Первый российский ледокол
Если посмотреть на карту России, мы увидим, как много морей и океанов омывают границы нашей страны. Со времён императора Петра Первого Россия стада великой морской державой, но не всегда могла воспользоваться своими выходами к морю. Например, Кронштадт, главный порт российского военного флота на Балтике, зимой замерзал. Поэтому на всю зиму русские боевые корабли оставались неподвижными в ледовом плену. А вдруг — война? Ждать весны, когда растает лёд? Только ведь враг ждать не станет.
Или возьмём Северный морской путь, пролегающий вдоль побережья России от Архангельска до Владивостока. Это был самый надёжный и быстрый путь доставки людей и грузов с одного конца огромной Российской империи на другой. Но в зимнее время Северный морской путь тоже становился непроходимым из-за крепких сплошных льдов.
России был просто необходим корабль-ледокол, который сможет не только сам проходить через лёд, но и проводить за собой другие корабли. Идея покорения арктических морей[7] на ледоколах занимала Степана Осиповича давно. В 1896 году, находясь в Америке, он поехал на Великие озёра, где наблюдал за работой американских ледоколов. Вернувшись в Россию, он написал докладную записку в морское министерство, однако поддержки там не получил. Зато его поддержали известные учёные, путешественники, военные, поскольку авторитет Степана Осиповича был необычайно высок. Прошло чуть более года, и первый русский ледокол был спущен на воду на судостроительном заводе в Англии. Ему дали имя «Ермак».
В конце февраля 1899 года вице-адмирал Макаров поднялся на мостик ледокола и «Ермак» взял курс из Англии на Кронштадт. Зима в тот год выдалась суровой, толщина льда в Финском заливе превышала один метр. Мало кто верил, что «Ермак» пробьётся через такой плотный лед.
Над мостиком вихрилась позёмка, из труб валил чёрный дым. Сто человек экипажа ждали встречи корабля с ледовыми торосами.
— Вот и лёд. Полный вперёд! — отдал команду Макаров.
Балтийский лёд с хрустом начал ломаться под мощным напором корабельного корпуса, за кормой оставалась широкая полоса чистой воды. Все, кто был на мостике и на палубе, не сговариваясь закричали «ура!». Сомнения в силе и мощи ледокола ушли прочь вместе с бурунами воды, поднятыми за кормой огромными медными винтами ледокола.
И вот наконец-то показался Кронштадт! На набережной собрался почти весь город, а многие — кто пешком, кто на лыжах, кто на санях — двинулись навстречу ледоколу. «Ермак», как на параде, торжественно вошел в замёрзшую гавань Кронштадта, сокрушая непроходимый ранее лёд.
Ледокол стал спасением для балтийского флота. Только за первую зиму он вывел из ледового плена около шестидесяти пароходов, затем ушёл на север проверить на прочность арктические льды. «Единственное побуждение, которое толкает меня на Север, есть любовь к науке и желание раскрыть те тайны, которые природа скрывает от нас за тяжёлыми ледяными преградами», — писал тогда Макаров.
В ноябре 1899 года на Балтике внезапно ударили сильнейшие морозы. Финский залив сковал толстый лёд. Трудяга «Ермак» работал, не останавливая винтов. Но тут случилось катастрофа: около острова Гогланд на полном ходу наскочил на камни броненосец «Генерал-адмирал Апраксин». Степан Осипович получил срочную депешу от морского министр, с предписанием срочно выйти на ледоколе в море и спасти корабль.
Выполнить такой приказ было чрезвычайно трудно. Только благодаря упорству Макарова, стойкости и мужеству экипажа ледокола через несколько месяцев кропотливой работы «Ермак» сдёрнул броненосец с камней. Пробоину залатали, а сам корабль малой скоростью отбуксировали в порт. С тех пор корабль, приходящий на выручку попавшим в беду морякам, ласково называли в народе «Ермак Степанович» — в честь его бесстрашного капитана.
Ледокол Макарова входил в состав нашего флота до 1965 года, то есть почти семьдесят лет! Вот такой он был — дедушка русских ледоколов. Сейчас просторы Арктики бороздят два российских ледокольных судна, названные в память о первопроходцах ледовых полей. Один именуется «Ермак», а другой — «Адмирал Макаров». Лучший памятник моряку — это корабль, носящий его имя!
Азбука для кораблей
Мало кто знает, что именно Степан Осипович в 1895 году изобрёл русскую семафорную азбуку. Что это за азбука такая и для чего она нужна? Дело в том, что с давних времён на флоте одной из основных трудностей была связь кораблей между собой. Ведь сотовых телефонов тогда не было, да и радио ещё не изобрели. Использовались самые разные способы, например, команды передавались холостыми выстрелами из пушки. Но вот незадача: это неприменимо в бою, когда вокруг и так всё грохочет! Нужна была другая система связи. И адмирал Макаров разработал набор жестов, которые на корабле производил сигнальщик, держа в руках флажки. Каждой букве и условному знаку соответствовало определённое положение рук. Вот это и называлось флажным семафором или семафорной азбукой. Цвет ткани флажков зависел от времени суток: в тёмное время суток — белые, а в светлое время — красные. Дальность связи семафорными флажками достигала при хорошей видимости до полутора километров.
