мог, как сужаться, так и расширятся. В первом случае плазма обладала большей пробивной способностью и, как правило, применялась на дальней дистанции. В ближнем бою орудия могли бить более объемными зарядами, поражая большую площадь корпуса вражеского корабля.
Практически сразу огонь «спарки» «Афины» поддержали девять наших гвардейских вымпелов. А через секунду и первая «линия» американской дивизии открыла ответный огонь. Заряды, выпущенные одновременно с обеих сторон, растворились, кто в космосе, кто в энергетическом поле кораблей. Это было только начало, работала лишь дальнобойная артиллерия, до основной фазы артдуэли было еще далеко. Самсонов даже не стал интересоваться, каковы повреждения полей у нас и у противника, потому как знал, что они незначительны и не требуют к себе внимания. Сейчас командующий безотрывно смотрел на тактическую трехмерную карту, где в водовороте сражения кружились сотни истребителей…
— Давайте ребята, не подведите…, — прошептал он, вглядываясь в столбцы цифр потерь, мигающих двумя цветами рядом с сектором боя:
Начальное соотношение сил до первого контакта истребителей:
Количественное соотношение сил: МиГ-2 — 196 единиц. F-4 — 174 единицы.
Первый огневой контакт:
Потери: русские: –2 машины, американцы: –0 машин.
1-я минута боя:
Потери: русские: –6 машин (–3 пилота безвозвратные потери), американцы: –4 машины (достоверно: –1 пилот безвозвратные потери, по остальным данных недостаточно)…
Когда на карте или экране сообщалось о безвозвратных потерях, в частности среди летчиков-истребителей, имелось в виду, что командир подбитой, либо уничтоженной машины не сумел катапультироваться и погиб. Как правило, большинству пилотов удавалось спастись, если попадание зарядов плазмы приходилось не в кабину. Система спасения у обеих противоборствующих сторон была на высоком уровне. Причем за российской стороной специалистами признавалось лидерство в этом аспекте. Известны факты где пилоты за свою боевую карьеру меняли более полусотни истребителей, сами ни разу не получив при этом каких-либо серьезных ранений…
2-я минута боя:
Потери: русские –5 машин (–1 пилот безвозвратные потери), американцы: –4 машины (достоверно: –1 пилот безвозвратные потери)…
Системы контроля и слежения не всегда могли со 100 % точностью поставлять данные о противнике, поэтому рядом с цифрами потерь американской стороны часто появлялась надпись «достоверно». Это означало, что гибель пилота отчетливо зафиксирована и подтверждена системами наблюдения…
3-я минута боя:
Потери: русские: –9 машин (— 2 пилота безвозвратные потери), американцы: –7 машин (достоверно: –2 пилота безвозвратные потери)…
Самсонов видел, что несмотря на относительный численный перевес, у гвардейских эскадрилий потери были больше. Однако командующий оставался спокоен, как правило, все подобные космические бои между русскими и американскими истребителями проходили по одинаковому сценарию. Практически всегда, где и когда бы они не встречались, в начальной фазе сражения число погибших МиГов оказывалось существенно выше, чем у противника.
Самсонов это связывал с характеристиками боевых машин. Чтобы подбить бронированный американский F-4 нашим пилотам необходимо было выпустить по нему не одну очередь. Жизнестойкость истребителей противника часто позволяла F-4 продолжать сражаться, несмотря на прямые попадания. В отличие от врага, наши машины взрывались чаще и быстрей, но это только в начале сражения.
Затем картина менялась. Когда плотные первоначальные построения разбивались на отдельные сегменты: пары, каре и звенья, которые разлетались в разных направлениях, выбирая себе цель, численные показатели потерь выравнивались. Здесь сказывалось превосходство МиГов в маневрировании. Русские истребители пусть и ненамного превосходили истребители врага в скорости, но этого хватало, чтобы начать завоевывать превосходство в космосе.
И снова главным фактором победы или поражения становились боевой опыт и слаженность летчиков, сидящих за штурвалами машин. Если нашей эскадрилье, состоящей в основном из молодых лейтенантов, шла навстречу группа асов АСР, то исход был очевиден — полное поражение первых. С другой стороны, если русским палубникам — ветеранам османской и польской кампаний попадалось свежее необстрелянное соединение американцев — F-4 очень быстро переставали существовать, несмотря на всю свою броню и численность…
Сейчас же трудно было определить превосходство в классе пилотов у той и другой стороны. Большинство и русских и американских летчиков являлись профессионалами, прошедшими не одну войну и знающими, что такое коллективный бой в сотни машин одновременно. Палубники 10-ой дивизии Ловато до этого участвовали в нескольких экспедиционных кампаниях, а еще раньше сражались со своими же товарищами в Гражданской войне дистриктов. Гвардейские асы Семеновской дивизии отлично показали себя в войне за раздел Венденской Конфедерации, где наш Балтийский Императорский космический флот совместно с эскадрами восставших республик храбро сражался с огромной объединенной коалицией поляков, униатов Вендена и экспедиционного корпуса АСР…
— Вот и выровнялись, — удовлетворенно кивнул Иван Федорович, наблюдая, как колонка цифр потерь пополнилась новыми данными:
4-я минута боя:
Потери: русские: –10 машин (–3 пилота безвозвратные потери), американцы: –14 машин (–4 пилота безвозвратные потери)…
Самсонов перевел взгляд на второй монитор, где была выведена на экран информация о состоянии энергетических защитных полей всех кораблей его эскадры. У обеих сторон продолжали работать лишь дальнобойные орудия, расстояние между дивизиями еще не позволяло присоединиться к бою основным палубным батареям. Пробежав глазами по цифрам командующий остался доволен — защитные поля ни одного его дредноута не получили каких-либо серьезных повреждений, потери их мощностей находились в погрешности 2–3 % от первоначальной.
