— Плохо, — тихо сказал Дамир, обращаясь ко мне.
— Значит они это планировали ещё до нашего выхода, — сказал я.
Дамир кивнул.
— Я слышал, что синдикаты иногда делают такое. Несмотря на кару, которую обещает закон за такие деяния. Никто ни разу не доказал подобного… — он вздохнул.
— Теперь по закону платформа принадлежит тебе, — заметил Дамир.
— Да, но как я смогу работать? — он пожал плечами, — мне теперь живым не доехать до города. Как и вам. Или мы, или они… подождите, — взгляд водителя становился всё более осмысленным, — как вы отбились?
— Вот что ты сделаешь: по прибытии в Причалы ты продашь платформу. Мы оформим свидетельства, чтобы не возникло вопросов с чистотой сделки, — сказал Дамир, проигнорировал вопрос водителя, — после этого бери деньги и переселяйся.
Водитель нахмурился, задумавшись. Потом потрогал пропитанный задубевшей кровью материал своей тоги. Запустил пальцы в дыру, оставленную копьём.
— Хорошо, — кивнул он, — благодарю за помощь. И неизбывно благодарю досточтимого владельца сульвикара за вторую жизнь, — он, приложив ладонь к правой стороне груди, не вставая, поклонился мне. Я сообразил, что это часть ритуального поведения, принятого среди местных, — обязуюсь жить достойно и нести правду и благо.
Я посмотрел на Дамира. Тот кивнул, не дав никакой подсказки.
— Живи достойно и неси благо, — ответил я интуитивно.
Судя по тому, что Дамир улыбнулся, я всё сделал правильно.
— Теперь время узнать больше, — сказал он, после чего вернулся на место водителя и тронул платформу, возвращаясь к месту, где умер боевик, стрелявший в нас из взрывострела.
Водитель испуганно посмотрел на меня.
Дамир остановил платформу довольно далеко от мёртвого боевика и его зимла. Я не сразу понял, что он сделал это совершенно намеренно: так, чтобы дюна скрывало то, что будет происходить от остающихся на платформе.
— Уверен, что хочешь остаться? — спросил он меня, когда я уже целился из сульвикара в боевика.
Дамир предварительно вытащил из-под погибшего животного и тщательно связал по рукам и ногам.
— Нет, — честно ответил я, — но… понимаешь, я вроде как чувствую ответственность за то, что делаю с помощью сульвикара… это какое-то внутреннее ощущение, что так правильно…
Дамир кивнул. Но потом добавил:
— Если будет совсем невмоготу — лучше отойди. Это не грех. Только ни в коем случае не вмешивайся. Этот шаи-нечистый будет много врать, чтобы спасти себя. Он профессионал высокого ранга. Простому боевику никто не доверил бы взрывострел. Увидит слабину — будет давить изо всех сил.
— Не беспокойся, — ответил я, — жизнь Сони и остальных для меня дороже.
Дамир снова кивнул и отошёл в сторону, давая мне возможность «выстрелить».
Я заметил, что боевик начал дышать, хоть он по-прежнему лежал неподвижно. Дамир, держа меч наизготовку, бесцеремонно пнул его в бок.
— Хватить ломать комедию, — сказал он ледяным голосом, — если не хочешь умирать много-много раз. И каждый раз — по-разному.
Это подействовало. Боевик открыл глаза и посмотрел на нас взглядом, полным ненависти.
— Ты знаешь, кто он? — спросил он Дамира с яростью и негодованием.
— Я знаю, кто ты, — спокойно ответил тот, — преступник, нарушающий законы всех гильдий и верований.
— Ты спутался с дэвом! — рявкнул пленный.
По его лицу я видел, что он ожидал со стороны Дамира бурной реакции. Возможно, это был его последний козырь.
— Я могу доказать, — добавил боевик; его глаза начали бегать, он уже понимал, что его последний, отчаянный план, дал сбой, даже не начавшись, — я знаю, что…
— Заткнись, — произнёс Дамир, — говорить будешь, когда я буду спрашивать. Усёк?
Сказав это, он протянул руку и одним движением сломал боевику сустав указательного пальца правой руки.
Тот истошно заорал.
— Я же сказал — заткнись, — повторил Дамир, — или ты хочешь почувствовать кости в руке?
Боевик перестал орать. Теперь он только шипел и постанывал.
Мне стало не по себе. Конечно, я понимал ситуацию — но вот так, беспомощного и безоружного… может, мне и правда лучше было уйти?..
— Кто послал вас? — спросил Дамир, — соврёшь один раз — будет наказание.
— Варсы… — ответил боевик, — из городской управы.
— В это не так просто поверить, — произнёс Дамир. — Это серьёзное обвинение. Больше похоже на то, что ты пытаешься заманить нас в ловушку…
— Клянусь! — выдохнул боевик, — знаю, мы сами удивились… не хотели за это браться. Но они предложили полгода индульгенции, а у нас как раз наладились новые связи…
— С чего они решили, что он дэв? — Дамир кивнул в мою сторону.
В глазах боевика на секунду затеплился огонёк надежды, но быстро угас, нарвавшись на мою ухмылку и встречную улыбку Дамира.
— Они давно следили за одним из них. Доказанным дэвом, который в первом разговоре с варсом не отрицал своего происхождения. Это всё записано свидетелями. Неопровержимо. Ему дали побегать, в надежде, что он приведёт варсов из стражи в гнездо. И они были правы.
