В такой колоритный экипаж психологи должны были воткнуть хотя бы одного нормального по умолчанию человека, и этот человек на буксире есть, он второй пилот, или просто «пилот», для краткости, Джордж Майкл Эвери. Он высок, могуч, светловолос, лицом приятен, очень нравится девушкам и зрелым дамам, у него постоянно что-то где-то болит и от всего, чего ни съест, лёгкая изжога как минимум, а бывает и запор. Передвигается Эвери немного скованно, ногу ставит на всю стопу. При ходьбе едва заметно поскрипывает. Ничего у него там скрипеть не может, все суставы на тефлоне, просто Эвери нарочно издает такой звук через внешний динамик, говорит, его это забавляет и вызывает сострадание у окружающих. Эвери любит, когда его жалеют, особенно девушки и зрелые дамы. Он был пилотом на крейсере, и у них там стряслось лётное происшествие вдребезги и в клочья, а какое именно, нельзя рассказывать ещё двадцать пять лет – военная тайна. Короче говоря, Эвери теперь в общем и целом киборг. Военный флот ему закрыт, для грузопассажирского «длинного плеча» он, бедняга, тоже негоден – раз в месяц должен прилечь на диагностику в земной клинике, – а вот мотаться на буксире самое милое дело. Корабль он водит без рук, связываясь напрямую с ходовым процессором. Сидит неподвижно – и вовсю рулит, и всё, что ему надо, видит прямо внутри головы. Параллельно с вождением буксира он там, внутри головы, ещё кино себе крутит, музыку сочиняет, рисует очень милые графические новеллы и пишет сценарий к очередному сезону эпической видеодрамы про киборгов, которые никак не поженятся.
Братья Амбаловы завидуют ему лютой и неконтролируемой белой завистью. Они готовы носить Эвери на руках, благо оба здоровы, как племенные быки. Они считают Эвери будущим пилотируемой космонавтики, наступившим прямо сегодня. Им глубоко чихать на сочинение музыки и сценариев внутри головы, зато водить корабль усилием мысли, а не педалями и джойстиками, – это для братьев весьма актуальный соблазн, особенно при их тонкой работе.
Чтобы братьям жизнь киборга не казалась медом, Эвери регулярно им сообщает, как у него там и сям болит. Он не кокетничает и не преувеличивает: медицина только ещё учится сращивать человека с механизмами. Братья переносят страдания Эвери стоически. Им кажется, что ради таких преимуществ, как управление кораблём без рук, можно и пострадать. Тем более выглядит Эвери прекрасно, мужскую силу не утратил, а пенсия по инвалидности у него – мог бы вовсе не летать, просто ему это нравится.
Если бы не капитан Безумов, чёрта с два эти трое шикарных самцов, уверенных в собственной неотразимости, назначили бы штурмана своей общей младшей сестрёнкой. Да они бы ей проходу не давали и в итоге наверняка из-за штурмана подрались.
Штурман на буксире в значительной степени анахронизм и выполняет функции, скорее, контрольные, не столько прокладывая курсы, сколько отслеживая, ровно ли судно идёт. Ещё это мальчик или девочка для битья, если буксир по нелепой случайности залетит не туда. В основном это мальчик или девочка на побегушках. На буксирах ходят штурманами либо старпёры, либо стажёры. Никакого дельного опыта по профессии молодые штурманы на коротком плече не освоят, скорее наоборот, и придётся их потом здорово подтягивать, но берут ребят с буксиров на серьёзные корабли охотно. Потому что опыт прокладки курса дело наживное, а вот если ты пару лет проболтался на крошечной блохе, где повернуться нельзя, не задев плечом сварливого профессионала, и после этого зубы у тебя все свои, глаза на месте и уши не оборваны, значит, характер лёгкий, и ты способен прекрасно вжиться в самый озверелый коллектив.
Не подумайте, что на коммерческом флоте прямо так кому ни попадя бьют морды. Рукоприкладство карается жестоко, вплоть до пожизненной дисквалификации. Но морды бьются – только в путь.
