— Господь наш и царица небесная! — заголосил разбойник, а священник наставительно заметил:
— Прозвище с ошибкой написано.
— Да и пёс с ним! Ты читай, отрок, читай! Дальше, дальше-то что?
— Дальше «иже», «ща» и опять «иже». «Ищи» получается.
— «Клад Кудеяра ищи…», — мечтательно процитировал Дундук. Судя по всему, в мечтах он уже купался в золоте. Ничего удивительного — других в разбойники не берут. Вернее, не азартные и не мечтательные сами туда не идут.
Священника, напротив, всё происходящее, казалось, совсем не волновало. Он был настроен скептически и явно посмеивался над своими азартными спутниками.
— «Он», «твёрдо» — «от». Ке-ль-и-мо-ю. «Клад Кудеяра ищи от кельи мою…»
— В монастырь идти придётся! — расстроенно прокомментировал разбойник. — В монастыре он клад зарыл. И как там копать прикажете? Монахи ж ребята хватские, от них не спрячешься. Ох, грехи мои! Или грех на душу брать, или делиться придётся!
— А тебя, кажись, золотая лихоманка началась, — прокомментировал происходящее батюшка. — Ты же вроде только что сам к монахам собрался, и переживал, что не примут?
— Уйди, поп, не доводи до греха! — отмахнулся разбойник. — Дай хоть пять минут богатым побыть. Мы ещё посмотрим, что там за клад. Вдруг там столько, что я и без всякого монастыря буду до конца жизни с золота есть, да бурмицким зерном в нужнике гадить! Эй, отрок! Ты что замолк-то? Что там дальше?
— Да ерунда какая-то дальше, — озадаченно ответил Ждан. — Там получается: «Клад Кудеяра ищи от кельи мою посолонь…»
— Да это всё понятно! — заорал разбойник. — Так всегда клады прятали. Там сейчас цифры должны быть. Ну там что-нибудь вроде 'пять шагов, потом восемь шагов, потом тринадцать, затем тридцать пять и все шаги посолонь[1], а как дойдёшь, так копай! Цифры есть?
[1] И вновь посолонь в данном случае значит «по часовой стрелке».
— Есть, — ответил честный Ждан.
— Какие? — потребовал отчёта разбойник.
— После «посолонь»? — на всякий случай уточнил Ждан.
— Нет, блин, после обеда! — заорал разбойник. — Конечно, после «посолонь».
— Двадцать, двадцать, двадцать, двадцать, — послушно начал перечислять Ждан. — Потом десять, десять, десять, десять… Семь раз по десять, короче.
— Ерунду ты такую-то читаешь, — растеряно сказал разбойник. — Четыре раза по двадцать посолонь — это ты откуда вышел, туда и придёшь. Ну и какой смысл ноги бить было? Это у тебя какие-то неправильные цифры.
— Да не цифры это, а буквы, — вмешался священник. — После «посолонь» не цифры, а текст идёт. Четыре по двадцать — это восемь десятков, то есть буква «п», семь десятков — «о». «По» получается. Глеб, да прочти ты уже всю фразу, сколько можно тянуть…
— «Клад Кудиара ищи от кельи мою посолонь по гаду», — послушно прочитал Ждан.
— И всё? — поинтересовался священник.
— Всё! — подтвердил мальчик.
На разбойника было страшно смотреть. Он побагровел, став красным как свёкла — хоть прикуривай от рожи. Сначала Дундук от возмущения не мог издать ни звука, потом, наконец, набрал полную грудь воздуха, но не разорался, а неожиданно тонким голосом спросил:
— По какому ещё, чёрту лысому шкворень под хвост, гаду?
— Я не знаю… — растерянно заявил Ждан.
— И никто не знает! — вмешался в разговор священник. — Я с таким уже сталкивался. Я же говорил вам — это не простая литорея, а мудрая. Просто эта загадка не в одной, а в двух частях сделана. Ну чтобы разгадать сложнее было. Первую часть мы разгадали, и узнали место, откуда надо начинать поиск клада. Теперь надо найти и разгадать вторую часть, чтобы узнать имя гада. Имя найденное нам надо будет разложить на цифры. Это и будет количество шагов, что нужно будет последовательно делать посолонь. Говорю же — я уже сталкивался с подобным. Брат Кудеяров, Грозный-царь, так Либерею[2] свою спрятал и литорею составил.
[2] Либерея или Либерия (от лат. liber — «книга») — легендарная библиотека Ивана Грозного, бесценное собрание древних книг и документов, последним известным владельцем которых был первый русский царь. Согласно легенде, Либерея была привезена в качестве приданного из гибнущей Византии принцессой Софьей Палеолог, бабушкой Грозного.
Только там, говорят, литорея даже не в двух, а в семи частях, вот только все семь ещё никто не нашёл.
— А где ж нам теперь вторую часть загадки искать? — поинтересовался Ждан. — Ну, которая с именем гада?
Священник пожал плечами:
— А я знаю? Если Опта части в разных местах спрятал, то вторую мы до морковкиного заговения искать будем. Она где угодно оказаться может.
— Может, в монастыре заныкал? — немного оживился упавший духом разбойник. — Тогда мне точно туда на постоянное поселение устраиваться надо! Хотя стоп — я же неграмотный. Я же даже если найду, без вас нипочём не разгадаю. Вот, блин, задача!!!
