— А запись?
— А запись каким-то загадочным образом попала к Синицкому, — Тася рассмеялась. — Анонимно, разумеется. «Эксклюзив для лучшего военного журналиста системы». Он же тщеславный павлин, клюнул мгновенно.
Я покачал головой, восхищаясь изобретательностью своей подруги:
— И он выдал все в эфир, даже не задумавшись о последствиях?
— А о чем тут думать? — пожала плечами Тася. — Он отомстил Борисевичу, получил сенсацию, поднял рейтинги и статус в собственных глазах. Для него это победа по всем фронтам. То, что он при этом сыграл нужную нам роль… об этом господин Синицкий скоро узнает. Если вообще узнает и это его заинтересует.
— Гениально, — признал я. — Теперь противник нам непременно поверит. Если этот Синицкий ненавидит Борисевича, как ты утверждаешь. Значит, информация не подброшена специально. А то, что он ее раздобыл и обнародовал из мести — абсолютно в его стиле.
— Вот именно! — согласилась Таисия Константиновна. — Сейчас наши недруги наверняка уже анализируют запись, проверяют источники. И приходят к выводу — план реален. Императорский космофлот действительно собирается использовать мобильные группы фортов.
— Что заставит по крайней мери одни из их эскадр форсировать движение к Константинову Валу, — закончил я. — И попытаться захватить переход до того, как мы осуществим разделение.
— Где они попадут прямо в твою ловушку, — в голосе княжны звучало удовлетворение. — Кстати, как продвигается подготовка?
— Технические команды прибыли. Мои адмиральши… более-менее договорились не убивать друг друга. По крайней мере, до окончания операции.
— О, уже «твои»!
— Не начинай…
— Хромцова и Зимина в одной каюте? — покачало головой Тася. — И ты еще жив?
— Чудом, — усмехнулся я. — Но вроде бы дамы нашли общий язык. Точнее, договорились отложить взаимные претензии до победы.
— Или до поражения, — мрачно добавила княжна.
— Тася!
— Прости. Но ты же понимаешь риски. Если план провалится…
— Не провалится, — твердо сказал я. — Теперь, когда ты так блестяще организовала утечку, враг сделает именно то, что нам нужно. Осталось только грамотно встретить гостей.
— Будь осторожен, — в голосе Таси появились теплые нотки. — Мы все на тебя надеемся. Ваня и я… все.
— Знаю, — тихо ответил я. — Не подведу.
Связь прервалась. Я остался один с пустым экраном, размышляя о хитросплетениях только что проделанной княжной спецоперации. Таисия оказалась достойной дочерью своего отца — тонкий расчет, безупречное исполнение, использование человеческих слабостей. Этот Синицкий даже не понял, что стал пешкой в чужой игре. Где-то там три вражеские армады меняли курс, направляясь к Константинову Валу. А адмиралы противника либо хвалили, либо проклинали болтливого журналиста, добавившего им внезапно новой головной боли. И одновременно — благодарили судьбу за такую удачу.
Однако они еще не знали, что удача — дама игривая и зачастую переменчивая. Я взглянул на таймер. Четыре часа тридцать восемь минут до достижения вражескими эскадрами условной точки пространства, после пересечения которой мы уже точно поймем, куда именно они направляются и где их ожидать…
Глава 9
Место действия: столичная звездная система HD 30909, созвездие «Ориона».
Национальное название: «Сураж» — сектор Российской Империи.
Нынешний статус: контролируется силами императора.
Точка пространства: 700 миллионов километров от Суража-4.
Дата: 12 августа 2215 года.
Глеб Александрович Шереметьев провел ладонью по лицу, чувствуя под пальцами глубокие морщины. Пятьдесят восемь лет — солидный возраст для боевого адмирала. Седина давно захватила виски, некогда черные волосы поредели, а в спокойных серых глазах поселилась усталость — не физическая, но душевная. Усталость человека, вынужденного принимать решения, которые противоречат всему, во что он верил.
Голографическая карта системы «Сураж» мерцала в центре мостика его флагманского линкора «Петропавловск», отбрасывая призрачные блики на полированные поверхности приборных панелей. Глеб Александрович подошел ближе, изучая расположение сил. Вот столичная планета Сураж-4, вот промышленные комплексы на астероидах, вот орбитальные верфи. А там, у самого перехода на «Лиду» — Константинов Вал, тысяча с лишним автоматических фортов, которые неожиданно обратили на себя внимание командир Тихоокеанским космофлотом.
Три часа назад пришло сообщение, заставившее его кардинально изменить первоначальный план операции. Он до сих пор не мог поверить в прочитанное. Защитники императора — кто-то из их стратегов — додумались использовать форты не как статичную оборону, а как мобильные боевые платформы. Гениально. Просто. И чертовски эффективно.
Шереметьев удрученно покачал головой. Как он сам не додумался? Форты связаны магнитными тросами, имеют маневровые двигатели для коррекции орбит. Теоретически ничто не мешает разделить их на группы и перемещать по системе. Тысяча двести пятьдесят мобильных огневых точек — кошмар любого космофлотоводца, попытавшегося их атаковать.
