— Александр Иванович, — начала она официально, тем самым, подтверждая мои догадки, — я не знаю причины, подвигшей вас взять к себе на крейсер неадекватных людей, подобных вашим «соколам»… Но то, что они совершили, попытавшись заблокировать пирс и угрожая нападением на крепость — это просто в голове не укладывается! Данный инцидент должен быть расследован, а виновники — понести суровое наказание!
— Мне странно слышать твоё обращение ко мне, на «вы», — сразу же упрекнул я, Янину, — но если вы так желаете, что ж — извольте… Подполковник, ваша обеспокоенность понятна, так как именно на вас во многом лежит ответственность по охране периметра «Измаила». Я обязательно проведу беседу со своими подчинёнными в свете случившегося, и заранее могу уверить в том, что подобное больше не повторится… Вас удовлетворил такой мой ответ?
Я деловито проследовал мимо Дибич, направившись к ближайшей лифтовой капсуле. Янина, желавшая немного поиграть в обиженную девочку, явно не ожидала такого ответа. Прежде, при встречах, мы с ней всегда общались непринуждённо, шутили и подкалывали друг друга, и это было в порядке вещей. Товарищество, зародившееся ещё при учёбе в Академии, позволяло так себя вести. Однако сейчас мне было не до дружеских объятий, все мои мысли касались приближающегося, пока ещё не видимого радарами, флота врага…
— Нет, не удовлетворил, — замотала головой Дибич, поспешив за мной следом. — Главной зачинщицей у ваших «соколов» является, эта дерзкая мадам… Как её там зовут?
Она даже не хотела произносить имя Наэмы, так неприятна была подполковнику командир моей палубной эскадрильи.
— Кстати, ты не обращала внимания на то, что ваши имена схожи по произношению, — я внезапно остановился и повернулся к Дибич. — «Янина» — «Наэма», как будто кто-то буквы попереставлял…
— Ни капли не похожи, — запротестовала девушка. — Даже не хочу тратить время на обсуждение подобных детских глупостей! Вы ещё скажите, что мы похожи, как родные сёстры…
— Если отбросить внешние отличия и капнуть вас обеих поглубже, то можно найти очень много общего, — я усмехнулся и продолжил свой путь.
— Саша, ты намерен со мной разговаривать?! — топнула ногой недовольная Янина.
— О, мы снова перешли на «ты», это уже прогресс…
— Не язви, пожалуйста…
— Я лишь показываю, что данная тема мне не интересна, — ответил я. — Почему ты до сих пор этого не поняла, остаётся загадкой.
— А если серьёзно! — Дибич обогнала меня и практически силой остановила, уперев руки мне в грудь. — Майор Белло вызывающе ведёт себя, это происходило уже несколько раз. В свою очередь она почему-то наотрез отказывается от поединка… Не знаешь почему? А я догадываюсь — это ты запретил ей драться, ибо только тебя она может послушаться… А что мне прикажешь делать — выслушивать её колкости без возможности, как-либо реагировать?! Поэтому-то я и достаю тебя всеми этими вопросами. Реши данную проблему, поговори со своей подчинённой, иначе…
Я вопросительно посмотрел на Янину.
— Да, да, не сомневайся, иначе я сама решу проблему, причём сделаю это радикальным способом, вне зависимости о того, как это отразится на моей карьере! — воскликнула девушка. — И не надо смотреть на меня своим знаменитым осуждающим взглядом, я не маленькая девочка, чтобы его испугаться или устыдиться!
Я уже хотел было ответить ей очередной колкостью, но тут кое-что вспомнил и достал из кармана золотой нагрудный жетон. Крупным шрифтом на нём была выгравирована фамилия «Ильяшенко». Протянув жетон Янине, и заметив её растерянность, я понял, что остальные темы нашего разговора уже исчерпаны…
— Сначала я хотел передать его генералу, как и полагается в таких случаях, — тихо сказал я, — но решил, что он должен остаться у тебя…
— Зачем? Не нужно… — запротестовала Дибич, пытаясь вернуть жетон мне, — Саш, ты не понимаешь…
Сейчас мне стало её очень жаль, но обнимать и утешать Янину я не стал и, молча отодвинув её руку, проследовал дальше к лифту. Уже зайдя в капсулу, чтобы добраться на ней вЦентральный Пункт Управления крепости, я обернулся назад и увидел, как Янина до сих пор стоит на том же месте и смотрит на золотой жетон в своей ладони…
Я глубоко вздохнул, прогоняя из своей головы ненужные мысли. Не скорбеть и сочувствовать, нужно было сейчас, а думать о дальнейших действиях. Именно от их правильности зависели жизни, и моя, и Янины, и Волынца и ещё очень-очень многих людей.
В то время когда капсула проходила по открытому пространству «Измаила», я мог наблюдать за тем, что происходило на её палубах. Гарнизон вот уже несколько часов находился в режиме «боевой» тревоги. Более двух тысяч человек в данный момент готовились к возможному нападению врага. Суета и возбуждение царили вокруг. Вроде бы служащие выполняли те же самые обязанности и функции, но заметно быстрей и тщательней, чем обычно. Я помню, как обратил тогда внимание на лица этих людей. В них не было страха, нервозности, сомнений, а только сосредоточенность и некое ожидание чего-то важного в их судьбе. Описать это трудно, нужно именно было находиться в тот момент на борту крепости.
