Вашингтон едва не подпрыгнул от неожиданности. Я обеими руками схватилась за живот.
– Ребекка пинается… Ей здесь не нравится. Ничего, доченька. В этой жизни со многим приходится мириться. С холодным домом… С предательством.
– Пора возвращаться домой, беглянка.
– Нет, Джей.
Миди и Джей прискочили ко мне на следующее утро.
– Глория, ты живешь, черт возьми, в лесу! Здесь так холодно, и дикие звери могут пробраться в дом. Если ты на себя забила, то подумай о ребенке! – отчитывала меня Миди.
– Я остаюсь здесь.
– Стив совершил ужасный поступок, – серьезным тоном сказал Джей. – Мы его не поддерживаем. Но он раскаивается.
– Раскаивается? Джей, ты бы так поступил с Беккс?
– Думаю, что нет.
– Миди, если бы Сайорс сделал то же самое, ты бы сразу его простила?
– Конечно, нет. Но я бы не ушла.
– Если бы я не ушла, было бы только хуже. Я наговорила бы много лишнего, а потом жалела.
– Жалела бы, потому что любишь? – спросил Джей.
– Да…
– Так если ты его любишь, к чему весь этот переезд? Вам нужно поговорить.
– Я поживу здесь некоторое время. Так будет лучше для всех. Обо мне не беспокойтесь, у меня есть Вашингтон.
– Так и знала, что с этой упрямой бабенкой без толку разговаривать.
Миди подошла ко мне с огромным пакетом.
– Держи, тут все самое необходимое.
– Спасибо, ребята.
– У нас из-за тебя бессонница, – пожаловался Джей.
– Простите…
– А может, так действительно правильно, – сказала Миди. – В конце концов, он виноват, пусть немного помучается. Ты только будь осторожна, ладно?
– Хорошо.
Ребята по очереди обняли меня.
– Вашингтон, ты за нее отвечаешь! – напоследок сказала Миди.
Я решила себя занять уборкой. Весь хлам вытащила на улицу, свалила в кучу, еле подожгла, следила за костром со ступенек дома. Вдали пели птицы, журчала речка, ветер слегка теребил листву. Что делать дальше? Как жить? Остаться навсегда в этом доме, родить прямо тут под звуки природы и далее продолжать вести отшельнический образ жизни? Или все-таки уехать в город, найти квартиру, а потом обратиться, как советовала доктор Уиллис, в фонд для поддержки таких обреченных мамаш? Мое будущее было для меня как диссертация по ядерной физике. Абсолютно непонятным. Чертовски пугающим.
– Извините, не подскажите, где живет самая прекрасная девушка этой Галактики? Ой, так это ж вы!
Стив подошел ко мне. Судя по его заметно мокрой футболке, весь путь от дома до меня он проделал пешком. В руках держал цветы.
– Один парень попросил меня передать вам этот букет, а еще он сказал, что он конченый кретин. Он очень сожалеет и жить без вас не может.
Я с трудом встала.
– Я полностью согласна.
Стив вопросительно на меня посмотрел.
– Он действительно конченый кретин. А цветы я возьму, они красивые.
Я взяла букет. Сладковатый аромат ударил в нос, пальцами я провела по макушкам цветов.
– Глория, давай поговорим, как взрослые люди.
На подушечках осталась пыльца. Я старалась быть спокойной.
– А разве ты на это способен? Твой инфантилизм достиг пиковой отметки. Жизнь для тебя – игра, вечный риск. Ты от этого кайфуешь. Вот и опять решил рискнуть и заработать легкие деньги, наплевав на меня. Ты совершенно не думаешь о последствиях.
– Я… не знаю, как искупить свою вину. Но, Глория, я клянусь, что никогда больше не буду что-либо от тебя скрывать.
– А откуда мне знать, что ты сейчас говоришь правду? Теперь, когда ты будешь где-то пропадать, я буду медленно погибать из-за недоверия к тебе. Недоверие – вот из-за чего рушатся семьи.
Я все смотрела на печально склоненные макушки цветов, будто они тоже о чем-то сожалели.
– У нас ничего не рушится.
– Рушится, Стив! – не выдержала я. – Знаешь, что я поняла? Мы не должны быть вместе. Судьба столько раз отталкивала нас друг от друга, а мы шли наперекор ей. Идиоты!
– Они угрожали мне! – взорвался Стив.
– Мы могли бы переехать.
– Они все равно бы нас нашли.
– И что?.. Ты продолжишь?
– Мне придется. Я не хочу тебя потерять.
Я была переполнена гневом, будто донельзя наполненная ванна. Он вырывался из меня с каждым выдохом, жестом, морганием. Влажные стебли цветов холодили пальцы, запах горелого мусора слегка отрезвил затуманенный разум.
– Ты уже меня потерял.
Тишина стала для меня лучшим другом. Она сопровождала меня повсюду, точно призрак. Я здесь находилась уже третий день. Мы с Вашингтоном допоздна гуляли по окрестностям, спускались по крутому склону к шумной речушке, блуждали по таинственным тропам, наслаждались пением неизвестных птиц.
Однажды мы вернулись с очередной прогулки, пока я возилась с замком, Вашингтон напрягся, вдруг зарычал.
– Ты чего?
Затем мне стала понятна причина его внезапного волнения: в доме был кто-то еще, кроме нас. Я вцепилась в ошейник Вашингтона, и мы медленно пошли на шум, что доносился из дальней комнаты. Всего в доме две комнатушки, не считая ванной и кухни. Я осторожно толкнула дверь, та со скрипом открылась. На полу полуголые подростки ерзали друг на друге.