— Господин адмирал, — мягкий голос старшего оператора связи вырвал его из раздумий. — Дивизионные командиры и командующие эскадр подтверждают получение новых координат. Расчетное время полной готовности соединенных сил — сорок минут.
— Понял, — Шереметьев кивнул, не оборачиваясь. — Пусть поторопятся.
— Есть, господин адмирал.
Оператор вернулся к своей консоли, оставив командующего наедине со своими мыслями. Шереметьев прислонился лбом к прохладному стеклу иллюминатора. Где-то там, среди мерцающих точек его армады, находились корабли контр-адмирала Суровцева — крейсера с золотыми двуглавыми орлами и окантовкой, сегодняшняя элита флота первого министра. И суда резерва — разношерстная команда из кораблей, собранных со всех концов Империи.
Как он дошел до жизни такой? Командующий одним из четырех «полевых» космических флотов Российской Империи, полный Георгиевский кавалер, потомственный дворянин — и вот он ведет армаду против восьмилетнего мальчика-императора.
Мысли Глеба Александровича против его воли вернулись на несколько месяцев назад. Тогда все казалось таким простым и ясным. Его Тихоокеанский космофлот находился на фронтире освоенного национального сектора пространства, патрулируя границы Империи. Рутинная служба — редкие стычки с контрабандистами, показ флага в приграничных системах, учения и еще раз учения. Скучно, но спокойно.
А потом пришла весть о вторжении «янки». Американцы — извечные соперники Империи — воспользовались моментом слабости и ударили по центральным системам. Их флоты под командованием адмирала Коннора Дэвиса прорвали оборону и устремились к внутренним мирам и к столице.
Шереметьев помнил, как сжалось сердце, когда он читал первые донесения. Черноморский флот Самсонова принял первый удар и понес тяжелые потери. Балтийский флот Юзефовича пытался организовать оборону, но силы были неравны. Империи грозила катастрофа.
Приказ о немедленном возвращении он получил с облегчением. Наконец-то настоящее дело! Защита Отечества, а не бесконечное патрулирование пустоты. Глеб Александрович лично повел свой флот через десятки систем. Сорок переходов через стационарные врата — тогда еще никто не знал о подпространственных прыжках с помощью судов-генераторов. Больше месяца изнурительного пути, но он гнал свои корабли вперед, мечтая прибыть вовремя.
Мечтал стать спасителем. Представлял, как его свежие дивизии обрушатся на измотанного противника. Как развернется грандиозное сражение, в котором Тихоокеанский флот покроет себя новой славой. Как благодарный император — тогда еще живой Константин Александрович — лично вручит ему звезду героя.
Наивный дурак. Шереметьев криво усмехнулся своим желаниям. К моменту прибытия все уже закончилось. Американцы отступили — их главнокомандующий был тяжело ранен, флоты понесли огромные потери. Угроза вторжения внезапно миновала. Зато внутри самой Империи начался настоящий ад.
Первым шоком стала весть о смерти императора. Константин Александрович Романов, правивший твердой рукой более тридцати с лишним лет, был убит в собственных покоях. Убийцей оказался полковник гвардии Демид Зубов — человек, которому император доверял свою жизнь. Предательство высшей пробы.
Но это было только начало. Адмирал Иван Федорович Самсонов — герой Русско-Османской войны, командующий Черноморским флотом — внезапно объявил себя диктатором. Привел свои потрепанные, но все еще грозные эскадры к Новой Москве и захватил столичную планету. Сенат был распущен, несогласные арестованы или казнены.
Шереметьев тогда не знал, что делать. Его флот завис в пограничной системе — войти в центральные сектора означало выбрать сторону. Но чью? Самсонов был узурпатором, это очевидно. Но кто мог противостоять герою войны, контролирующему столицу?
Ответ пришел в лице первого министра Птолемея Грауса. Хитрый царедворец сумел сбежать из столицы и начал собирать коалицию. Его аргументы были просты — он единственный легитимный представитель власти, занимавший официальную должность при покойном императоре. К тому же у него были связи, деньги, административный ресурс.
Шереметьев сделал выбор. Привел свой флот под знамена Грауса. Не из любви к первому министру — тот ему никогда особо не нравился своей скользкостью и беспринципностью. Но из соображений порядка. Империи нужна была законная власть, а не военная диктатура.
А потом все покатилось под откос с нарастающей скоростью. Самсонов погиб — ирония судьбы, от руки того же Демида Зубова, который сначала стал его ближайшим помощником, а потом предал и убил. Зубов продержался у власти всего несколько дней, пока его самого не свергли адмиралы-«черноморцы».
И понеслось. Каждый мало-мальски значимый адмирал возомнил себя достойным трона. Традиция, согласно которой Сенат обычно выбирал императором самого прославленного флотоводца, сыграла злую шутку. Десятки адмиралов, сотни амбиций, десятки тысяч смертей.