Елена АхметоваАдриана Таш ри ЭйлэннаКнига первая
Вместо пролога
Приглушенный свет множества свечей отражался в оконных стеклах и тонул тысячей золотистых огоньков в бокале с нетронутым темно-алым вином. В углу по-хелльски огромного зала лучший оркестр Зельтийера нервно переглядывался, готовясь к выступлению, и все никак не решался начать. Бал в честь третьего принца Ирейи должен был открываться традиционным вальсом, но высокородный гость задерживался — будто знал, что хозяйка вечера будет вовсе не рада его видеть и на полном серьезе размышляет, не пришло ли время впервые в жизни напиться на светском мероприятии.
Владыка Хеллы как раз собирался махнуть на все рукой и повести единственную дочь на паркет самому, когда Его Высочество все-таки появился и тотчас же с вежливыми извинениями увел леди Адриану у отца, тактично не заметив, как Эданна[1] суверенной державы закатила глаза, отдавая полный бокал лакею. Если Безымянного принца и покоробило ее поведение, то он не подал виду, уверенно выводя свою спутницу в центр зала.
Белоснежные юбки придворных леди зашуршали в такт, когда те стали присоединяться к первой паре; зал быстро заполнился развевающимися подолами, шарфиками и платочками, трепещущими веерами и смехом. Музыка закружила, убаюкала в своих объятиях, сама повела в танце, и каждый шаг давался так легко, будто…
…будто все в порядке. Словно ничего не произошло и единственная принцесса Хеллы не прячет глаза, лишь бы удержать на лице спокойное выражение, приличествующее ситуации, и вовсе не сбежит при первой возможности от партнера по танцам, чтобы выпить демонов ингибитор и хоть немного отсрочить собственные похороны.
— Вы великолепно держитесь, леди Адриана, — ровным голосом сказал Эльданна[2] Ирейи.
Принц был знаком с Эданной Хеллы достаточно долго, чтобы предсказать: сейчас ее по-хелльски выразительное лицо станет до неестественности нейтральным, а взгляд соскользнет с партнера по танцу на небольшое возвышение для придворного живописца чуть в стороне от тронов, но ей все же достанет воспитанности ответить:
— Благодарю, Ваше Высочество, вы очень любезны, — и в глазах у нее будут плясать демонята, точно наследница династии Эйлэнны едва сдержалась, чтобы не ляпнуть какую-нибудь бестактную колкость, а потому она поспешит перевести тему: — Вы слышали, что сегодня бал почтил своим присутствием господин Шеллгрен?
Принц несколько помрачнел. Главного секретаря Альянса Двух Галактик он недолюбливал, как, впрочем, и почти все члены Совета, но за спиной безродного выскочки стояла вся финансовая мощь Павеллы, и с ним приходилось считаться, хоть по союзным странам и ходили слухи, будто результат голосования был куплен.
— Я слышал, что его включили в списки приглашенных, — нехотя отозвался Его Высочество. — Но еще не видел его самого. Он уже прибыл?
— Прибыл, — кивнула леди Адриана. — И уже успел выразить свои соболезнования и пригласить меня на второй танец.
Эльданна Ирейи невозмутимо кивнул, и шпилька прошла мимо. Разве кто-то сомневался в том, кого виновник торжества первым делом выведет на паркет?
— Надеюсь, Вы ему отказали? — с напускной строгостью поинтересовался Его Высочество. — Я рассчитывал… — он оборвал сам себя, едва не сбившись с ритма.
И так знал, что сейчас принцесса вздохнет с притворным расстройством и скажет, не слишком старательно маскируя сарказм:
— Разве можно отказывать господину секретарю?
Но вместо того, чтобы честно подарить следующий танец Шеллгрену, изобразит неописуемую усталость от головокружительного вальса, посидит с полчаса рядом с отцом и незаметно исчезнет до утра.
Если не поспешить, приватного разговора с ней так и не получится.
— Мне жаль, что с антидотом складывается столь… неприятная ситуация, моя Эданна, — без приличествующего перехода сознался принц.
— Вы сделали все, что было в ваших силах, — отозвалась Адриана. — В свете того, что полный состав яда все еще не открыт, ингибитор — это действительно большое достижение. Вы подарили мне несколько лет жизни, и я вам очень благодарна.
— Достаточно, чтобы позволить мне претендовать на эти несколько лет? — хищные интонации удачно сгладились вежливой улыбкой, сводящей всю фразу к невинной шутке.
Но принцесса все равно дернулась, отступая от партнера дальше, чем следовало бы в танце, и лишь мучительно долгое мгновение спустя взяла себя в руки. Его Высочество чуть нахмурился, прикидывая — сколько же подобных предложений она успела получить за последнюю неделю, когда стало ясно, что изготовить противоядие никто не успеет?..
— Лорд-отец будет рад, — невпопад сообщила Эданна Хеллы и присела в реверансе, знаменуя конец танца. Безымянному принцу пришлось приложить недюжинные усилия, чтобы не кинуться трясти паршивку за плечи в надежде выбить из нее конкретный ответ.
Ирейское воспитание все же взяло свое: Эльданна сумел ограничиться поклоном и даже заставил себя промолчать, когда Адриана решительно отправилась к своему трону, старательно обходя главного секретаря Альянса по широкой дуге.
