, уверен, что они будут рваться в боевые операции. Нам остается лишь молиться за них…
Ольга Дмитриевна уткнула карандаш в бумагу:
– Что еще?
– Рубль примется худеть, но не сразу, а постепенно. Нужно ввести экономию. Начни записывать свои расходы и смотреть, что там лишнее и где можно найти то же самое, но дешевле. Далее. Я слышал в Министерстве финансов, что с объявлением кампании в стране могут ввести временный запрет на продажу алкоголя…
– Вот давно бы так, а то ты прикладываешься к рюмке каждый день!
Сыщик пропустил слова жены мимо ушей:
– …поэтому надо запасти бутылок десять, а лучше двадцать… нет, тридцать крепкого. Я сам займусь этим завтра. Продолжаю… Когда в столицу привезут с позиций первых раненых, тут наверняка общественные силы откроют свои госпитали. Земство, Красный Крест, может быть даже частные лица со средствами. Ты не удержишься и запишешься туда сестрой милосердия…
– Непременно! – опять вставила жена.
– Поэтому можешь заранее обновить свои знания, пройти курсы или что там у вас. Скоро пригодится.
Ольга Дмитриевна записала и это.
Лыков вдруг решил:
– А поехали прямо сейчас к Таубе. Он и она умные люди и многое дополнят к моим словам. Такое время наступает, что надо держаться вместе.
Сказано – сделано. Статский советник телефонировал генерал-майору и сказал, что они с супругой хотят приехать, потолковать. Барон задал всего один вопрос:
– О чем?
– О том, что скоро настанет.
– Понял, приезжайте.
Супруга послала горничную ловить извозчика, а Лыков полез в буфет взять бутылку французского коньяка – барону такие напитки были не по карману.
Виктор Рейнгольдович и Лидия Павловна приняли гостей настороженно:
– Что произошло, если вы так внезапно по нам соскучились?
– Меня посылают в Якутию, – с порога пояснил сыщик.
– Всего-то? Ты еще и на Чукотке не был.
– Командировка продлится до зимы, и военные действия запросто откроют без меня.
Генерал прикинул в уме – не иначе мысленно глянул на карту – и кивнул:
– Да, ты можешь не успеть вернуться.
– Так быстро все начнется? – всплеснула руками Ольга Дмитриевна.
– К зиме, скорее всего, пушки уже заговорят в полный голос, – грустно ответил барон. – Эх… Доигрались наши дипломаты…
– Они-то тут при чем? – сердито перебил статский советник. – Внешнюю политику по закону определяет государь.
– Умные дипломаты должны удерживать верховного правителя от ошибочных поступков, – сказал Таубе.
– А что может быть ошибочнее войны? – возмутился гость.
Все четверо сели за стол, и разведчик продолжил:
– Это наш с тобой старый спор, Алексей. Войны неизбежны, их нельзя отменить целиком. Государства, как и люди, всегда будут выяснять отношения при помощи силы. И надо быть сильным, чтобы уметь защищать свои интересы.
Сыщик энергично возразил разведчику:
– Война войне рознь! В нашем противоборстве с турками я сам принял участие как доброволец. Мы воевали за правое дело. А резня с японцами для чего понадобилась России? Погубили кучу людей, получили взамен одни унижения…
Виктор Рейнгольдович потер культю левой руки, которую он потерял в Маньчжурии. И постарался ответить основательно:
– Война на востоке была не нужна никому, кроме кучки высокопоставленных жуликов, тут я с тобой согласен. И людей, сложивших там головы за барыши августейших лесных дельцов[13], безмерно жалко. Но ведь грядущая битва затевается у наших западных границ. Там решится будущее России, да и всей Европы. Нельзя ее сравнивать с японской кампанией.
– Виктор! Финансист Григорий Марченко сказал мне в Гельсингфорсе: умные люди сеют друзей, а глупые – врагов. А мы что делаем? Готовимся убивать соседей? С соседями надо торговать, а не воевать.
– Скажи это кайзеру Вильгельму, – огрызнулся барон. – Он в первую очередь заинтересован в кровопролитии, и потому делает его неизбежным.
– А мы чисты в своих помыслах аки серафимы? Не мечтаем о проливах и господстве на Балканах?
– Алексей! Где люди, там и грязь, как говаривала моя кормилица. На земле нет рая и никогда не будет. Все греховны, все ошибаются: и государи, и простые люди вроде нас с тобой. Чего ты вдруг захотел? Разумного мирного сосуществования народов? Утопия!
Мужчины замолчали, а женщины переглядывались – тон разговора им не нравился. Наконец Лидия Павловна сказала:
– Давайте лучше про Якутию. Когда ты едешь?
Алексей Николаевич ответил:
– Билеты еще не куплены, и командировочные бумаги не оформлены. Дней пять-семь на подготовку уйдет.
– Значит, в конце недели отправишься? И как добираются до тех благословенных мест?
– От столицы до Иркутска едет поезд. Восемь суток в пути. А там еще три тысячи верст по ужасным дорогам в тарантасе а-ля граф Соллогуб[14]. Но лучше пароходом по Лене, много удобнее получится. Это лишь до областной столицы города Якутска. Затем останется последний рывок до Средне-Колымска, столицы Колымского округа. Не знаю, сколько между ними верст, но думаю, что не меньше полутора тысяч[15].
