Ситуация действительно становилась опасной. Градский, оказавшись сцепленным с нами, не растерялся и быстро координировал действия с «Сивучем» и «Пронырливым» через резервные каналы связи, которые мы не смогли перехватить. Тяжелый крейсер и эсминец выходили на позиции для атаки с разных сторон.
— Зенитчикам и расчетам средних калибров, перенести огонь на магнитные захваты, — в отчаянии распорядилась Таисия. — Возможно, удастся разрушить крепления или их энергоблоки прямым огнем.
— Невозможно, госпожа капитан-командор, — возразил оператор, удивленный тем, что должен говорить своему командиру очевидные вещи. — Захваты расположены в мертвых зонах, недоступных для наших орудий. При текущем положении кораблей мы не можем вести по ним прицельный огонь.
Таисия нахмурилась еще сильнее:
— Аристарх Петрович, есть ли возможность освободиться от магнитных тросов с помощью собственных двигателей? Может, резкий импульс или вращение?
Жила покачал головой, его опытное лицо выражало сомнение:
— Слишком рискованно, госпожа капитан-командор. При такой мощности захватов мы скорее повредим собственный корпус, чем оторвемся от «Ростислава». Потребуется специальная операция, чтобы деактивировать захваты.
В это время на тактическом дисплее я продолжал наблюдать, как «Сивуч» и «Пронырливый», получив какой-то приказ от Градского, начали осторожно выходить из своих укрытий, явно готовясь к атаке. Они двигались с противоположных сторон, продолжая использовать гражданские станции и объекты как прикрытие от наших орудий, две трети из которых к тому же чисто физически не имели возможности вести по ним огонь.
Градский — красавчик, быстро разработал план: сначала обездвижить «Афину» с помощью магнитных тросов, а затем уничтожить ее точечными ударами своих кораблей с разных направлений. Мощный линкор, лишенный возможности маневрировать и с ослабленными щитами, даже с неповрежденными орудиями превращался в уязвимую цель.
— «Сивуч» выходит на позицию для атаки, — доложил офицер наблюдения.
— «Пронырливый» также меняет позицию, — добавил другой офицер. — Заходит с противоположного «фланга», скрываясь за жилыми модулями.
Таисия вскочила с командирского кресла и подошла ближе к тактической карты, изучая движения вражеских кораблей:
— Они готовятся к скоординированной таранной атаке. Аристарх Петрович, мы можем хотя бы частично развернуть «Афину», чтобы направить основные орудийные батареи в сторону приближающегося «Сивуча»?
Жила задумался, производя мысленные расчеты:
— Частичный разворот возможен, госпожа капитан-командор. Но это потребует времени, которого у нас, боюсь, нет. К тому же, мы все равно не сможем атаковать «Пронырливый», который заходит нам со стороны кормы.
Я видел, как Таисия и Жила обмениваются обеспокоенными взглядами. Наша успешная операция, начавшаяся с блестящей победы над «Ростиславом», теперь стремительно превращалась в потенциальную катастрофу. «Афина» оказалась в чрезвычайно уязвимом положении — без возможности маневрировать, с почти истощенными защитными полями, зажатая между двумя приближающимися кораблями противника.
— Саша, — Таисия повернулась ко мне, в ее глазах читалась искренняя тревога, — у тебя есть какие-то идеи? Возможно, мы могли бы сосредоточить весь огонь на «Сивуче», пока он не вышел на позицию атаки, но это оставит нас беззащитными перед «Пронырливым».
Жила в этот момент тоже смотрел на меня с надеждой:
— Господин контр-адмирал, ситуация аховая. Если они атакуют одновременно с двух сторон…
Офицеры мостика замерли в ожидании моих указаний. Напряжение в командном центре «Афины» было почти осязаемым — каждый понимал, насколько критической стала наша ситуация за считанные минуты. Однако, к удивлению Таисии и Жилы, я оставался абсолютно спокойным. Более того, на моем лице появилась легкая улыбка, совершенно неуместная, казалось бы, в столь отчаянной ситуации.
— Александр Иванович? — недоуменно произнесла Таисия, заметив мою странную реакцию и наверное подумав, что я повредился рассудком.
Я перевел взгляд на таймер, отсчитывающий секунды на одном из вспомогательных дисплеев:
— Еще тридцать секунд, дамы и господа. Просто поддерживайте системы в боеготовности и продолжайте следить за противником.
— Тридцать секунд до чего? — явно не понял кавторанг Жила, его густые брови сошлись на переносице.
Я не ответил, продолжая спокойно наблюдать за тактическим дисплеем. Таисия и Аристарх Петрович обменялись озадаченными взглядами, но не стали оспаривать мои слова. Годы совместной службы научили их доверять моим решениям, даже самым неочевидным.
Это доверие было одной из сильнейших сторон нашей команды. Каждый из нас имел свою зону ответственности и свои сильные качества: Таисия — молниеносную тактическую реакцию и безупречное чувство момента в бою; Жила — многолетний опыт и интуитивное понимание космической навигации; я — стратегическое мышление и способность планировать на несколько шагов вперед, предвидя развитие событий.
