Еще через пять минут вокруг моего подарка собрался весь наш коллектив, а это двенадцать человек включая меня и папу, из них два маляра, Пашка и Коля двадцати пяти лет, они по совместительству работали в нескольких мастерских, так как покраска не была часто требуемой работой, и восемь слесарей, от самого пожилого и уже собирающегося на пенсию Васильича до улыбчивого Шурки, что недавно стал отцом и пахал теперь в две смены. Собственно все ребята работали два через два, выходя в выходные дни только если было много заказов. Ну еще в «дни жестянщика». Отец же был на месте с понедельника по пятницу, выходные, он говорил, это святое, семья это главное. На самом деле в мастерской все уже давно считали друг друга родственниками, а меня «дочерью полка». Собственно поэтому теперь мою машину окружал консилиум механиков.
‒ Ну что, Васек, что будешь делать с этим металлоломом? ‒ съязвил Сергей Борисыч, ровесник отца и спец по ходовой. Его и раньше раздражали женщины за рулем, а после развода стал совсем не выносимым, поэтому он цеплялся ко всем автоледи, теперь всегда будет зубоскалить в мою сторону.
‒ Да ладно, Серый, ты же слышал мотор, да и видел, он новенький, тут ремонт-то чисто символический, девичий ‒ лоску навести, да по мелочи обновить, электронику подогнать. Не бузи, ‒ осадил его Васильич. Тот разбурчался и ужел. ‒ А ты, Василиса, не обижайся на него, он же теперь махровый шовинист, у него все бабье ‒ либо дуры, либо стервы. А шо сам дурак, на такой женился, никогда не признает. Эх, Клава бы ему сейчас такую трепку задала, небеса ей пухом, ‒ старый слесарь ударился в воспоминания о покойной жене и, сказав, чтобы обращалась по любым вопросам, ушел работать.
Договорившись с парнями о покраске через недельку и отправив всех вон из моего бокса, я, наконец, осталась наедине со своим механическим чудом. Из колонок неслось бодрое «Stop the rock» от Аполло фо фоти. «Со стоек что ли начать? Или шкив у коленвала? Так хочется сразу за все схватиться», ‒ мысли бежали одна за другой, пока вдруг кто-то не взял меня за плечо. От неожиданности я подпрыгнула на месте и чуть не стукнула чудовище, оказавшимся под рукой, разводным ключом.
‒ Ох ты ж, крикун тебе в… Миша! Ты что так пугаешь?
‒ И тебе привет, кнопка! Не ругайся, ты же девочка, тебе не идет.
‒ Да папочка, ‒ скорчила я физиономию и ткнула пальцем в грудь. ‒ Не смей так незаметно подкрадываться. А вдруг я тебе этим съездила? ‒ моя рука угрожающе потрясла тяжелым инструментом.
‒ Лиса, ты что, Медведя пугаешь? ‒ папа зашел в бокс и пожал парню руку в знак приветствия. ‒ Воюет?
‒ Немного, ничего, сейчас всю ее кипучую энергию в ремонт направим. Хвались обновками.
Знают, как меня умаслить, старики. Схватив двух самых близких своих мужчин за руки, я потащила их в заветный угол, где складировала последний месяц пакетики, коробочки и короба. Над своими сокровищами я тряслась аки дракон над златом и никого к ним не пускала, даже одним глазком посмотреть. Поэтому когда сдернула брезент с мини-Эвереста, у отца с «братцем» открылись рты.
‒ В больших упаковках новые сидения, диски и шины, вот тут коллектор, продавец говорил, что лучше поменять, койловеры, топливная рейка, регулятор и манометр, ‒ я снова разулыбалась. ‒ О, извилины тут, с датчиками, потом коробка, сцепление, ну и куда же без музыки.
‒ Кощеюшка ты моя, кто же тебя замуж такую возьмет? ‒ ласково посмотрел на меня папа.
