списываться со счёта. И даже не спрашивай, по какому алгоритму всё рассчитывается! Просто прими как данность — всё начисляется и снимается честно, не первый век играем. Можешь сам проверять, если не лень. Чтобы увидеть, сколько очков у тебя на счету, нужно произнести фразу «Мастер, баланс» — можно даже мысленно. И ровно на секунду перед глазами появится цифра твоего счёта.
У твоего соперника, сам понимаешь, всё будет наоборот — зло в плюс, добро в минус, поэтому он всегда готов на подлости, на гадости и на низости. Вылитый Карабас в твоём любимом фильме.
Теперь о том, зачем тебе эти очки. Не скрою, мы с моим… визави, будем внимательно за вами наблюдать. И не просто наблюдать, но и активно вмешиваться в действие — это наша любимая игра и она только начинается. Я буду подыгрывать тебе, он — соответственно, своему «козлу».
Вот только каждое наше вмешательство стоит денег, в смысле — очков на счёте. И чем серьёзнее будет моё вмешательство — тем больше очков спишется с твоего счёта. Поэтому в твоих же интересах иметь на счету как можно большую цифру, чтобы я в случае форс-мажора мог вытащить тебя даже из самой глубокой задницы. А ты там окажешься — даже не сомневайся, твой соперник об этом позаботится.
Каждому из вас выдаётся стартовый капитал — 100 тысяч очков, а дальше только от тебя зависит — растратишь ты его или приумножишь. Кстати, за каждую секунду этого инструктажа у тебя списывается десять очков. Но ты не переживай — лишнего я не задержу, я довольно опытный тренер, хе-хе.
Решения о вмешательстве и списании средств, ты уж прости, буду принимать я — на том простом основании, что в этой игре разбираюсь лучше тебя на несколько порядков, ты, боюсь, просто ошалел бы от одного количества векторов вероятностей, с которыми нам приходится иметь дело, не говоря уже о том, чтобы с ними работать.
Но есть нюанс…
Тон невидимого собеседника неуловимо изменился, Егору даже показалось, что старикашка наконец-то прекратил ёрничать и заговорил серьёзно.
— Мне, в отличие от моего соперника, нафиг не нужны бессловесные рабы.
Мне нужны союзники, причём союзники думающие и играющие не за страх, а за совесть. Я привык уважать тех, с кем делю риски игры, и признаю за тобой право иметь собственное мнение и делать самостоятельные ходы.
Поэтому ты сможешь вмешаться в игру.
Если то, что собираешься сделать, будет чрезвычайно важным для тебя — вот прямо совсем-совсем важным — ты можешь произнести: «Мастер, я иду ва-банк» и назвать конечную цель. После этих слов озвученная цель становится безусловным приоритетом, и я начну помогать тебе всеми доступными средствами — вплоть до полного обнуления счёта. В этом я ручаюсь тебе своим словом.
И это абсолютно нематериальное поручительство прозвучало неожиданно весомо. А старичок меж тем продолжал.
— Но имей в виду — произнести эти слова ты можешь только трижды за всю свою жизнь. Как в сказке — только три желания.
Ещё одно важное замечание — к несчастью для тебя, прошлую игру я выиграл. Поэтому по давней традиции на эту игру я даю фору своему противнику — именно он сделает первый ход. Для тебя это означает следующее: твой соперник на старте окажется в лучшем положении, чем ты. Говорю это исключительно затем, чтобы оно не стало для тебя неожиданностью, и ты не рвал глотку в обличении несправедливости этого мира. Я играю с тобой честно, это мой давний принцип. Поэтому честно предупреждаю — Вы начнёте игру одновременно, но окажетесь в разных телах. Он, как я уже сказал, в… э-э-э… скажем так, более функциональном.
Где и кем ты и он родитесь — я не знаю, здесь чистый корейский рендом. Есть только два условия. Вы оба будете связаны изначально. Не обязательно родственными отношениями — но связь между вами обязательно должна присутствовать. Грубо говоря — он может быть конюшенным твоего дяди, живущего в соседнем городе, но условие «связь через одно рукопожатие» должно соблюдаться. Второе — вы оба будете дворянами. Это связано с одной из особенностей мира, в который ты попадёшь, ну да на месте узнаешь.
Вполне может оказаться, что вы очнётесь в этом мире далеко друг от друга, но ты не расслабляйся — мой антипод довольно быстро его к тебе подведёт. А ты как думал? На что же, по-твоему, обычно тратится стартовый капитал? Я, конечно, постараюсь отбиться, но гарантий никаких — мы не можем делать события совсем уж неправдоподобными и невероятными. Будущее нельзя гнуть через колено, оно правится много тоньше, виртуозной игрой на векторах вероятностей. Впрочем, эти детали тебе не нужны.
Да, ещё — своего соперника ты должен будешь вычислить сам. И это может стать проблемой. Зло притягивает другое зло, а плохие люди объединяются гораздо быстрее, чем хорошие. Поэтому вокруг твоего соперника, боюсь, вскоре соберётся целое кубло негодяев, и вычислить его в этом змеином клубке, боюсь, может оказаться непросто.
Старик за спиной Егора вздохнул, и, похоже, пошамкал губами. Впрочем, пауза была недолгой.
