В этот момент «Афина» снова содрогнулась — третий залп вражеской эскадры достиг нас. На этот раз удар был сильнее.
— Мощность энергополя — восемьдесят процентов, — доложил офицер систем. — Похоже, они скорректировали прицелы, пытаясь сконцентрировать огонь на определенных участках.
— Суровцев быстро учится, — кивнул я. — Передайте Пападакису: необходимо постоянно менять позицию в пределах совместного энергополя. Не давать им фокусироваться на одной точке.
— Есть, господин контр-адмирал.
— Батареи перенацелены, готовы к залпу, — доложил артиллерийский офицер.
— Огонь! — вновь скомандовал я.
Второй залп наших кораблей устремился к «Оренбургу». На этот раз его энергополе не справилось со сконцентрированным ударом — яркая вспышка ознаменовала локальный прорыв защиты.
— Пробитие фронтального энергополя «Оренбурга»! — воскликнул офицер наблюдения. — Зафиксированы повреждения носовых орудийных систем. Крейсер выходит из боевого строя, начиная маневр отступления.
— Первая кровь, — пробормотал я, наблюдая, как один из вражеских крейсеров меняет курс, выходя из зоны активного боя. — Перенацелить батареи на «Казань» — это пятый слева. Тот же принцип — концентрированный огонь по фронтальным щитам.
На дополнительном экране появилось лицо Пападакиса — напряженное, с капельками пота на лбу, но решительное: — Александр Иванович, фиксируем изменения в тактическом построении эскадры Суровцева. Они пытаются окружить нас еще плотнее, сокращая дистанцию между собой.
— Он хочет создать непрерывную сферу огня, — кивнул я. — Чтобы наши объединенные щиты испытывали постоянное давление со всех направлений. Продолжай маневрировать в пределах энергополя. И готовься нацелить все работающие орудия на «Казань».
Пападакис кивнул и отключился. Я повернулся к тактическому дисплею, где крейсера Суровцева действительно меняли позиции, формируя более плотное окружение.
В этот момент уже четвертый общий залп вражеской эскадры достиг нас. Канониры противника по приказу своего адмирала били именно залпами, а не беглым огнем для того, чтобы быстрей обнулить наше общее поле. На мостике замигало аварийное освещение, несколько панелей управления на периферийных станциях погасли.
— Резервные системы активированы, — доложил офицер систем. — Мощность энергополя — семьдесят два процента. Падение ускоряется.
Я прикинул в уме: если каждый залп теперь снижает нашу защиту на восемь процентов, то времени у нас меньше, чем мы рассчитывали изначально. Возможно, не больше девяти залпов.
— Батареи готовы к удару по «Казани», — доложил артиллерийский офицер.
— Огонь! — скомандовала Таисия Константиновна, даже не взглянув на меня. В критической ситуации она проявляла инициативу, не дожидаясь формального одобрения старшего по званию.
«Афина» и «2525» вновь выпустили согласованный залп. На тактическом дисплее было видно, как потоки энергии сливаются в единый удар, достигающий вражеского крейсера. Энергополе «Казани» ярко вспыхнуло, но устояло.
— Попадание по фронтальному энергополю крейсера противника, — доложил офицер наблюдения. — Снижение мощности на тридцать пять процентов. Для пробития необходим еще как минимум один общий удар.
— Батареи заряжаются и перенацеливаются, — отозвался офицер, отвечающий за артиллерийские системы. — Готовность через двадцать пять секунд.
За эти двадцать пять секунд мы получили еще один залп от эскадры Суровцева.
— Доклад о повреждениях!
— Мощность энергополя — шестьдесят три процента, — голос офицера систем звучал напряженно.
— Как там наши орудия? — спросил я, возвращаясь к тактической консоли.
— Батареи готовы господин контр-адмирал, — отозвался артиллерийский офицер. — Но у нас проблемы с системой наведения третьей батареи левого борта.
— Огонь всем, что работает! — скомандовал я.
«Афина» выпустила новый залп, чуть менее мощный из-за проблем с одной из батарей. «2525» присоединился к атаке, и объединенная энергия снова ударила по «Казани».
— Прямое попадание! — воскликнул офицер наблюдения. — Фронтальное энергополе крейсера противника обнулено! Фиксируем серьезные повреждения носовой части!
На тактическом дисплее было видно, как вражеский корабль утратил симметричную форму — его носовая часть была искорежена нашими ударами. Корабль тут же начал маневр уклонения и маневрирования, покидая зону активного боя.
— Двое выведены из строя, — удовлетворенно кивнул я, понимая, что добивать поврежденные корабли у меня времени нет, сейчас главное — ослабить их эскадру, разогнав по углам. — Осталось десять. Перенацелить батареи на «Тобольск» — это тот, что справа от флагмана. Крейсерам столичных гарнизонных групп традиционно давали названия городов.
В этот момент на дополнительном экране вновь появилось лицо капитана Пападакиса — на этот раз встревоженное: — Александр Иванович, фиксируем изменение тактики противника! Два крейсера — «Ростов» и «Астрахань» — покинули строй и движутся к нам на сближение!
Я быстро перевел взгляд на тактический дисплей. Действительно, два вражеских корабля отделились от основного построения и на максимальной скорости приближались к нам. Расстояние стремительно сокращалось.