— Почему нас не взяли сразу? — спросил Дамир.
— Потому что брать обладателя сульвикара и строить обвинения на одном эпизоде — неразумно, — ответил пленный, — и они правы. Вы бы выкрутились, если бы стража раскрыла карты. Максимум удалось бы казнить первого дэва, но вы бы остались чисты… поэтому мы должны были забрать сульвикар.
— Только сульвикар? — уточнил я.
— Только его, — кивнул пленник.
— А нас убить? — Уточнил Дамир.
— Да, — даже я заметил, что боевик немного заколебался прежде, чем ответить.
«Наградой» за ложь стал второй сломанный палец.
— Кто-то мог погибнуть. Это допускалось, — сказал пленник, отдышавшись. — Но обладатель сульвикара должен был выжить.
— Поэтому ты мешкал с взрывострелом? Прицеливался?
— Да.
— Почему он должен был выжить?
— Я не знаю, — ответил боевик быстро.
Дамир снова потянулся к его руке.
— Наверно, они встречают вас в Причалах! — крикнул он, не дожидаясь ещё одного перелома, — вас должны взять с позором. Там не видели его с сульвикаром. Народу будет проще. Скорее всего, казнь устроят там же.
— Наверно?
— Точно. Да. Они говорили об этом между собой.
— Ясно, — кивнул Дамир, — скажи… ты ведь давно обитаешь в Суши?
— С детства, — подтвердил боевик.
— Скажи. Ты сможешь живым добраться до оазиса отсюда? Если мы отпустим тебя.
Боевик колебался.
— Я не могу вернуться в город. Стража сделает так, что я навсегда исчезну…
— А я не говорил про город, — сказал Дамир, — я говорил про ближайший оазис.
— Я исчезну, обещаю, — сказал боевик, — тут наши интересы совпадают.
— Полагаю, это «да», — сказал Дамир, и, наклонившись вперёд, одним стремительным движением свернул боевику шею.
— Очень важный урок, брат-каа, — он поднялся и обратился ко мне, — если когда-то тебя самого благородный варс воскресит с помощью сульвикара — не забудь его поблагодарить за это и произнести положенные слова. Этот вонючий пёс забыл очень важный закон Великой Суши.
— Так, как это сделал водитель? — уточнил я.
— Да, — кивнул Дамир, — именно так.
Глава 2
Дамир убедил нас, что в Причалы следует ехать открыто, как мы и планировали, несмотря на опасность. По его словам, простой демонстрации сульвикара будет достаточно, чтобы сорвать любые планы публичного ареста. Зато наши противники проявятся, обозначат себя — так, что нам будет значительно проще и безопаснее готовиться к отплытию.
Немного подумав, я согласился с его доводами. А остальные члены команды меня поддержали.
Вторую ночь в пути нам пришлось провести в пустые, под открытым небом. По плану к вечеру мы должны были достичь небольшого поселения, расположенного среди начинающихся отрогов древнего хребта, отделявшего Великую Сушь от моря, но нападение нас сильно задержало.
Хорошо хоть багаж уцелел, в том числе тёплые вещи, которые оказались очень кстати.
Мы поужинали, не разводя костра, и легли спать.
Соня устроилась рядом со мной, под большой шерстяной накидкой, которую нам подарил Дамир. Подстилка из плетёной соломы, брошенная на платформу, была жестковата — но выбирать не приходилось.
Я лежал головой к краю и глядел на ночное небо. Рисунок ярких звёзд местами напоминал привычные созвездия, но мелкие различия здорово сбивали с толку. Потом я плюнул на попытки найти что-то знакомое, и просто наслаждался видом. Это и правда было очень красиво: громада Млечного пути в ожерелье разноцветных звёзд.
Думалось о доме. Я вспоминал промозглые московские зимы без единой звёздочки на тёмном, оранжевом из-за уличных фонарей ночном небе. Как шёл домой после дополнительных занятий на кафедре. Да, загадки математики захватывали, заставляли забыть о внешнем, неблагоприятном мире, приближали к чему-то неосознанно-великому.
Когда-то, осилив доказательства гипотезы Пуанкарэ, созданное великим Перельманом, я вдруг понял, что не хочу погружаться в этот мир настолько сильно. Осознал, что магия цифр может вытеснить реальность.
А мне хотелось большего. Хоть раз по-настоящему попасть из зимы в лето. А если быть совсем честным — мне хотелось других миров. В моё время это было ужасно немодно, «тупо», как сказали бы другие студенты. Но что поделать. Мне хотелось почувствовать радость открытий, не достигая стадии «чистого разума», когда на окружающую действительность становится плевать, потому что не такая уж она и реальная. И что она даёт меньше, чем подлинная музыка творения — математика.
После той прогулки как-то само собой получилось, что из потенциального гения я сначала перешёл в разряд одарённых студентов. А потом и вовсе оказался на задворках «научного процесса».
Именно тогда я открыл для себя мир заброшек, который и привёл меня сюда. Под звёзды чужого неба.
Словно отвечая на мои мысли, звёзды начали мерцать. Сначала едва заметно. Потом всё сильнее. А когда число звёзд вдруг начало расти, покрывая всё небо алмазной россыпью, я решил, что сплю, но на всякий случай мотнул головой. И чуть не ударился о платформу за краем циновки.