– Вы кто, на хрен, такие?!
– А ты кто? – спросила девчонка, судорожно поправляя штаны.
Парень тут же встал, стал возиться с ширинкой.
– Пошли вон из моего дома!
– Это общий дом! – вякнул парень.
Вашингтон свирепствовал. Оглушительно лаял, забрызгивая слюной все вокруг. Я с великим усилием его держала.
– Если вы сейчас же не свалите, мой пес разорвет вас в клочья!
– Пойдем.
Незнакомец схватил перепуганную до чертиков девчушку. Медленно, не отрывая взгляд от разъяренного Вашингтона, задержав дыхание, они покинули комнату.
– И передайте всем остальным, чтобы забыли сюда дорогу!
Незваные гости тут же испарились. Я присела на корточки, крепко обняла своего лохматого защитника.
– Молодец. Что бы я без тебя делала?
Той холодной, одинокой ночью мы вновь грелись у камина. Я лежала на полу, Вашингтон рядом. Я смотрела на мерцающую гирлянду, конечно же, думала о Стиве.
– Я безумно его люблю… Мне его так не хватает. Боже, я столько ему наговорила! Он сейчас мучается из-за меня. Да, Вашингтон, тяжело быть человеком. А еще тяжелее – быть дурой. Я ведь опять ни в чем не разобралась. Не выслушала его, стала собирать вещи, сбежала. Кому что доказала? Не знаю. Завтра мы вернемся. Попробуем заново начать. Мне сейчас так спокойно, Вашингтон, ты даже представить себе не можешь. Вот ради этого и стоило уехать. Чтобы идти дальше, не наломать дров, необходимо успокоить рассудок. Обиды ни к чему не приведут. Пора заканчивать быть детьми.
Неожиданный стук в дверь прервал мой псевдофилософский монолог.
– Это Стив! Мы возвращаемся прямо сейчас!
Поцеловав Вашингтона в теплую макушку, я, припрыгивая от радости, помчалась открывать дверь. Но, к моему разочарованию, за ней находился не Стив.
– Привет, Лим, – расстроенно сказала я. – Проходи. Хорошо, что ты заехал. Я как раз хотела с тобой расплатиться.
Я погрузила руку в карман своей толстовки. Достала несколько скомканных купюр.
– Столько хватит?
Лим стоял не шевелясь, словно его ступни прибили гвоздями к полу. Взгляд его был безумным. Он явно что-то курил по дороге ко мне.
– Лим?
– Да, хватит.
Лим неохотно забрал деньги.
– Сегодня сюда пришли твои друзья, я их немного напугала. Даже стыдно…
– «Абиссаль».
Теперь уже я окаменела.
– Что?..
– Твоя татуировка означает «Абиссаль». Если бы вы с Миди тогда не обошлись так жестоко со мной, я, может быть, сейчас поступил бы иначе.
Лим сделал несколько шагов назад, вскоре вовсе скрылся, и тут пятеро здоровенных мужиков переступили порог дома и уставились на меня.
Вашингтон сразу почуял неладное. Подбежал ко мне, оскалившись, злобно зарычал. Я схватила его за ошейник.
– Ну? И чего вы молчите? Вы же такие храбрые! Впятером пришли убивать беспомощную беременную девушку!
– Мы тебя не убьем, – сказал тот, что стоял впереди остальных. – Ты нужна ей живой.
– Ей?
Север. Мать вашу, как она до меня добралась?!!
Я не знала, что мне делать. В доме не было даже пластикового ножика, обороняться нечем. Выход забаррикадирован амбалами, прятаться негде. Я была в ловушке.
Вашингтон вырвался, яростно кинулся на главного, вцепился в руку, тот вскрикнул от боли. Затем раздался выстрел… А после – душераздирающий визг. Вашингтон упал, содрогаясь от боли. Я закричала, кинулась к нему. Пес взглянул на меня, перед тем как его душа покинула тело. Кто-то схватил меня за руку, я гневно его отпихнула, за что получила удар в лицо. Я упала на спину, сквозь пелену слез разглядела, что главный уже готовился пнуть меня в живот.
– Нет!!! Умоляю! Я пойду! Только не бейте…
Я поднялась, главарь взял меня за плечо, повел к выходу.
Ты не беспомощна, Глория. Ты не имеешь права сейчас сдаться. Прошу тебя, Глория, собери в кулак все силы, что у тебя есть. Ради того, чтобы вновь увидеть Стива, ради вашей малышки сделай это! Не сдавайся! Не бойся! Брайс научил тебя, как действовать в такой ситуации.
Я со всей мощи, наступила ему на ногу и после ударила строго в челюсть. Пользуясь жалкими секундами его дезориентации, я вырвалась и побежала в лес. Тяжело было бежать из-за живота, тот был словно камень, привязанный к моему слабому телу. Но я продолжала бежать, спотыкаясь, ничего перед собой не видя, слыша лишь только множество шагов позади себя. А затем выстрелы. Они стреляли в воздух, кричали, матерились. Я понимала, что вот-вот упаду. Выстрелы заставляли мое сердце подпрыгивать, я стукалась о деревья, ноги подкашивались, воздуха катастрофически не хватало. А те, кто преследовал меня, были все ближе и ближе, что окончательно лишало меня надежды на спасение.
Выстрел.