза.
Я вздохнул и признался:
— Возможно, я видел тех, кто похитил сердце, — ответил я.
— Арти. Тебя может убить Солнце. Тебе нужна человеческая кровь для жизни! И ты собираешься продолжить погоню?!
Я виновато улыбнулся и пожал плечами.
Перед выездом я забрал с тел два пистолета и автоматическую винтовку. Ещё я обнаружил, что в одном из внедорожников было несколько противотанковых ракетных комплексов. Что ж, теперь стало понятно, как именно они разделались с нашим эскортом…
Тела «араба» и «европейца» я перетащил в одну из машин. После чего спалил их, закидав гранатами. Предварительно, разумеется, вытащив запас горючего в канистрах, военные рационы и несколько армейских палаток со спальниками. Материал палаток выглядел достаточно плотным, но мне всё равно было страшно.
Вся подготовка заняла пару минут. Наверняка со стороны это выглядело так, как будто я мечусь по лагерю, как электровеник. Что ж, при всей уязвимости моего положения в нём были определённые преимущества, и грех ими не пользоваться.
Когда мы подъезжали к оврагу, уже наступали сумерки. Солнце оставалось за горизонтом, но руки, которые лежали на руле, ощутимо жгло.
Всё моё нутро паниковало: «Зарывайся! Спасай себя! Немедленно!» Но я, стиснув зубы, терпел.
— Арти, — сказала Соня, — у тебя щёки красные…
Я и сам это чувствовал. Но до оврага была ещё сотня метров. Надо дотянуть, чтобы скатиться по пологому склону, и встать внизу. Скрыться от нескромных взглядов на плоской равнине. Так будет шанс дотянуть до ночи.
— Арти… — кажется, Соня паниковала сильнее меня.
Пятьдесят метров. Двадцать.
Я опасался, что склон будет обрывистым. Искать подходящее место времени не было. Но нам повезло: мы выехали прямо на место недавнего обвала. По языку красноватой породы мы спокойно скатились на дно оврага, где до сих пор оставались следы присутствия воды.
Поставив машину в неприметной нише, там, где берег был покруче, я включил стояночный тормоз. Потом достал с заднего сиденья один из предусмотрительно припасённых пистолетов.
— Смотри, — сказал я, обращаясь к Соне, — это предохранитель. Снимай его только тогда, когда собираешься стрелять. Ни в коем случае не раньше! Чтобы выстрелить, плавно нажми спусковой крючок.
— Арти, я не… — попыталась было протестовать напарница, но я её перебил: времени почти не оставалось.
— Выбора нет, — сказал я, — но это на самый крайний случай. Днём, когда будет солнечно, от меня толку будет мало. Хуже того: если вдруг накидок окажется недостаточно, я погибну.
— А что, думаешь, их не хватит? — Соня округлила глаза в ужасе.
— Я не знаю, — ответил я, — но надеюсь на лучшее.
Напарница взяла пистолет.
— Рационы тоже сразу возьми, — я потянулся и достал с заднего сиденья пару коробок и бутыль воды, — назад старайся не лазать. Можешь случайно задеть укрытие, и я пострадаю. Ни в коем случае не открывай багажник или задние двери.
Соня несколько раз кивнула. Я заметил, что в уголках её глаз появились слёзы, но в целом она держалась неплохо. Уверен — инструкции не забудет.
— Я полез, — сказал я, перебираясь через подлокотник назад.
— Арти, что это?
Я замешкался на секунду. Соня указывала рукой на ближайший склон. Там на красноватом скальном выступе были нарисованы какие-то странные символы, напоминающие то ли математические символы то ли странный шифр.
Щёки жгло уже ощутимо, и мешкать я не мог.
— Не знаю, — ответил я, — похоже, что-то старое.
— Арти, тут, наверно, кто-то бывает… — заметила Соня.
Но мне было не до того, чтобы ответить. Я обустраивал себе дневное убежище.
Одну из палаток я постелил прямо поверх сидений, закрепив между подушками спереди и сзади. Таким образом, боковые окна, и без того наглухо тонированные, и окно багажника оказались закрыты. Щёки сразу перестали гореть.
Второй палаткой я закрыл пространство между передними креслами. После этого на полу пассажирского отсека я постелил спальник. И сам тщательно укрылся третьей палаткой, оставив доступ к системе обдува задних сидений. Оттуда ощутимо веяло холодом — но я был почти уверен, что в своём теперешнем состоянии простуда мне не угрожала. А вот задохнуться я наверняка мог.
— Арти, как ты? — спросила Соня с тревогой.
— Нормально, — ответил я.
— Солнце восходит.
— Я знаю, — ответил я, — чувствую.
И действительно: каким-то образом я знал, что снаружи поселилась смерть. Сердце тоскливо ныло, как будто я теперь неизбежно должен был сгореть.
«И как Патрик с остальными так спокойно ходили днём? Может, под таблетками этого чувства нет?» — подумал я.
Под креслом осталась небольшая щель. Я видел маленький клочок резинового коврика, испачканный местной красноватой грязью. Он был освещён солнечным светом.
Нет, мне не было больно. Глаза не жгло, лицо не пылало. Только тоска на сердце стала почти невыносимой…
— Арти… — снова заговорила Соня, — а тебе… надолго хватит?
— Чего? — в первую секунду я не понял, о чём она.
— Ну… еды.
Только теперь я вспомнил, что кровь вовсе не избавляет меня от обычных человеческих потребностей. Мне нужно пить и есть нормальную еду. И в туалет ходить. А это я совсем не предусмотрел!
— Крови — не знаю, — ответил я, — но, надеюсь, что надолго. Патрик давал мне фляжку, где было её было не так уж много, и рассчитывал, что этого мне хватит на несколько дней. Но знаешь, мне ведь надо есть и пить. Обычно. По-человечески.
— Ох, Арти, передать тебе рацион? — забеспокоилась Соня.
— Нет! — крикнул я, придя в ужас от самой мысли, что она сейчас тронет мои палаточные заграждения.
— А воду?
— Нет! — снова воскликнул я и тут же добавил, уже спокойнее, — нет. Спасибо. Не надо делать ничего, из-за чего можно задеть ограждения. Пожалуйста. Ладно?