— Он меняет тактику, — пробормотал я. — Суровцев понял, что лобовая атака плазменными орудиями с дальней дистанции неэффективна против нашего объединенного поля. Теперь он посылает два крейсера для атаки с ближней дистанции.
— С какой целью? — спросила Таисия, хмурясь.
— Гиперракеты, — ответил я мрачно. — На близкой дистанции у нас не будет времени перехватить их зенитными батареями. Черт! Вот это на самом деле умный ход.
Я снова повернулся к командиру «2525»: — Айк, они рассчитывают на ракетную атаку с ближней дистанции. Сосредоточь все батареи на этих двух крейсерах. Мы должны остановить хотя бы один из них.
— Понял, Александр Иванович, — ответил Пападакис. — Но на такой скорости они будут в зоне пуска через пару минут. Мы едва успеем сделать один-два залпа.
— Тогда не промахнись, — сказал я, прерывая связь. — Таисия, передай на батареи: сосредоточить огонь на «Ростове» — он ближе. Мы должны остановить его до того, как он войдет в зону пуска ракет.
— Мощность нашего общего энергополя — пятьдесят два процента, — доложил в этот момент офицер систем. — При текущей динамике полное обнуление через шесть-семь залпов, господин контр-адмирал.
— А «Ростов» и «Астрахань» будут в зоне пуска через одну минуту сорок секунд, — добавил офицер наблюдения. — Палубные батареи готовы к ведению огня.
— Огонь по «Ростову»! — скомандовала Таисия Константиновна. — Полная мощность!
Орудия линкора «Афина» открыли беглую пальбу, как говориться из всех стволов, выпуская шквал плазменных зарядов в сторону приближающегося вражеского крейсера. «2525» присоединился к атаке, добавляя к этому свою огневую мощь.
На тактическом дисплее было видно, как энергополе «Ростова» принимает на себя удар наших артиллерийских батарей.
— Продолжать огонь! — командовал я, наблюдая, как мощность защиты «Ростова» стремительно падает. — Не давайте ему войти в зону пуска ракет!
Энергополе вражеского крейсера мерцало всё чаще, принимая на себя бесконечный поток ярких плазменных зарядов. Наконец, ослепительная вспышка на экранах и тактической карте ознаменовала его полное обнуление.
— Энергополе «Ростова» приказало долго жить, господин контр-адмирал! — доложил офицер наблюдения. — Начинаем прямое поражение корпуса!
Теперь заряды наших орудий беспрепятственно достигали обшивки вражеского крейсера. На тактическом дисплее было видно, как один за другим выходят из строя его системы, как искорежена становится его форма, как взрываются и отлетают в сторону одна за другой его артиллерийские башни.
— «Ростов» потерял ход! — радостно воскликнул Аристарх Петрович Жила, оборачиваясь ко мне и Таисии. — Фиксируем множественные внутренние взрывы!
— Сосредоточить огонь на «Астрахани»! — скомандовал я, понимая, что с «Ростовом» уже покончено. — Быстрее ребята!
Но было поздно. «Астрахань» уже вошел в зону пуска ракет, и на тактическом дисплее появились новые сигнатуры — шестнадцать гиперракет, устремившихся к нам.
— Ракетный залп! — крикнул офицер наблюдения. — Шестнадцать единиц, дистанция до контакта — пятнадцать секунд!
— Активировать и перенацелить на них все имеющиеся зенитные батареи! — скомандовала Таисия Константиновна, ее голос звучал напряженно, но собранно. — Приоритет ближайшим!
Зенитные орудия «Афины» и «2525» открыли огонь по приближающимся ракетам. На тактическом дисплее было видно, как одна за другой исчезают их сигнатуры — перехваченные нашим огнем.
— Восемь единиц уничтожены, — отчитывался офицер наблюдения. — Девять… десять… одиннадцать…
Но оставшиеся пять ракет все же прорвались через заградительный огонь и достигли нашего энергополя. Через секунду наш корабль содрогнулся от мощнейшего удара — пять взрывов практически одновременно обрушились на корпус «Афины».
На мостике началось настоящее светопреставление — панели управления искрили, освещение полностью отключилось, заменившись красными аварийными лампами. Несколько офицеров были отброшены от своих станций, один с криком схватился за сломанную руку.
— Мощность энергополя — двадцать четыре процента! — голос офицера систем звучал почти паническим. — Критические повреждения узлов генерации на внешней обшивке в секторах А-3, А-4 и Б-7!
— Господин контр-адмирал, «Астрахань» готовит новый ракетный залп! — доложил офицер наблюдения. — Дистанция пуска — тридцать секунд!
Я стиснул зубы. Если новый залп из шестнадцати ракет достигнет нас, наше энергополе будет полностью уничтожено, и мы останемся беззащитными перед основными силами эскадры Суровцева.
— Все палубные батареи — огонь по «Астрахани»! — скомандовал я. — Не дайте ему выпустить ракеты!
От «Афины» и «2525» к вражескому крейсеру устремился новый поток плазменных зарядов. Энергополе вражеского крейсера уже было серьезно ослаблено предыдущей атакой, и наши заряды быстро пробили его, добравшись до корпуса. На тактическом дисплее было видно, как плазма прожигает обшивку «Астрахани» в районе ракетных шахт.