— В книжке больше подобных надписей нет? — спросил священник у Ждана.
— Да вроде нет, — ответил мальчик, но потом засомневался. — Хотя я же специально не смотрел. Сейчас ещё раз быстро гляну.
Он цапнул книгу и открыл её. Фолиант послушно открылся на закладке. Мальчик уставился на полоску меди, покрытую чеканкой, и у него появилась идея:
— Отец Алексий, а эти вот значки… — он чуть было не ляпнул «шифром», но вовремя поправился, — эти значки литореей быть не могут?
Священник забрал у него книжную закладку и принялся её внимательно рассматривать. Почти вся поверхность пластинки была покрыта насечкой из кружков, чёрточек и точек, располагавшихся столбиками. Первый столбик выглядел вот так:
.
…
…
…
.
…
.
…
…
.
…
.
…
Справа от него шёл второй, дальше — третий и так далее. Значки в каждом из столбиков были разными, это было видно невооружённым глазом.
— Ну так что? — не унимался Ждан. — Может это быть литореей?
— Может, — кивнул священник. — И даже скорее всего это она и есть…
— Ура! — закричал разбойник.
— … но я её не знаю, — закончил фразу священник, возвращая пластинку. — А в мудрой литорее, я вам уже говорил, если ключа не знаешь, ничего из того, что написано, не поймёшь. Поэтому от найденной второй части нам никакой пользы и нет.
Повисло тягостное молчание. Азартная птица-удача взмахом своего крыла зацепила каждого из присутствующих — кого-то больше, кого-то меньше, но всех. Поманила, но на полпути взмыла в небо и улетела. И оттого, что фиаско наступило не сразу, случившийся облом был особенно обидным.
— Закладку себе прибери, на всякий случай, — распорядился батюшка. — Мало ли. Дундук, ты не против? Тебе — книга, нам — закладка.
— А мне что? — откликнулся висельник. — Мне она нужна как козлу удила.
Опять помолчали.
— Ну, что сидим? — спросил священник. — В монастырь надо ехать. Здесь мы больше ничего интересного не высидим. Собирайтесь.
Дорога была тягостной, все подавлено молчали. Развеять тягостную обстановку попытался было Дундук.
— Слышь, поп! — восседая на Борзом Ишаке, начал он. — А может, и хрен с ней, с этой второй частью? Что клад есть — мы знаем доподлинно. Так? Так. Откуда считать начинать — тоже знаем. От двери кельи Опты в монастыре, там её, думаю, каждая собака знает. Не знаем ты только имя гада, которое на цифры разложить надо. Так разве ж кто-то метод перебора отменял? Надо просто все имена гадов проверить — и рано или поздно клад мы найдём! Начинаем, допустим, с жабы.
— Жабу можно не проверять — сразу же откликнулся священник. — Это точно не она, Опта жабу в литорее не прятал.
— Откуда знаешь? — тут же уцепился за реплику бывший разбойник. — Ты что, с ним рядом стоял, через плечо глядел?
— Да нет, — поморщился священник. — Всё проще. У жабы третья буква — «б», буки. А у него нет числа.
— Как нет? — опешил разбойник.
— Да так, нет. У «а» есть, у «в» есть, у «г» есть, у «д» — тоже и так далее. А в «б» своего числа нет. Почему — не знаю. Так сложилось исторически[3].
[3] Я слышал, как минимум, две версии, почему у буквы «буки» нет своей цифры. По первой — в первом варианте «кириллицы» эта буква называлась «бог», а бог, как известно, бесконечен и исчислен быть не может. По второй версии, всё дело в том, что буквы «б» нет в греческом алфавите. В пользу этой версии свидетельствует то, что все остальные «числовые» буквы имеют греческие аналоги.
— Да? — задумался Дундук. — Так это даже лучше! Меньше названий перебирать придётся.
— Дундук, ты вообще понимаешь, сколько в этом мире гадов? — устало поинтересовался священник.
— А я что — считал их? Зачем они мне сдались, я что — гадоед какой?
— Да и хотел бы — не сочтёшь, — заверил разбойника священник. — «Гадами» называются все твари, которые не шерстью и не перьями покрыты. Там одних насекомых — тьмы и тьмы: пчёлы, осы, мухи, муравьи, шершни и оводы. А черепахи всякие, ящерицы? Одних змей не сочтёшь — ужи, гадюки, полозы, медянки…[4] По каждому слову ходить прикажешь?
[4] Именно так определяли гадов не только в Древней Руси, но даже в словаре Даля, составленном в XIX веке: «Гадина ж. или гад м. ползучее животное, пресмыкающееся, противное человеку; это земноводное либо насекомое. Гадоед м., кто ест гадов, напр. калмыки и французы».
Разбойник, кажется, понял, что выдвинул неудачную идею, и замолчал, не споря.
Путники опять шли молча до тех пор, пока зоркий Ждан не углядел что-то странное в куче валежника. Среди коричневого, серого, чёрного и зелёного вдруг мелькнул красный цвет, который был там совершенно не по сезону.
Красным, на удивление оказалась даже не кровь — это был ворот рубахи Косого, для оберега вышитый петухами. Хотя и крови тоже хватало, подломивший казну разбойник был мертвее мёртвого, разбитый в мясо затылок не оставлял сомнений в причине смерти.