Сквозь стену все еще доносилась музыка и приглушенные голоса гостей: крошечная мастерская пряталась сразу за потайным ходом возле возвышения для придворного живописца, и о тишине оставалось только мечтать. Зарисовки с сегодняшнего бала аккуратной стопкой лежали на специально отведенной полке, дожидаясь доработки и корректировки — без особого успеха. Хозяин комнаты вдумчиво рассматривал незавершенное творение на мольберте, и эскизы со светского мероприятия его волновали мало.
— Звездолет? — несколько удивилась Адриана от дверей.
Художник чуть пригнулся к мольберту, не то пытаясь прикрыть собой эскиз, не то одергивая наспех закрепленную бумагу, и обернулся.
— «Ашка», — охотно пояснил он. — Аррианский боевой звездолет. А тебе разве не положено сейчас?..
— Торчать как дуре в приемной и принимать поздравления пополам с соболезнованиями? — мрачно закончила Адриана, отвлекаясь от удивительно дотошного — вплоть до чуть оплывших винглетов — эскиза. — Положено. Как и тебе — в первую очередь работать над основными картинами, — принцесса кивнула на позабытую стопку эскизов с бала.
— Поздравления? — мгновенно насторожился придворный живописец. — То есть тебя уже пора поздравлять с помолвкой?
— Только если хочешь получить в глаз, — щедро позволила Ее Высочество. — Официального предложения мне еще не делали, и я сама еще не знаю, что на него отвечу и будет ли это цензурно. А почему они оплавлены? — не удержалась она, бесцеремонно ткнув пальцем в винглеты.
— А я еще не успел прорисовать в иллюминаторе карцера силуэт неопытного второго пилота, который напортачил при маневрировании в атмосфере, — со смешком пояснил художник, безошибочно указывая на временно пустующий кружок чуть ниже уровня жилых кают. — Только еще не придумал, как пояснить на изображении, что это он напортачил и превысил максимально допустимую скорость… не пририсовывать же ему позорную табличку на шее? Хотя…
— Если сместить иллюминатор в центр картины и потщательнее проработать раскаяние на неопытной физиономии, пояснения можно дать в названии, — предложила принцесса.
— Тю, если для того, чтобы понять картину, нужно читать ее название — это не картина, а то, что принято культурно обозначать «современным искусством», — неблаговоспитанно поморщился художник. — А для толкования изображенного все равно набежит дикая толпа критиков, каждый из которых сочтет своим долгом написать сочинение на тему: «Что хотел сказать автор», — и все бы ничего, так ведь ни один не угадает!
— Напиши сам, — усмехнулась Адриана.
— А я опасаюсь тоже не угадать, — серьезно ответил Фирс. — Лучше скажи, ты подумала насчет сыворотки сииденции? Если ее добавить не в готовый отвар, а до кипячения?
— Я уже попробовала, — грустно вздохнула принцесса. — Тоже не то. Зато я тут полюбовалась на господина Шеллгрена и вспомнила, что у яда иринейской гадюки похожие свойства, но нужно подогнать процентное соотношение до нужного. Пойдем со мной в лабораторию?..
В старой мастерской пахло чем-то резковатым и довольно неприятным: вентиляция явно не справлялась, а окна попросту отсутствовали — подземный уровень, как-никак. На деревянном столе, накрытом прожженной в нескольких местах скатертью, толпились колбы и мензурки, наклонными башнями возвышались стопки книг и исписанные листки. Пожалуй, разобраться в этом хаосе могла только его хозяйка, но в настоящий момент она была занята другим.
Ее Высочество, Эданна Хеллы, в основательно заляпанном и не слишком целом комбинезоне, который крайне условно можно назвать серым, отвела в сторону руку с колбой, наполненной ярко-алой жидкостью, осторожно ставила в стеклянное горлышко воронку и с напряженным лицом занесла над ней мерную трубку с десятью миллиграммами чего-то недружелюбно булькающего.
— Реакция должна быть экзотермической, — неуверенно сообщила она Фирсу, всецело поглощенному сотворением эскиза.
— Должна быть или будет? — тотчас же насторожился художник, отступая назад.
— Будет, — уже чуть увереннее кивнула экспериментаторша и плюхнула в колбу содержимое мерной трубки.
Смесь быстро окрасилась в фиолетовый цвет и угрожающе забурлила, опасно подбираясь к горлышку.
— Фирс, — очень ровным голосом заговорила Адриана, быстро ставя колбу на скатерть, — хватай рисунки и лезь под стол.
Художник вопросительно поднял бровь, но взлетевшая под потолок стеклянная воронка расставила все на свои места. Одним движением сграбастав незаконченный эскиз и несколько угольков, Фирс нырнул под стол, куда уже забилась принцесса, — и в следующее мгновение колбу разорвало на тысячи осколков. Кусочки стекла разлетелись по мастерской, сбивая мензурки, впиваясь в книжные полки, падая на пол и щедро орошая все вокруг кипящей фиолетовой смесью. Несколько капель упало аккурат на то место, где только что стоял художник: в мраморном полу с шипением обра