— Легко сказать «забудьте», — фыркнула Настасья Николаевна. — Но я не собираюсь подчиняться…
— И никто не просит тебя подчиняться, девочка! — резко перебила Хромцова. — Типичное самомнение молодежи — думаешь, все хотят тобой командовать!
— Девочка⁈ — Зимина вскочила с кресла, ее глаза сверкнули. — Да я в свои годы сделала больше, чем иные за всю карьеру! И не надо мне тыкать!
— А что, правда глаза колет? — Хромцова тоже поднялась. — Получила погоны по блату и возомнила себя Нахимовым!
— По блату? — голос Зиминой поднялся на октаву. — Это я-то по блату? Я этих орлов кровью заработала! В отличие от некоторых, кто протанцевал на балах у императора дольше, чем просидел в командирском кресле!
— Ах, ты шмакодявка! — Хромцова побагровела, вскакивая с кресла. — Да я воевала, когда ты еще под стол пешком ходила!
— Дамы! — я повысил голос, но они меня не слышали.
— … а ты что сделала, кроме как красоваться перед камерами? — продолжала Хромцова. — «Самый молодой контр-адмирал флота»! Пиар-проект! Тьфу!
— Закройте свой рот, госпожа вице-адмирал, — Зимина встала и сделала шаг вперед.
— Ну, змея, ты сама напросилась! — Агриппина Ивановна положила руку на эфес.
— Хватит! — рявкнул я так, что задрожала голограмма системы, висевшая над столом. — Обе! Немедленно!
Они замерли, тяжело дыша, сверля друг друга взглядами. Я воспользовался паузой:
— У нас осталось меньше семи часов! Семь часов, вы понимаете? Пока вы выясняете, кто из вас круче, триста вражеских кораблей приближаются! Хотите продолжать этот детский сад? Пожалуйста! Но тогда объясните потом экипажам своих кораблей, почему их адмиралы предпочли личные амбиции общему делу!
— Александр Иванович прав, — неожиданно сказала Хромцова, и в ее голосе появились усталые нотки. — Мы ведем себя как курсантки.
— Согласна, — нехотя признала Зимина. — Хотя курсанткой здесь была только одна из нас.
— Настасья Николаевна! — предупреждающе произнес я.
— Простите, — она опустила голову. — Вырвалось.
Повисла неловкая пауза. Потом Зимина, увидев мольбу в моих глазах, вздохнула:
— Знаете что, Агриппина Ивановна? Давайте на время забудем наши разногласия и немного поработаем вместе ради спасения системы, императора и наших кораблей.
Она протянула руку. Хромцова смотрела на нее несколько секунд, потом тоже протянула свою:
— Согласна. Но это не значит, что я согласна с вашей оценкой моей карьеры.
— А я не согласна с вашей оценкой моей, — парировала Настасья. — Но это можем обсудить после победы.
— Договорились, — кивнула Хромцова.
Рукопожатие вышло коротким и формальным, но это уже был прогресс.
— Отлично, — я облегченно выдохнул. — Теперь к деталям. Агриппина Ивановна, ваша дивизия…
Следующий час мы обсуждали тактику. Кто какой сектор прикрывает, как координировать действия, какие позывные использовать. Мои новые союзницы профессионально обсуждали технические вопросы, лишь изредка обмениваясь колкостями.
— … и не вздумайте лезть вперед со своими линкорами, — предупредила Хромцова. — Знаю я вашу манеру — таранить все, что движется.
— Это называется агрессивная тактика, — огрызнулась Зимина. — В отличие от вашей любви прятаться за минными полями.
— Дамы, — устало произнес я. — Мы же договорились.
— Это рабочее обсуждение, — невинно заметила Хромцова. — Я просто высказываю профессиональное мнение о тактических предпочтениях коллеги.
— И я высказываю ответное мнение, — добавила Зимина.
Я покачал головой. По крайней мере, они уже не кричали друг на друга.
Когда основные вопросы были решены, адмиралы поднялись.
— Нужно возвращаться на флагманы, — сказала Агриппина Ивановна. — Пора выстраивать походные колонны.
— Согласна, — кивнула Зимина, поправляя прическу. — Кстати, Александр Иванович, вы так и не сказали — кто будет координировать наши действия во время операции?
Я понял, что это проверка. Обе ждали моего ответа.
— Я буду передавать общие указания, — дипломатично ответил я. — Но тактические решения каждая принимает самостоятельно, исходя из обстановки.
— Разумно, — одобрила Хромцова.
— Согласна, — поддержала Зимина.
Я проводил их до ангара. У шаттлов они остановились.
— Знаете, — вдруг сказала Хромцова. — У вас действительно неплохая тактическая подготовка. Для выскочки.
— Спасибо, — ответила Настасья Николаевна. — У вас тоже, несмотря на немолодые годы, еще остались проблески космофлотоводческого таланта.
Они посмотрели друг на друга, и вдруг обе усмехнулись. Не подружились, нет. Но хотя бы признали компетентность друг друга.
— До встречи в секторе боя, — бросила Хромцова, поднимаясь по трапу.
— Постарайтесь прибыть вовремя, — ответила Зимина, направляясь к своему шаттлу. — И Александр Иванович? Мы еще не закончили наш разговор. Тот, который начали в резиденции.
