Горан Осьмой предупреждал, что без его покровительства ничего хорошего мне в приюте не светит, и раз уж устроил сюда, то всяко-разно сгладил все острые углы. Я нисколько в этом не сомневался, но вновь царапнула мыслишка, что босяку не стоит верить ни единому слову охотника на воров.
Впрочем, я тотчас выбросил из головы неуместные сомнения и презрительно фыркнул:
— Чушь!
— Увы, мой юный друг, — вздохнул молодчик. — Увы!
— Да ерунда! — упрямо повторил я. — Почему тогда меня от небесной силы не отрезали, а?
— А зачем? На что способен недоучка вроде тебя?
Я рассмеялся.
— Да хотя бы сбить замок могу!
В своей способности раскурочить запор я и вправду нисколько не сомневался. Мягкое оранжевое сияние небесной силы окружало меня со всех сторон, я мог черпать её сколько угодно, а вода камень точит.
Собью!
— Попробуй! — подначил меня сосед.
За порчу приютского имущества вполне могло прилететь по шапке, но стало интересно, сумею ли попасть по замку, не зацепив при этом прутья, вот и потянул в себя энергию, примерился и ударил приказом. Легонько-легонько и осторожно даже, чтобы уж точно не перестараться и в очередной раз не повредить кисть, но показалось, будто кулаком по железному листу саданул. Ещё и приказ словно отскочил обратно, меня крепенько приложило отдачей. Я прижал руку к груди, упал на колени и выдохнул беззвучное проклятие.
— Здесь всё зачаровано, — спокойно пояснил сосед по каземату, вздохнул и покачал головой. — Но, знаешь, с такой фокусировкой, ты бы и самый обычный замок год сковырнуть пытался.
Я ничего не ответил. Накатило головокружение, поэтому размеренно задышал и перебрался на шконку, а там невольно выдохнул:
— Больно!
Молодчик расслышал меня и рассмеялся.
— В этом весь смысл!
Я зло глянул на него через решётку, легонько толкнулся энергией в правую руку и сразу потянул её обратно, да только фокус не удался. Если в прошлые разы отёк вызывал избыток небесной силы, то сейчас она вся покинула тело, просто по пальцам будто лупанули молотком.
— Знаешь, Серый, — вновь подал голос сосед по каземату, — чудеса иной раз случаются. И я бы даже поверил, что твой дар пробудился естественным образом или дело во влиятельном покровителе, когда б не порча. От тебя так и смердит проклятием, а врач об этом и словом не обмолвился!
Меня пробрало неприятным холодком, но виду я не подал и с презрительной ленцой бросил:
— Так уж и смердит?
— Ну… — задумался молодчик, потёр ладонью бритый затылок и поправился: — Скажем так, попахивает. Обычный тайнознатец внимания не обратит, но врач полноценное обследование провёл и ничего не заметить попросту не мог. Любого из приютских воспитанников сразу бы алхимической дрянью под завязку нагрузил, а тебе и слова не сказал. Почему? Да просто ты расходный материал!
— Чушь! — зло выдохнул я.
— Что за порча, кстати? — полюбопытствовал сосед. — Где подцепил?
Откровенничать я не пожелал. Был наслышан о тюремных подсадных утках, поэтому лишь фыркнул.
— Ерунда какая-то!
Но молодчик и не подумал отстать.
— Нижняя часть тела, там цвет аспекта искажён и смещён в фиолет. Сильнее это проявляется с правой стороны. В колене дело, верно?
Я так изумился, что даже задумался, стоит ли скрытничать, если всё столь предельно очевидно.
Или не очевидно, а это и вправду подсадной? Только нет — не похоже. Роба мятая, лицо усталое, ногу натёрли кандалы. А даже если и подсадной — мне-то что с того? Горан Осьмой прекрасно знал, кто и при каких обстоятельствах наградил меня порчей.
— Давай так, Серый, — усмехнулся молодчик, — ты мне обо всём расскажешь, а я растолкую, какие будут последствия.
— А так растолковать?
Но подначить соседа не вышло, он покачал головой.
— Я должен понимать, с чем именно имею дело, а не гадать на кофейной гуще. Сам понимаешь, ясновидящий здесь бы не очутился.
Если б под коленом время от времени не начинали припекать угольки боли, я бы промолчал, ну а так ответил, не вдаваясь в детали:
— Да просто тайнознатец тростью шибанул, а пепельные братья порчу сняли. Конец истории.
— Так-так-так… — озадачился молодчик. — Ты ведь из Черноводска? Цвет глаз тайнознатца разглядел? Пурпурный, лиловый или фиолетовый?
— Разглядел, — усмехнулся я. — И даже герб видел. Угадаешь?
— Ага-ага-ага… — заулыбался сосед. — Дай-ка подумаю! Бирюзовый василиск на пурпурном, оранжевая саламандра на фиолетовом или чёрный змей на лиловом? У тебя проскакивают чернота, пурпур и фиолет, но совсем нет ярких прожилок, поэтому ставлю на последний вариант. Тот род даром что Пурпурного змея, чёрным его на гербе восточной ветви малюют отнюдь неспроста — выродились и к старшим родичам отношения уже почти не имеют. Так что скажешь?
Молодчик вышел в цвет с первой попытки, чем меня несказанно впечатлил, но с ответом я всё же торопиться не стал. Просто не желал откровенничать, но собеседник расценил эту заминку по-своему и произнёс:
— Ещё пурпур могли дать чары младших семей или вассальных домов рода Багряной росы, но у них всё на кровь завязано, а у тебя ведь не было кровотечения?