Даже линкор «Афина», по которому сейчас работали одновременно четыре вымпела противника, чувствовал себя отлично. Защитное поле флагмана истончилось менее чем на 10 %. Командующий и сидевший рядом каперанг Жила переглянулись и одновременно довольно ухмыльнулись — их план сработал. Американцы сосредоточили огонь именно на «Афине», считая данный корабль для себя самым опасным. Видимо Ловато решил вывести флагман русских из строя первым, как можно раньше начав уничтожать его энергетические поля. В этом был резон, но главное, что американцы тем самым снизили мощь ударов по остальным нашим кораблям…
Командующий перевел взгляд на тактическую карту, горящую посреди капитанского мостика. На ней отчетливо было видно, как объединенная американо-османская эскадра наконец сдвинулась с места и медленно пошла по направлению к переходу на «Новую Сербию», за который сейчас сражались Самсонов и Ловато. И здесь все шло по плану. Странно было бы, если Корделли этого не сделал. Почти три десятка вымпелов противника спешили на помощь своим товарищам, а на пути у них стояла лишь одна 27-я «линейная»…
Сможет ли сводная дивизия неполного состава, да еще с таким командиром, как Гуль, остановить продвижение Корделли? Самсонов боялся дать себе на этот вопрос честный ответ. Единственное, можно только надеяться, что Аркадий Эдуардович выполнит все указания командующего и сумеет опасным маневром задержать американцев и османов. Двух часов на прибытие и времени, пока Корделли и Озкан будут гоняться за 27-ой, должно было хватить Самсонову, чтобы разделаться с 10-ой дивизией и прийти на помощь Гулю.
Тем более что вице-адмирал Ловато, кажется, уже с крючка не сорвется. Времени до полного огневого контакта между ним и русской гвардией оставалось совсем немного, и американцам разворачиваться и убегать, уже не было никакого смысла, да и возможностей. Корабли Семеновской дивизии, шедшие на максимальных скоростях, просто не позволят безнаказанно развернуться американцам и успеют ударить им в двигатели, пока те будут набирать ход. К тому же уходя из сектора, Ловато оставляет и обрекает на полное уничтожение свои палубники, схватившиеся в данную минуту с гвардейскими эскадрильями.
— Нет, «янки» уже не уйдут, — зловеще улыбнулся Иван Федорович, довольный увиденным. — Они обречены сражаться… Даю голову на отсечение, что максимум через два часа 10-я «линейная» дивизия 6-го «ударного» флота Сенатской Республики прекратит свое существование… Аминь… Идем на сближение!
5-я минута боя истребителей:
Потери: русские: –16 машин (–5 пилотов безвозвратные потери), американцы: –17 машин (–5 пилотов безвозвратные потери)…
— Эскадрилья «Баяна», не выходите за основной сектор! — голос Яковлева охрип, командир группы пытался охватить взглядом все пространство, которое только мог. — Повторяю, за пределы 100-киллометровой зоны действия не выходить! Быков, немедленно возвращайся в строй!
Гвардейцы даже если бы и хотели, не могли продолжать сражаться в плотном построении — американцы, не ожидавшие от русских такой прыти, не выдержали лобового удара и их «рой» начал рассыпаться на мелкие фрагменты. F-4 группами численностью в эскадрилью или несколько звеньев, одна за одной стали уходить из сектора, пытаясь таким нехитрым маневром одновременно обезопасить себя и выйти на удобный угол атаки. Наши пилоты не могли позволить им этого и, нарушив собственный строй, погнались за вражескими машинами. Сражение разбилось на несколько десятков крупных и малых стычек между эскадрильями…
— Все под контролем, не беспокойся Иван, — послышался ответ подполковника Быкова, — сейчас я дюжину «янки» превращу в космическую пыль и снова вернусь в строй…
Большая часть эскадрильи с линкора «Баян» плотно сев на хвост трем «каре» американцев не давала им возможности сбросить себя и постепенно окружала противника. Пилоты зажатых со всех углов F-4 экстренно просили помощи у своих, и одновременно пытались уйти как можно дальше из опасного сектора, стараясь на форсаже оторваться от надоедливых русских. Мольбы о помощи американских летчиков превратились в крики отчаяния, когда один за другим их «фантомы» стали превращаться в огненные шары. За какую-то минуту сразу пять ярких вспышек озарило темноту — вражеские машины разлетались на куски под непрерывным огнем гвардейских МиГов…