— Такая же, как Александрийская?
— Боюсь, что страшней, — ответил я, пытаясь понять, кто все-таки стоит сейчас передо мной.
По лицам, вовлеченности в разговор и манерам, было очевидно, что не меньше половины из окруживших нас заключенных являются бывшими флотскими.
— «Александрийская» случилась внезапно, к ней никто специально не готовился, ни мы, ни американцы, — продолжал я. — Поэтому и долго продолжать ее никто особо не желал. Несмотря на это, вы сами знаете, какие страшные потери были в той войне… Сегодняшнее же столкновение заранее спрогнозировано и спланировано обеими сторонами задолго до своего начала. Так что ждите гораздо больших последствий…
— Ты хочешь сказать, что в Ставке знали о нападении, и в итоге его проспали? — Небаба, мне показалось, даже с некоей угрозой наклонился ко мне с высоты своего роста.
— Не так напористо, старшина, — осадил я, его, разумно решив обращаться к великану сразу по званию, — я не с «Новой Москвы» и не из штаба флота! Поэтому ко мне какие претензии? Все вопросы задашь в видеообращении на имя верховного главнокомандующего…
Небаба выпрямился и широко улыбнулся:
— Их императорскому величеству я бы адресовал парочку хлестких выражений…
Толпа захохотала, понимая, в какой форме будет записано подобное обращение.
— Но займусь я этим в свободное время, — протянул великан, когда в помещении прозвучал протяжный сигнал, — а сейчас пора на работу…
Я даже немного удивился, как безропотно все кто был в этом момент в бараке стали расходиться по своим местам, напяливать на себя спецодежду, и строем выходить из помещения. Будто не было никакой войны и не улетели сутки назад с астероида большинство охранников.
— Откуда такая покорность? — вырвалось у меня, когда мы остались втроем.
— Ты о том, что произошло после гудка на смену? — засмеялся Небаба. — Это как с собаками Павлова, за годы выработался условный рефлекс… Мне кажется, что даже если вся служба безопасности покинула бы колонию, вместе с нашим незабвенным патрицием — Марком Аврелием, то и в этом случае вот эти ребята, — Иван кивнул на заключенных, — продолжали бы выполнять работу…
— Это очень плохо, — кивнул я, — так людей ломать нельзя…
— Где ты здесь увидел людей? — удивился чернокожий. — Большинство из них уже себя к таковым не причисляет. Скорее, прав наш начальник — это экземпляры…
— Но ты ведь не экземпляр… Я слышал твой диалог с Марком…
— Просто я здесь недавно, всего два года, а эти доходяги по десять — пятнадцать лет, — ответил Небаба. — Говорят, ломаются все, но я пока держусь…
Мне стало не по себе от слов старшины, но времени жалеть этих людей не было…
— Сколько все-таки флотских в колонии? — спросил я, желая понять, на скольких смогу в случае чего рассчитывать.
— Ты попал в нужный барак, контр-адмирал, — кивнул Небаба, — в 6-ом блоке военных больше всего, все в колонии кучкуются по группам. Таких же космоморячков как мы с тобой здесь наберется человек тридцать, может чуть больше… В остальных пяти бараках «наших» единицы, в основном обычные зеки — отребье со всех систем Империи… От них не жди ничего хорошего и не рассчитывай на них, если ты что-то у себя в голове планируешь…
— С чего ты взял?
— Вижу активность в твоих глазах, — прищурился великан и пристально посмотрел на меня. — Зрачки бегают в разные стороны, как у вышедшего из строя андроида…
— Вон, у Айка тоже бегают…
— У него со страха, а у тебя зрачки мысли по углам гоняют…
— Вижу, что ты не только силен в руках, — засмеялся я, больше удивившись не наблюдательности моего нового товарища, а его манере выражаться. — Тебе бы старшина на писательском поприще себя попробовать…
— Через одиннадцать лет попробую, — ответил тот.
— Тебе сидеть еще одиннадцать лет?! Ладно, может быть, так долго ждать и не придется…
— Ха-ха, я точно угадал — ты что-то задумал, адмирал! — весело засмеялся Небаба. — Если — да, то я с тобой!
— Тогда старшина, начинай вспоминать субординацию, — я строго посмотрел на него.
Великан перестал ржать и даже немного подтянулся, еще не совсем понимая, как себя вести в этой ситуации.
— Александр Иванович, их бригадир орет что-то, — пропищал Айк, все еще потирая ушибленные места.
— Пора в цех, — ответил Небаба, — пойдемте, я покажу где ваши койки и шкафчики со спецовкой… И кстати, бригадир здесь не тот, что орал, а я…
— Мы только прибыли, даже не отдыхали и не обедали! — возмутился Пападакис. — А нас уже на работу гонят, это что — каторга!
— Тут дело такое, не присутствовал на своем рабочем месте — система это проверит и не выдаст тебе пищи в столовой, — улыбнулся Небаба. — Это лучший способ заставить любого пахать, не нужны никакие уговоры и угрозы. Не хочешь работать — сдохнешь от голода!
— Весомый аргумент, — кивнул я, — Пошли Айк облачаться в специальные одежды…
Иван провел нас в конец барака и указал на положенные места, затем на своем примере показал, как надевать защитный комбинезон и респиратор.