На буксире штурман зачастую превращается в кока – всё равно его постоянно гоняют за кофе, почему бы не освоить вторую специальность. Экипажи буксиров поэтому сытые, гладкие и привередливые в еде. Сто пятый экипаж так просто лоснится, потому что Аня Безумова увлеклась кулинарией всерьёз. Капитан даже начал поддевать дочку: а может, ну его, этот космос. Всё равно тут куда ни плюнь сплошная логистика, развернуться не даёт человеку. И космонавтов – как собак нерезаных, а хороший кулинар нынче на вес золота. А если очень хочется летать, можно пойти на лайнер, папа уж поспособствует. Деньги будешь грести лопатой, да ещё запросто подцепишь симпатичного миллионера.
При упоминании симпатичного миллионера экипаж дружно морщится и принимается ревновать, даже суровый главный механик, которому вроде бы всё на свете до лампочки, а в космосе до лампочки два раза.
Аня на отца неуловимо похожа – не лицом, а мимикой и жестами в основном. И, к счастью, совсем не зануда. Тоже высокая, но капитан-то костлявый, вероятно от личной вредности, а девушка пока ещё не особо пухленькая, но с явной, как бы сказать, тенденцией. Экипаж дружно объяснил себе, что ей так даже лучше; а потом, чего вы хотите от штурмана, который прекрасно готовит и свою стряпню вынужденно пробует. Нахватается по чуть-чуть там и сям, вот и лишний килограмм. Экипаж к Ане относится некритично, понимает это и счастлив продолжать в том же духе.
Аня и не думала идти к отцу на корабль. Во-первых, не хотела на буксир, во-вторых, опасалась, что папаша её зашпыняет. Но Безумов сказал пару слов начальнику училища, тот провёл с девушкой воспитательную беседу – и пришла как миленькая. Глаза у неё были на мокром месте, выражение лица самое решительное, и, представившись по форме, она отозвала капитана в каюту, где тоже провела с ним воспитательную беседу. Капитан потом некоторое время нервно хихикал и как-то странно качал головой, будто говоря себе: «Ну совсем обнаглела молодёжь!» Так или иначе, новоиспечённого члена экипажа он вовсе не шпынял, напротив, был с ним ровен и проводил регулярные тренинги по штурманскому делу, чем обычно капитаны буксиров откровенно манкируют. Что не мешало капитану спрашивать как бы в пространство, ни к кому прямо не обращаясь: «А чаю мне сегодня дадут?» – или вполне прицельно гонять штурмана на камбуз за бутербродами, но это уж традиция, ничего не поделаешь, никто и не обижается. Ну и бутерброды вскоре сменились вкуснейшими пирожками.
И жизнь на буксире-толкаче бортовой номер сто пять наладилась просто лучше некуда – пока в одном из контейнеров что-то не взорвалось.
– Ну, так что везёшь, служивый? – повторяет капитан ласково-ласково. – Мистер Джонс, или как тебя на самом деле?…
Сопровождающий перестаёт наконец булькать, отнимает руки от лица и бормочет:
– Ничего не понимаю…
Капитан тоскливо вздыхает. Он глядит на Джонса, как на обидное и досадное недоразумение, с которым можно справиться одной левой, да вроде жалко человека.
– Там стандартный набор для колонистов – посевной материал, пищевые концентраты, медикаменты… Могу показать накладную…
– Ага, медикаменты. И ещё шикарная клизма – электромагнитная бомба направленного взрыва. Я слепой, по-твоему? Или тупой? Весь импульс прямо в нас пошёл. Ничего себе, всё людям.
Джонс глупо хлопает глазами. Очень искренне и убедительно.
– Что там у тебя ещё?
– Да говорю же…
– Капитан, дайте его мне! Сэйчас ми тэбя пытать будем, дарагой, – сообщает Русик Амбалов, неумело имитируя условно-кавказский акцент.
– Разговорчики! – прикрикивает капитан.
Джонс лезет за пазуху, достаёт карточку накладной и несмело толкает её в сторону капитана. Тот карточку ловит, втыкает её себе куда-то под рукав и косится на монитор.