На экране «Сивуч» и «Пронырливый» завершали свой выход на огневые позиции. Тяжелый крейсер противника уже развернул бортовые орудийные батареи, готовясь нанести удар по двигательным отсекам «Афины». Эсминец с другой стороны приближался к нашим силовым установкам — идеальной точке для решающего таранного удара.
— «Сивуч» готовится открыть огонь, — напряженно доложил офицер систем наблюдения. — Батареи активирована, расчетное время до залпа — пятнадцать секунд.
— «Пронырливый» набирает скорость, — добавил другой офицер. — Похоже, своим усиленным форштевнем этот паразит планирует разделаться с нашими силовым установкам.
Таисия быстро оценила ситуацию:
— Если он врежется в силовые установки на такой скорости, это может вызвать каскадную реакцию. В итоге корабль будет уничтожен!
Казалось, она готова была отдать приказ о срочном перераспределении энергии и концентрации огня, но бросила на меня еще один вопросительный взгляд. И я ответил легким, едва заметным кивком, призывая ее подождать.
— Без паники, капитан-командор, — ответил я, намекая Тасе, что за ее нервным состоянием наблюдают подчиненные.
— Десять секунд до атаки «Сивуча», — продолжал отсчет офицер.
— Пять секунд…
— Три…
— Две…
И в этот момент произошло то, чего никто на мостике, ну, кроме меня, не ожидал.
Из-за громадины ближайшего промышленного модуля, полностью скрывавшего его от сканеров противника, внезапно появился наш переделанный крейсер под командованием Айка Пападакиса. Он буквально вынырнул из-за конструкции, оказавшись прямо за кормой «Сивуча», в его мертвой зоне.
— Это же «Два четвертаке»! — воскликнул офицер наблюдения, не веря своим глазам. — Он атакует «Сивуч»!
— «Два четвертака»? — не понял я.
— Ну, да, мы так называем номерной крейсер капитана Пападакиса, — пояснил обрадованный оператор.
Между тем Айк демонстрировал превосходное тактическое мастерство, использовав все преимущества «2525» в маневренности и легкости хода. Его корабль, намного меньший и легче «Сивуча», но и гораздо более маневренный, устремился прямо на корму тяжелого крейсера противника, не давая тому времени на разворот или уклонение. Со стороны это выглядело как самоубийственная атака, но я знал, что Пападакис безупречно рассчитал траекторию и скорость.
Удар пришелся точно в двигательные отсеки «Сивуча», там, где обшивка была тоньше из-за необходимости отвода тепла от двигателей. Корпус тяжелого крейсера смялся, два его сопла были уничтожены, а еще одно серьезно повреждено. «Сивуч» потерял контроль над движением и, вместо того чтобы атаковать нас, начал уже ненужный разворот, оставив в покой «Афину» и так и не выстрелив по ней ни разу.
Но, это было еще не все. Одновременно с этим, с другого фланга, из глубины станционного комплекса, словно призрак, материализовалась «Ариадна» под командованием лейтенанта Лёвы Рубана. Она вышла на перехватывающий курс прямо перед эсминцем «Пронырливый», который готовился боднуть наши силовые установки.
Рубан, несмотря на свою молодость и относительную неопытность, доказал, что его не зря назначили командиром трофейного крейсера. Он выбрал идеальный момент для атаки — когда «Пронырливый» остановился и нагнетал максимальную скорость и уже не мог изменить курс.
«Ариадна» ударила во фланг эсминца с такой силой, что относительно легкий корпус «Пронырливого» буквально переломился надвое, разорванный чудовищным импульсом столкновения. Взрыв топливных баков создал ослепительную вспышку, на мгновение затмившую все прочие огни промышленного комплекса.
Даже у нас на мостике «Афины» воцарилась тишина. Офицеры смотрели на тактический дисплей, где буквально за несколько секунд ситуация из безнадежной превратилась в безоговорочный триумф. Два вражеских корабля, только что нам угрожавших нам, сами оказались уничтоженными внезапной атакой наших крейсеров, о присутствии которых никто, кроме меня, не подозревал.
Таисия повернулась ко мне, ее глаза расширились от изумления и внезапного понимания:
— Так вот почему ты был так спокоен… Ты знал, что они появятся именно сейчас?
— Конечно, — кивнул я, не скрывая удовлетворения от успешно реализованного плана. — Это был запасной вариант на случай непредвиденных осложнений. Пападакис и Рубан получили приказ оставаться скрытыми, используя промышленные модули как маскировку, и вступить в бой только по моему сигналу или если «Афина» окажется в критическом положении.
— Но когда ты успел отдать им такой приказ? — недоумевала капитан-командор. — Мы же все время были вместе на мостике.
— Еще до начала операции, — пояснил я. — Я предвидел возможность осложнений и подготовил запасной план. Когда стало ясно, что капитан Градский использует магнитные тросы, я активировал скрытый сигнал тревоги. Пападакис и Рубан знали, что это означает немедленную атаку по заранее оговоренной схеме.
Теперь я понимал, почему Таисию и Жилу так удивила моя спокойная реакция на, казалось бы, безвыходную ситуацию. Они не знали о моем секретном распоряжении двум другим кораблям нашей маленькой эскадры.