— Будет сразу, и тепло и пыльно, — улыбнулся Небаба, — так что смотрите внимательно, как это надевается, чтобы все молнии были застегнуты…
— А где памперсы? — из своего угла спросил Пападакис, — Я слышал, вы здесь недержанием мучаетесь…
Небаба не понял шутки и повел нас к выходу. Там уже ждали две пассажирские капсулы, рассчитанные на двадцать пять человек каждая. Когда мы забрались внутрь, они с тихим шипением поднялись на несколько сантиметров над монорельсом и поплыли в сторону основного тоннеля, туда, где была слышна работа каких-то мощных невидимых механизмов.
Сплюснутый с двух сторон Небабой и Пападакисом, я сидел и молча смотрел в узкий пыльный иллюминатор. Вдалеке в том же направлении, что и мы, двигались еще две такие же капсулы, видимо бригады из других бараков тоже спешили на смену.
Я вспомнил слова Ивана, о покорности всех находящихся здесь и мне стало так тоскливо и грустно, так что я сразу же начал думать о том, как выбраться из этой помойки поскорей. Но сначала мне не давала покоя мысль — кто же из четырех моих обвинителей, там на «Громобое», упек меня именно сюда?
Ведь сама эвакуация офицера флота в гражданскую колонию являлась незаконной. Причем люди, отдававшие это распоряжение, знали, что звездная система находится под частичным, да практически полным контролем противника, и любой объект может им быть захвачен. Это кто же меня так ненавидит: Аркадий Эдуардович, прокурор флота или великий князь? Если честно, не удивлюсь, что все трое…
А что все это значит? То, что Таисия, сколько бы не старалась, не сможет быстро вытащить меня, как планировалось ранее. Что княжна такого может предпринять, чтобы вдруг за мной прилетели и забрали отсюда? Я пытался поставить себя на ее место, и в итоге забраковал все варианты возможных действий. Оставался один, с освобождением меня из заточения с помощью грубой физической силы… Как бы это выглядело?
Тася сообщает моей команде, что на самом деле случилось с их командиром. Затем «Одинокий» в очередной раз покидает расположение флота и прибывает к астероиду, на котором прохлаждаемся мы с Айком. Наэма и Дорохов достают меня из шахты и мы все поем и радуемся около десяти минут… Затем мой крейсер будет окружен, захвачен, либо уничтожен Самсоновым, как мятежный и вышедший из под контроля… В этом случае лучше сразу погибнуть, ибо альтернативой смерти может оказаться пожизненная каторга, где-нибудь на окраине Ойкумены…
Я если честно пока не собирался покидать службу, тем более в преддверии надвигающейся войны. Думаю, что Таисия тоже не спешит расстаться с погонами капитана-командора, так как после такого демарша, ее карьеру и папа не спасет. Да и не пойдет наша правильная до кончиков пальцев великая княжна на мятеж, это практически невозможно. Я бы, мог в подобную авантюру ввязаться, а вот она, уверен, что нет…
А значит, Тася попытается вытащить меня только законными способами, то есть непосредственным обращением к императору. Возможно, даже у нее это получиться, Константин Александрович любит свою дочь и мало в чем ей отказывает. Однако когда это будет, через сколько дней, а может и недель? Война то уже здесь, и вражеские корабли вовсю шарят по звездной системе в поисках легкой наживы… А если Самсонов проиграет битву за «Бессарабию», тогда вообще конец!
Нет, сидеть в пещере и ожидать своей участи я не желаю, поэтому пора вытаскивать себя самостоятельно…
Мои мысли были прерваны остановившимися капсулами. Заключенные повалили на выход. Выбравшись из салона этой консервной банки, я огляделся по сторонам.
Мы находились на огромной площадке, а вокруг на несколько километров все шумело, копошилось, работало. Десятки механических роботов-грузчиков, с людьми-операторами внутри, возились каждый у своей вагонетки. Руда с помощью транспортных лент одновременно из нескольких тоннелей поступала на центральный погрузочный модуль, на котором мы сейчас оказались.
— На эту большую тележку мы сваливаем все, что добыли за смену, — громко, стараясь перекричать шум работающей техники, произнес Иван. — Далее она движется к главной доменной печи…
Он указал рукой на громадный механизм вдалеке, внутри которого вероятно и происходила реакция очищения нимидийской руды до тех высоких процентов, о которых так восторженно говорил Марк Аврелий.
— Когда домна работает, рядом лучше не находиться, — улыбнулся Небаба, — можно превратиться в ту самую рудную примесь… Плазма с двух сторон, из вон тех шлюзов, заливает погрузочный модуль и выжигает весь шлак из руды…
— Мне все это невероятно интересно, но давай ближе к делу, — прервал я старшину.
— Так как вы флотский, то знаете, как устроен боевой скафандр, — сказал Небаба.
Хм, обращение на «вы», уже кое-что, — удовлетворенно отметил я, — субординация в действии.
— Поэтому вам легко будет освоить погрузочного робота, — продолжал Иван. — Те же самые пневмопоршни, только большие по размеру… И сам остов робота выполнен в виде экзоскелета, а не эндоскелета, как в бронескафандрах…