— Ну вот, пожалуй, и всё. Про мир, где ты окажешься в новом теле, я тебе рассказывать не буду — у тебя будет время разобраться на месте. Ну или не будет — как повезёт. Скажу только, что он примерно соответствует России XVII века, но с изрядными отличиями — всё-таки параллельная Вселенная. В общем, разберёшься, тем более, что ты этим периодом отечественной истории всерьёз увлекался и — не скрою — для меня это стало одним из аргументов в пользу твоей кандидатуры.
На этом мой инструктаж заканчивается. Вопрос задавать будешь?
На этих словах время вновь двинулось вперёд, как будто кто-то нажал кнопку Play. Появились звуки, включилось зрение и проявилась довольно неплохо оборудованная больничная палата, медицинская кровать, никелированная капельница и какой-то пикающий прибор в изголовье.
Лежащий на кровати юноша был настолько худ и измождён, что выглядел лет на 10–12.
В ответ на вопрос он еле заметно кивнул и даже не выдавил, а вытолкнул из себя только два слова:
— Почему. Я.
Старик хмыкнул и не пожалел 20 очков на двухсекундную паузу. Потом наконец ответил, причём тон его неуловимо изменился. Он стал… Ещё серьёзнее, что ли?
— Хороший вопрос. Есть шанс, что я в тебе не ошибся. Почему ты? Да как тебе сказать… Слушай, давай начистоту: этот ваш мир — редкостное дерьмо. И чем дальше, тем дерьмовее он становится. Я не знаю, в чём дело, так до конца и не разобрался. Может быть, причина в том, что вы живёте в тупике — к вам нет входа никому, а выход односторонний, поэтому покинуть мир можно только так, как ты — насовсем. Не буду говорить высоких слов, но в последние годы мне всё сложнее находить своих в вашем мире. Ещё полвека назад было проще. Больше столетия назад, когда вчерашнее неграмотное быдло, неумело держа мел в заскорузлых пальцах, выводило на доске «Мы не рабы, рабы не мы»[1] — всё было по-другому. Они, конечно, тоже дров наломали будь здоров, и оппонента моего порадовали изрядно, но сейчас…
[1] Мы не рабы, рабы немы — знаменитая фраза из первой советской азбуки «Долой неграмотность: Букварь для взрослых».
Сейчас, как я уже говорил, бессловесных рабов становится всё больше, да и крикливые бунтари немногим лучше.
Потому что никто не знает — что делать и куда идти. Из вашего мира уходит надежда, Егор. И её сёстры тоже[2]. Потребление растёт, цинизм процветает, а в добро уже мало кто верит. А кто верит — молчит, потому что застебают и оборжут.
[2] Сёстры Вера, Надежда, Любовь и мать их София (греч. Мудрость) — святые мученицы, жившие во II веке в Риме. Вера, надежда и любовь являются тремя христианскими добродетелями, упомянутыми в Первом послании к Коринфянам апостола Павла: «А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше» — (1 Кор. 13:13).
Ты, будучи прикованным к постели с малых лет, очень мало общался с внешним миром и не успел этого цинизма набраться. По медицинским показателям пользование компьютерами и планшетами для тебя было серьёзно ограничено. Поэтому окном в мир для тебя стали книги — позабытые-позаброшенные в большинстве семей старые бумажные книги, что связками привозили тебе из дедовской библиотеки родители. И жизни тебя учили их авторы — наивные чудаки ушедших веков, верящие в честь и справедливость и пишущие сказки со счастливым концом…
Всё, время!
Оборвав рассказ, старик громко и официально произнёс:
— Вопрос был задан и ответ получен. Принимаешь ли ты моё предложение?
— Да, — скорее выдохнул, чем сказал Егор, которому оставалось менее минуты жизни.
— Согласие получено, — отчеканил невидимый старик. У него, кажется, даже голос помолодел. — Да начнётся игра!
И уже понизив голос:
— Удачи тебе! Не ссы, Капустин, прорвёмся.
Последнее, что запомнил Егор — вернее, уже практически не Егор — за мгновение до переноса сознания включилась какая-то безумная музыка и чей-то противный шепелявый голос успел немелодично прокричать:
Твори добро на всей земле,
Твори добро другим во благо…[3]
[3] Авторство стихов — Елены Ярмоленко и Александра Медведева, более известного как Шура. Примечательно, что это стихотворение, начинающееся словами «Руки твои сильные…» было опубликовано в Казахстане в учебнике по «Самопознанию» для 4 класса (ННПООЦ «Бобек»)
Похоже, ехидный старикашка всё-таки постебался напоследок.
Глава 2«Я родился» ©
Темнота была непроглядной. Темнота убаюкивала. Впервые за многие годы Егору было хорошо. У него наконец-то ничего не болело, и он мог просто лежать. Не терпеть, не превозмогать, не скрипеть зубами, стирая их в порошок под корень — а просто бездумно лежать и наслаждаться отсутствием боли. И не было в мире счастья выше этого.
В этом мире не было времени, в нём не было расстояний. Бывший Егор то растекался по всей Вселенной, то сжимался в точку, не имеющую длины и высоты. Этот мир был идеален.
«А старикашка обещал прессинг и сжатые булки, — лениво подумал бывший Егор. — Наврал, брехло старое». И вновь растворился в неге.