‒ На меня не глядите, я пас, ‒ засмеялся Мишка. ‒ С чего начать хочешь? ‒ это он уже мне, ответом ему было лишь пожимание плечами, ‒ Эх, кнопка. Столько лет в железе копаешься, а до сих пор глаза разбегаются. Что бы что-то собрать, надо сначала разобрать, а что бы что-то поменять это надо взять и снять.
Я подкатила стойку с инструментом и сделала приглашающий жест, папа, покачав головой, ушел. Мы же остались делать из моей замарашки принцессу.
Глава 2
"Ремонт это как сходить в больницу,
пошел проверять одно, пришлось лечить другое"
‒ Дочь, ты же хотела заняться покраской три дня назад? ‒ Папа зашел в покрасочную, и с удивлением обнаружил там мою «черную мамбу».
‒ Не поверишь, все шло прекрасно, пока мы не дошли до завершающего, и казалось самого простого этапа.
‒ Это какого же? ‒ в глазах отца замелькали смешинки.
‒ Ремни и музыка. Чертовы ленты и провода! ‒ как вспомню последние два дня, так чуть в слезы не бросаюсь. Мишка уехал на соревнования, а я осталась один на один с этим безобразием, ладно хоть Шурик под конец сжалился надо мной и вместе мы довели все до ума. И то, не без помощи Васильича.
‒ Василиса, не выражайся. И отчего глаза на мокром месте? Ты же все сделала?
‒ Да, но не без помощи, ‒ расстроено сказала я. ‒ И теперь мне стыдно, что не справилась самостоятельно.
‒ Малышка моя, ‒ отец крепко обнял меня. ‒ Ты большая молодец, большинство девочек и мальчиков в твоем возрасте не умеют и сотой доли того, что можешь ты. А друзья и близкие нужны, что бы помогать, так что нечего сердиться. А теперь, скажи мне дочь, почему черный цвет? Ты же девочка.
‒ Потому что как говорил Генри Форд: «Машина может быть любого цвета, при условии что он черный», ‒ я с улыбкой поглядела на отца, ведь именно от него впервые услышала эту фразу.
‒ Засчитано, ‒ ответил он. ‒ А теперь, раз ты пока здесь не нужна, поехали домой, я пообедаю, а ты, что бы до дня рождения тут не появлялась! До него меньше трех дней.
‒ Ольга! Черт, она же мне звонила, вчера! Или позавчера? Я совсем забыла. Мы же по магазинам собирались! Пап, а ты мне дашь денежку, немножко?
‒ Все спустила на машину?
‒ Не совсем, на бензин и масло оставила, ‒ я скромно потупила глазки.
‒ Ладно, не так часто ты у меня попрошайничаешь, мелкая.
‒ Спасибо большое! Жду в машине! ‒ я чмокнула его в щеку и, доставая на ходу телефон, отправилась на парковку.
‒ Олюшка, привет!
‒, Я с тобой не вожусь,‒ голос подруги звучал очень обиженно.
‒ Ну прости меня, пожалуйста, не специально же забыла, заработалась.
‒ Тебе машина дороже подруги. Я с тобой не разговариваю.
‒ А кто со мной разговаривает? Тот со мной по магазинам пойдет?
‒ С тобой разговаривает твоя почившая в бозе совесть. Мы должны были шопиться вчера!
‒ Ольк, прости. Серьезно. Не знаю, как так вышло, но готова искупить свою вину мороженым!
‒ Двумя! ‒ на том конце трубки послышался смешок. ‒ Вернее два мне и два Максу!
‒ Вымогатели! ‒ беззлобно зашипела я. ‒ Горячка тоже с нами пойдет?
‒ Да, кто-то же должен носить наши покупки, ‒ на полном серьезе ответила подруга, а ее парень, по совместительству мой друг и наш общий одноклассник издал протяжный стон.
‒ Тогда через полтора часа встречаемся на «Крестах», ‒ так называли жители самый большой торговый центр, находящийся на улице с поэтическим названием «тупик Крестовского».