Когда капсула, наконец, остановилась в секторе Центрального Пункта Управления, и я вышел из неё, то здесь меня встретила суета, ещё большая, чем на остальных палубах. Офицеры и операторы были загружены работой на полную — узнавался стиль действий Волынца. Горе моментально постигало того несчастного, кого генерал заметит мирно прохлаждающимся, в то время когда все остальные работают на износ. Но, думаю в этот момент, и подгонять-то особо никого не приходилось, все находящиеся в помещении офицеры итак понимали, что должно в скором времени произойти…
Фёдор Афанасьевич встретил меня на своём боевом посту. Как только он увидел, что я вхожу на мостик, то сразу же принялся орать на своих подчинённых, и будто не замечая меня, пытался сделать вид, что погружён в работу. Я усмехнулся, ведь по сути особого ничего ещё не происходило — крепость попросту буксировали и контроль над этим процессом спокойно могли взять на себя рядовые операторы. Но Волынец лично следил за всем, что творилось на борту и за бортом крепости, досконально перепроверяя поступающие данные со всех её палуб…
— Почему до сих пор от нас не отошли посторонние суда?! Я должен несколько раз повторять, что все гражданские обязаны покинуть «Измаил» в течение часа?! — ругался генерал на сидящих в несколько рядов дежурных офицеров, которые беспрестанно молотили пальцами по клавиатурам и выходи на связь с тем или иным отсеком станции.
— Почему техническая бригада ещё продолжает работы на 4-ом бастионе?! — кричал Волынец, замечая чью-то очередную промашку. — Убирайте их оттуда к чертям! Вообще, всех техников с внешней обшивки — убирайте… Сейчас не до регулярного обслуживания, пусть готовятся к тому, что скоро придётся залатывать пробоины от плазменных попаданий!
— Саня, извини, сейчас я просто зашиваюсь, — генерал на секунду отвлёкся на меня, — как видишь, надо следить за всем происходящим, лично… Васнецова, горе луковое, — он сразу же повернулся к девушке-лейтенанту. — Что ты опять там попискиваешь своим ангельским голоском? Эти лодыри не будут тебя слушать. Ну-ка рявкни на них, чтобы зашевелились!
— Прекрати этот спектакль «Искусственная суета», и удели мне несколько минут своего времени, — тихо сказал я, подходя вплотную к Фёдору, чтобы находящиеся рядом меня не услышали.
Волынец даже не стал демонстрировать удивление, либо возмущение, он густо покраснел и старался больше не смотреть мне в глаза.
— Идём…
Мы прошли сквозь весь шумный зал Центра Управления и вошли в отдельную каюту, скрывшись подальше от посторонних глаз и ушей.
— Что ты хочешь от меня? — Фёдор первым начал этот, явно не простой для него разговор. — То, что я совершил подлый и недостойный поступок, послав на верную смерть капитана Ильяшенко? Хочешь, чтобы я покаялся и попросил у тебя за это прощения?! Что ж — каюсь, грешен…
— Это ты будешь делать, когда свяжешься с родными командира «Зоркого» и с родными членов его экипажа, — холодным, отрешённым взглядом я посмотрел на своего товарища. — Попроси лучше у матерей этих пацанов, прощения, это будет правильней… А передо мной извиняться не нужно — я не тот человек, кто оценит твоё покаяние.
Фёдор замолчал, стыдливо опустив глаза в пол.
— Я прибыл сюда не для душевных бесед и излияний, а для обсуждения наших с тобой последующих действий, — сказал я после недолгой паузы. — Меня беспокоит скорость транспортировки «Измаила». Она очень медленная и это может стать ключевой проблемой всего предприятия. Никакого толка от наших действий не будет, если американцы, либо османы придут к межзвёздному переходу раньше нас… У тебя есть решение, как можно увеличить скорость движения? Возможно ли, каким-нибудь способом облегчить крепость? Не знаю, выкинуть что-нибудь ненужное, отстыковать от основного корпуса — некоторые сегменты, не особо важные в бою, или ещё что-то? Ты как специалист, что можешь сказать?
— Облегчить крепость, ну ты и выдумал! — удивился Волынец. — Это же тебе не детский конструктор разобрать… Конечно, технически сделать это можно, но времени на это потребуется несколько суток, а то, и недель. Да и техники и людей для подобной операции у меня в достаточном количестве не наберётся… Нет, это гиблая затея…
От такого категоричного ответа Фёдора Афанасьевича настроение у меня совсем испортилось. Хотя изначально смешно было надеяться на то, что идея с «облегчением» крепости сработает, и Волынец меня поддержит. Я скорее, придумал её на ходу, попросту не имея в голове другого плана действий…
— Да не переживай, Сашка, — начал было успокаивать меня генерал, — успеем мы первыми к твоим «вратам», американцев там даже близко не будет…
— Так, ладно, пошли в казематы, — перебил я его, тряхнув головой и отгоняя от себя невесёлые мысли.
— Куда, пошли?
— В местный «обезьянник», где ты — злодей заточил в неволе прекрасную принцессу…