Она скрылась в шаттле прежде, чем я успел ответить. Хромцова, услышав последнюю фразу, хмыкнула:
— Осторожнее, Александр Иванович. Молодые да ранние — они опасны. Особенно когда влюблены.
— Агриппина Ивановна…
— Ничего не говорю, — она подняла руки. — Но предупреждаю — эта точно своего не упустит. Характер нордический, выдержанный. В мужиков влюбляется редко, но метко.
С этими словами она скрылась в своем шаттле, оставив меня в полном смущении.
Я стоял между взлетающими челноками, провожая взглядом обеих. Когда шаттлы исчезли, почувствовал, как напряжение отпускает. Первый раунд за мной.
— Господин контр-адмирал! — ко мне подошел кавторанг Жила. — Прибыли последние команды. Всего двадцать шесть бригад и сорок три инженера-энергетика. Пападакис тоже вернулся, привез специалистов с верфей.
— Отлично. Собери всех бригадиров в конференц-зале через пятнадцать минут.
— Есть!
Я направился в конференц-зал, мысленно готовя речь. Убедить несколько сотен техников рисковать жизнью ради плана, который они не понимают — задача не из легких.
Зал был забит до отказа. Бригадиры — мужчины и женщины разного возраста, в форме разных подразделений — смотрели на меня с выражениями от любопытства до открытой враждебности. Особенно недовольно выглядели гражданские специалисты.
В первом ряду сидел худощавый мужчина лет пятидесяти с лицом, похожим на сморщенное яблоко — главный инженер орбитальной верфи номер три. Рядом с ним — молодая женщина в замасленном комбинезоне, на нагрудном кармане которого красовалась нашивка «Лучший специалист месяца». Дальше — бригадир, огромный детина с руками как ковши экскаватора и добродушным лицом.
— Господа, — начал я. — Благодарю, что откликнулись на вызов. Понимаю, многие недовольны, что их выдернули с рабочих мест. Но то, что я скажу сейчас, изменит ваше отношение.
— Да говорите уже! — крикнул кто-то из задних рядов. — Нечего тянуть резину! У меня недособранный реактор остался!
— А у меня жена рожает! — добавил другой голос. — Обещал быть рядом!
— Хорошо, — я кивнул. — Буду краток. Три часа назад в систему вошли три вражеские эскадры.
Зал зашумел как растревоженный улей. Кто-то выругался, кто-то присвистнул. Женщина в комбинезоне побледнела.
— Это для вас они враги! — воскликнул пожилой инженер с верфи, вскакивая. — При чем тут мы? Мы не военные и ни на чьей стороне!
— При том, — жестко ответил я, — что система «Сураж» объявлена мятежной. Мы все — от адмирала до последнего техника — теперь враги государства в глазах первого министра Грауса. И поверьте, он будет действовать соответственно.
— Это неправда! — выкрикнула женщина. — Мы гражданские! Мы не воюем! У меня дочка, ей всего пять лет!
— А у меня внуки! — поддержал ее кто-то из задних рядов.
— Вы находитесь в системе, где базируется Балтийский космофлот, — терпеливо объяснил я. — Флот, который два месяца назад сражался против правительственных сил. Думаете, Граус будет разбираться, кто тут военный, а кто гражданский? Для него вы все — пособники мятежников.
— Но это же бред! — бригадир ударил своим огромным кулаком по столу. — Какие мы мятежники? Мы просто работаем!
— Именно, — согласился я. — Но попробуйте это объяснить адмиралам Птолемея Грауса, когда они начнут орбитальную бомбардировку. Думаете, они будут слушать?
Шум усилился. Я поднял руку, призывая к тишине:
— Более того! Большинство военных объектов расположены рядом с гражданскими. Космопорт — в пяти километрах от столицы. Орбитальные верфи — рядом с жилыми станциями. Казармы флота — в черте города. Орбитальная бомбардировка не различает военные цели и жилые кварталы. Ваши семьи внизу, на планете. Хотите, чтобы они оказались под огнем?
Это подействовало. Шум стих, лица стали серьезными. Женщина в комбинезоне прижала руку к груди.
— Что вы от нас хотите? — спросил детина-бригадир и его бас прокатился по залу.
— Вашего профессионализма, — ответил я. — У меня есть план. Он может сработать, но только с вашей помощью. Не буду врать — будет трудно. Возможно, опасно. Но это шанс защитить систему, защитить ваши семьи.
— А если откажемся? — спросил худощавый инженер с верфи.
— Тогда через шесть часов мы все станем мишенями, — пожал я плечами. — И без шансов на победу. Выбор за вами. Но учтите — отказавшись помочь сейчас, вы подписываете приговор не только себе, но и всем, кто вам дорог.
Молчание длилось долго. Потом поднялся седой мужчина в форме старшего техника одного из вымпелов 17-ой «линейной»:
— Я сражался еще в 1-ю Александрийскую. Видел, что бывает с планетами после орбитальной бомбардировки «янки». Видел выжженные города, погибших детей… Если есть шанс этого избежать — я с вами, контр-адмирал.
— И я, — поддержал его бригадир с «Паллады», мужчина с обожженной половиной лица. — Не дадим этим сукам здесь повеселиться, господин контр-адмирал!
— Мы тоже, — откликнулось несколько голосов.
Женщина в комбинезоне встала, вытирая слезы:
— У меня дочка. Лиза. Ей пять лет. Вчера нарисовала мне ракету. Сказала — это мамина работа. Я… Что нужно делать?