За это время я как раз успевала сгонять в душ, перекусить, одеться и «доехать» на добром сегодня папе до магазина. Друзья ждали меня у входа. Они так мило смотрелись, что я не удержалась от улыбки. Высокий и худощавый, улыбчивый Макс с заметной рыжиной в волосах и веснушками на бледном носу и серьезная, миниатюрная, но фигуристая Ольга, постоянно поправляющая очки. У нее к одиннадцатому классу немного село зрение, а линзы носить подруга не могла, слишком чувствительная роговица, поэтому вот уже почти год она мучилась с корректирующими зрение очками, меняя уже третью оправу ‒ нашей любимой зануде вечно что-то было не так.
‒ Привет, неразлучники! ‒ подколола я друзей. ‒ Сразу по мороженому или пройдемся?
‒ И тебе, автобот, привет! ‒ ответил мне Макс за двоих. ‒ Конечно, без пломбира я не согласен терпеть эту экзекуцию и могу потерять какой-нибудь пакетик, ‒ его широкая улыбка не исчезла даже когда подруга ткнула его локтем под ребра за такие шутки.
Потом она вновь поправила очки, нахмурила брови и, оглядев нас, тяжело вздохнула.
‒ И правда, пойдем, а то говоря твоим языком, если этот механизм не заправить, дальше второго отдела не уйдем, ‒ друг же состроил бровки домиком и, подмигнув мне, потащил нас к фудкорту, где был лоток с мороженым.
Усевшись за столиком, мы дружной компанией начали поглощать холодное лакомство, когда мимо прошла толпа расфуфыренных девиц и пара парней. Один был даже очень симпатичным. Тут я почувствовала, что кто-то упорно меня трясет за плечо, а парень заметил, что его разглядывают.
‒ Колесова, очнись! Мы идем по магазинам или ты будешь дальше слюной стол заливать?
Я повернулась к подруге, что-то она на взводе последние дни. Неужели из-за того, что я в гараже торчала?
‒ Олька, ты на меня все еще обижаешься? ‒ но мои слова были не услышаны, я лишь видела, как она нырнула в первый отдел.
‒ Еще как обижается, ‒ Макс пожал плечами. ‒ Она хотела обсудить твой праздник, а ты сначала сказала, что некогда, а потом перезвонила через день.
‒ И что меня реабилитирует в ее глазах? ‒ Мне очень не хотелось, что бы на мое совершеннолетие отношения с лучшей подругой были в раздрае.
‒ Хорошенько сейчас пройтись по всем отделам, сказать как ей хорошо в том, что она выбрала и пойти на «Плайа байле». Там как раз вечеринка на твой день рождения.
‒ Ма-а-акс, а что такое «Плайа байле»? ‒ друг закатил глаза.
‒ Деревня ты. Это «Пляжные танцы», кислородная зона от «Ауры», на пирсе. Там в основном латина играет, вот и назвали по-испански.
‒ Танцы? Ну это я только за, не зря же учились, ‒ и я, окрыленная, пошла к подруге делать предложение, от которого она не сможет отказаться.
Олька шла вдоль полок и вешалок, задумчиво рассматривая то одну вещь, то другую. Я, прихватив по пути короткое черное в блестяшках платье нужного размера, подошла к ней.
‒ Думаю, тебе подойдет для ночных приключений.
Она обернулась, прищурилась, скептично осматривая тряпку, ухмыльнулась и пошла в примерочную. Я отправилась следом. Через минуты четыре, когда ко мне уже присоединился Макс, шторка отдернулась и вышла наша звезда. Элегантно пройдя до общего зеркала, подруга сделала оборот вокруг собственной оси, вернулась к нам, легким движением поставив челюсть своего парня на место и зайдя в кабинку, прислонилась к дверце. Друг только промычал что-то не членораздельное. Ох, боюсь, пока Оля в этом платье ему придется работать телохранителем и отбивать ее у вновь прибывших воздыхателей. Посмотреть было на что, коктейльное платье с одним плечом облепило тело подруги, как перчатка и смотрелось это очень горячо.