Меня передёрнуло. По словам тётки, кровью истекла мама, да и отец ею захлёбываться начал, поэтому и пошёл снимать порчу к монахам. Опять же у меня самого никак не заживала распоротая плетьми кожа, иначе бы к знахарке и не повели. Может, то стародавнее проклятие и вправду наложил кто-то из драной Багряной росы. То, но не это.
— Да нет, всё верно — змей на гербе был, — вздохнул я, подтверждая догадку соседа по каземату.
Молодчик азартно потёр ладонями.
— И что же пепельные братья?
Запираться теперь было попросту глупо — рассказал всё как было, а стоило только дойти до своих походов в часовню Карающей десницы, сосед с довольным видом рассмеялся.
— Ну и хитрованы!
— Это ты о чём? — озадачился я.
— Тот колдун, что тебя приголубил, из бояр с крайне паскудным атрибутом и ещё даже более паршивым норовом, — прозвучало в ответ. — Это у них наследственное, вот и захирели. Прозябают на окраинах Поднебесья, а в Тенезвёзд и носа не кажут — особенно представители восточной ветви сего почтенного семейства, аспект которой ушёл в черноту. А так род древний и некогда очень даже влиятельный. Да и ныне кое у кого он со своими правами и вольностями как кость в горле. Ещё и с опальной школой Чернопламенных терний отношения поддерживает. Немудрено, что братья решили твою карту разыграть.
— Понятней не стало! — резко бросил я.
— Послушай, малыш… — начал было сосед, но сразу поправился: — Серый, нет на свете ничего более прилипчивого, нежели старое доброе проклятие. Желай монахи всерьёз исцелить тебя, они бы не стали устраивать эту профанацию!
— Что устраивать?
Дядька вздохнул.
— Думаю, после удара тростью у тебя должна была отсохнуть нога. И не когда-нибудь в будущем, а в тот же самый день. Скорее всего, ногой бы всё и ограничилось, ну а если нет — сгнил бы самое большее за седмицу. Но ты тянул с походом в госпиталь куда больше и при этом лишь охромел. О чём это говорит?
— Старикан не хотел всерьёз навредить? — предположил я.
— Чушь собачья! — отмахнулся сосед. — Проклятие вгрызалось в ногу, просто слишком медленно! Это говорит о необычайной сопротивляемости заклинаниям этого аспекта. И тебя не стали лечить, порчу до предела ослабили выплеском церковной магии, а после начали подкармливать энергией, дабы, разрастаясь, она не начала жрать раньше времени тело. В церквях повышенный фон небесной силы, для этого тебя присматривать за свечами и отрядили.
У меня голова кругом пошла, я вскочил со шконки и ухватился за железные прутья решётки.
— Но зачем⁈
Вопрос собеседника в тупик отнюдь не поставил.
— Вижу три варианта, — заявил он и начал загибать пальцы. — Проклятие до сих пор живо, если его подкормить и позволить разрастись, то получится выпарить из твоего духа атрибут рода Пурпурного змея. Пусть лишь частично — два или даже только одно колено, но и такие знания стоят баснословно дорого. Впрочем… — Молодчик покачал бритой головой. — Попади ты в руки нечистоплотного алхимика или сектантов — тогда да. А пепельные братья на такое всё же не пойдут.
Вспомнилась магистр алхимии Сурьма, и меня аж передёрнуло.
— Второй вариант, — продолжил сосед по каземату, — это пилюли на основе крови, повышающие сопротивляемость атрибуту рода Пурпурного змея. Но тоже сомневаюсь. Тогда заперли бы в каменный мешок вроде этого и никуда бы уже не отпустили. Нет, монахи определённо не желали, чтобы их в будущем связали с тобой.
— И что остаётся? — спросил я, нервно сглотнув.
— Мститель! — объявил сосед. — Тайнознатцы слишком привыкли полагаться на свои атрибуты, у тебя были бы все шансы зарезать кого-нибудь из младших отпрысков рода. К тому моменту, когда проклятие начнёт пожирать тело, сопротивляемость приблизится к абсолютной, а желание отквитаться и ярость обречённого на смерть не знают границ. Тебя бы даже уговаривать не пришлось, сам бы всё сделал.
Молодчик умолк, я тоже нарушать тишину не спешил, какое-то время всё напряжённо обдумывал, потом спросил:
— Что такое — атрибут?
У собеседника вырвался обречённый вздох.
— Атрибут — это заклинание, которое срастается с духом адепта и по мере перехода на следующие ступени развития усложняется и усиливается. Обычный аркан — совокупность приказов, атрибут — применяется буквально по щелчку пальцев. В боярских родах атрибут наследуется и пробуждается одновременно с даром. У прочих тайнознатцев, за исключением разве что старых дворянских домов с сильной кровью, всё не так. Для них это девятая ступень возвышения.
— Ого! — впечатлился я.
Молодчик покачал головой.
— Ты упустил главное. Проклятие до сих пор в тебе. И оно разрастается, поражает тело и дух. Ты, конечно, учебное пособие и расходный материал, но запросто можешь прожить достаточно долго, чтобы сгнить заживо. Мерзкая участь. Врагу не пожелаешь. И врач, заметь, и словом об этом не обмолвился.