Пятьдесят шесть сигналов в минуту — вот та скорость, которую Макаров требовал от хорошего сигнальщика. Сейчас на кораблях установлены мощные радиопередатчики, способные через спутник связаться с любой точкой земного шара. Но до их появления именно семафорная азбука была главным средством связи для флота, драгоценным подарком, который сделал ему адмирал Степан Осипович Макаров.
Колпачки для снарядов
Когда боевые корабли были сделаны из дерева и ходили под парусами, победа в морском бою зависела от глазомера, меткости и умения моряков «ловить ветер», то есть управлять парусами. Время шло, и на смену парусам пришёл паровой двигатель, а вместо чугунных пушек, стрелявших ядрами, появились длинноствольные орудия, бьющие бронебойными и разрывными снарядами. Паровая машина и винт придавали кораблю большую скорость и манёвренность, а артиллерийские орудия, снабжённые оптическими прицелами и дальномерами, стреляли очень точно. Корпус корабля теперь был сделан из прочнейшей стали.
Сразу же возникло своего рода состязание между инженерами-кораблестроителями и создателями артиллерийских систем. Первые старались сделать корабль прочным и непробиваемым, а вторые, наоборот, изобретали орудия и снаряды, способные пробивать самый прочный борт корабля. Сначала конструкторы кораблей держали первенство в этой борьбе. Они подошли к проблеме очень просто: навесили по бортам броневой пояс, состоящий из очень толстых и прочных броневых плит. А вот у их соперников дела шли неважно. Все изобретаемые ими снаряды при попадании в броню просто разлетались на мелкие осколки.
Не в силах бороться с крепкой бронёй, стали придумывать другие способы. Например, на нос корабля приваривали таран — мощную заострённую балку. Во время боя корабль сближался с кораблём противника, таранил его и пробивал вражеский борт. Противник получал пробоину и тонул. Сражения проходили почти так же, как в древности.
Необходимо было создавать корабельные пушки, точные и дальнобойные. Нужны были снаряды, способные пробивать любую броню. В конце 1891 года Степана Осиповича назначили главным инспектором морской артиллерии. Вступив в новую должность, Макаров первым делом встретился с великим русским химиком Дмитрием Ивановичем Менделеевым, который в то время работал над изобретением нового вида пороха — бездымного.
Здесь хотелось бы сделать небольшое отступление. Порох, как известно, изобрели давным-давно в Китае. За много веков чёрный порох мало изменился по своему составу и имел массу недостатков. Даже при одном выстреле из пушки получалось очень много дыма (кстати, поэтому чёрный порох ещё называется дымным).
А теперь представьте, что происходит, когда на корабле палят одновременно десятки орудий. И палуба, и всё вокруг затянуто чёрными клубами. Видимости никакой! Выход был один: создать новый порох — бездымный и одновременно очень мощный, способный бросать снаряд на много километров.
Но бездымный мощный порох — это ещё полдела. Нужно было изобрести снаряд, пробивающий самую закалённую броню. Многочисленные испытания на полигоне натолкнули Макарова на неожиданную мысль: в момент соприкосновения снаряда с броневой плитой на самом его кончике необходима небольшая прослойка из мягкой стали, принимающая на себя первый удар и предохраняющая сам снаряд от разрушения. Вот по этому принципу Макаров сконструировал колпачок из мягкой стали, который надевался на головку обычного бронебойного снаряда. При попадании в броню колпачок сминался, а снаряд пробивал вражеский борт. После первых же успешных испытаний, Макарова начали именовать не иначе как «покоритель брони».
В 1893 году, когда Менделеев создал бездымный порох, Степан Осипович уже был близок к завершению своих работ по созданию «Макаровского колпачка». Получается, что в России уже тогда мог бы появиться самый мощный в мире бронебойный снаряд. Но, к сожалению, рождение столь необходимого снаряда затянулось на долгие годы. А первый колпачок был изготовлен в Соединённых Штатах Америки в 1902 году.
Когда в 1904 году началась Русско-японская война и адмирал Макаров был назначен командующим флотом Тихого океана, последнее его письмо перед отъездом было адресовано в морское министерство. В письме содержалась просьба ускорить производство колпачков, которые так нужны были флоту. Однако просьбы Степана Осиповича остались без ответа. А ведь «Макаровские колпачки» смогли бы очень помочь нашим морякам в боях против очень сильного японского флота.
Пластырь для корабля
Степан Осипович погиб 31 марта 1904 года на броненосце «Петропавловск». Корабль подорвался на японской мине и затонул почти мгновенно. Эта трагедия потрясла тогда всю Россию. Огромный броненосец перевернулся и затонул в течение нескольких минут! Почему и как такое могло случиться?