– Ну допустим, – говорит он. – Тоже неплохо. Колонии в пятьдесят тысяч рыл этого хватит на год, если я правильно считаю.
Джонс молча разводит руками.
– Огромные деньги, – говорит капитан. – Ну и?…
Джонс пожимает плечами. Он не знает, что говорить.
– Ты совершенно неправильно себя ведёшь, – произносит капитан неспешно, врастяжечку, приторно-сладко, и серенький человечек каменеет лицом в ответ. – Ты не предлагаешь нам войти в долю, не обещаешь ничего, ты никак не пытаешься нас заинтересовать. Это плохо, мистер. Так не ведут дела с коммерческим флотом.
– Я ничего не понимаю! – взрывается Джонс. – О чём вы?! Как заинтересовать?!
– Это ми тэбя трахат будэм, дарагой! – объясняет Русик.
– Руслан, заткнитесь, будьте любезны!
– Ес, сэр!
Джонс затравленно оглядывается на оператора, но мешает высокий подголовник кресла.
– Второй механик – капитану, – раздаётся под потолком.
– Что за бардак? – удивляется капитан. – Почему обращаетесь по громкой?…
– У штурмана гарнитура утонула.
– Где?!
– Да в борще, твою мать! – доносится звонкий девчоночий голосок.
Экипаж дружно выдыхает. Штурман здоров и даже весел, значит, всё хорошо.
– Я в темноте об шкаф стукнулась, у меня наушник соскочил, и когда «жизнь» снова включилась, его вместе с борщом в раковину засосало…
– Ты-то как сама? – спрашивает капитан, и сейчас у него голос ласковый по-настоящему. Такой голос здесь редко слышат.
– По уши в долбаном борще, мать его…
– Штурман, я понимаю, что вы нервничаете, но будьте любезны докладывать согласно протоколу.
– Штурман – норма.
– Приводите себя в порядок, я вас не тороплю. Владимир, спасибо, продолжайте выполнять задачу.
Капитан снова поворачивается к Джонсу и бросает ему сухо:
– Теряем время.
– Да чего вы от меня хотите?!
– Правды всего лишь.
– Какая ещё правда вам нужна?
Капитан Безумов негромко стонет и кривится, будто у него зуб прихватило.
– Ну не надо так, – просит он. – Ну давай по-хорошему. Я ведь действительно всё могу. Пытать мы тебя не станем, трахать тем более – с дерьмом не трахаются… Мы вообще добрые. Мы не занимаемся войнами, мы занимаемся логистикой. Но если ты нас достанешь, мы тебя просто зажарим. Ты же слыхал про капитана Пасториуса. Ага, по глазам вижу, слыхал…
Джонс глаза прячет. Точно, слыхал. Ещё бы, кто не знает капитана Пасториуса. Он убил террориста, которого случайно взяли при попытке взорвать систему жизнеобеспечения. Скрутили, запихали в каюту, вроде обезвредили. Но Пасториус шёл на лайнере, битком набитом людьми, и идти ему предстояло ещё неделю, а террорист вёл себя, как совершенный псих. Будь он поспокойнее, обошлось бы, а тут Пасториус испугался. Вернее, террорист его запугал. Мало ли чего этот сумасшедший учудит, пусть и запертый в каюте… Поэтому капитан подумал-подумал, а потом взял одеяло, поджёг его, в каюту бросил вместе с зажигалкой и снова дверь заблокировал. То есть на словах он ничего такого не делал, но все, кто хоть немного в теме, сразу поняли, как оно было. По версии следствия, террорист решил вырваться из каюты, спровоцировав пожарную тревогу, при которой по умолчанию снимается блокировка дверей. Но огонь разгорелся мгновенно и с такой силой, что вслед за тревожным сигналом буквально через секунду врубилась система локального пожаротушения. Она, естественно, дверь запирает, чтобы огонь гарантированно затушить, а если пассажир тоже задохнется – лучше пожертвовать одним, чем спалить весь лайнер. Это космос, ребята, тут законы примерно как на подводной лодке, только ещё хуже. «Меньше народу – больше кислороду» – здесь вам не шуточка, а скучный аспект борьбы за живучесть корабля.