– Выходит, чуть ли не месяц в один конец? – прикинула баронесса.
– Скорее, полтора. Сам я в тех краях никогда не был. А сыщику Лыкову там явно есть чем заняться. Поэтому, по некотором размышлении, я не в обиде на Брюна-де-Сент-Ипполита, который меня туда послал. Интересно ведь! Край ссыльных и инородцев. Мерзлая земля, на которой ничего нельзя строить, и страшные холода зимой. Еще медведи и ископаемые останки мамонтов.
– Едешь куда Макар телят не гонял, – констатировала Лидия Павловна.
– Примерно так, – согласился сыщик.
Тогда заговорил генерал:
– Как Брюн собирается пережить мобилизацию и первый период войны без Лыкова?
– Сказал мне: думаешь, что ты незаменимый? Пошел вон, отлично обойдемся без тебя.
– Идиот. Но все же: такая командировка сродни строгому наказанию. За что тебя на этот раз?
– Да за пустяки. Начистил я рыло одному негодяю…
Ольга Дмитриевна воскликнула:
– Опять? Ну сколько можно повторять один и тот же глупый поступок? Тебе скоро шестьдесят, а ты по-прежнему ведешь себя как тринадцатилетний подросток.
Виктор Рейнгольдович уточнил:
– Сильно начистил?
– Так ведь заслужил, гаденыш.
– Но не изувечил?
– Ребра поломал, челюсть выбил.
– Челюсть вправляется, а ребра заживут, – подвел итог барон. – Не так все страшно. Умнеешь с годами, не как раньше. Отсидка в Литовском замке пошла тебе на пользу. А, старый скуловорот?
– Давайте перейдем к делу, – потребовал гость.
– Давайте. Что ты от нас хочешь?
– Возьмите мою супружницу под надзор, пока меня не будет.
Лидия Павловна вступилась за подругу:
– Да она поумнее тебя! Зачем ей наш надзор?
– Она умна, спору нет, – ответил сыщик, улыбаясь. – В обычное время Ольга прекрасно обошлась бы сама, я часто уезжаю надолго. Но начнется время необычное. И лучше, чтобы у нее было с кем посоветоваться в мое отсутствие.
– Понятно, – хором ответили хозяева. Баронесса добавила:
– Езжай к своим медведям, мы за ней присмотрим.
– Заметите адюльтер – сразу пресекайте. И телеграмму мне в тундру.
После этого все четверо перешли к столу. Дамы чаевничали, а мужчины напали на коньяк и нанесли ему большой урон. После третьей рюмки сыщик спросил разведчика:
– Есть у нас в Якутии войска?
– С кем ты собрался воевать? С эскимосами? Для этого сначала придется перейти Берингов пролив. Якутия относится к Иркутскому военному округу, в нем расположены Второй и Третий сибирские армейские корпуса. Это хорошие части, они отличились в войне с Японией. Но стоят в Прибайкалье и Забайкалье, в Якутии лишь местная команда численностью, сколько помню, в двести три человека, из которых строевых сто восемьдесят пять. Зачем тебе войска?
Алексей Николаевич рассказал, что ему известно о банде, и завершил монолог так:
– Их, может, и не рота, но люди там решительные. Плюс пулемет – вряд ли губернатор наврал про него. Казаки сдрейфили, их теперь трудно будет заставить выступить против беглых походом.
– За последний год в войсках пропало пять «максимов», – вспомнил Таубе. – Один – во Владивостоке. Видимо, он и перекочевал на Колыму. Да, задачку тебе дали нелегкую. Регулярных войск в Якутии почти нет, из иррегулярных имеются казаки, но ненастоящие.
– В каком смысле ненастоящие? Якутское казачье войско, по-твоему, липовое?
– Нет никакого войска, а есть лишь Якутский городовой пеший казачий полк. В нем всего четыре сотни. Да и те мишурные. В полку большой некомплект, люди служить не хотят и потихоньку разбегаются. На такую силу ты никак не можешь положиться.
– Откуда ты знаешь? – усомнился Лыков. – Сидишь в Петербурге, занимаешься координацией разведывательных служб, а так авторитетно позоришь якутских казаков…
Таубе терпеливо стал объяснять:
– Упомянутая воинская часть необычная. Она никогда нигде не воевала и вряд ли сумеет это сделать[16]. Подчиняется одновременно Военному министерству и вашему МВД. А у двух хозяев сам знаешь как выходит… Мы, военные, их не вооружаем, поскольку считаем вашими. А вы не обучаете ратному делу, поскольку они-де наши. В результате оружие в полку устаревшее: однозарядные берданки. Их в музей, а не в строй! Когда японцы в девятьсот пятом году высадили десанты в Аяне и Охотске, казаки драпанули – и, кстати, правильно сделали. Силы были слишком неравны. Японцы захватили на складах сотню карамультуков[17] и долго смеялись над такой древностью…
Далее, самих природных настоящих казаков почти нет. Жалованье копеечное, а служба тяжелая. Сопровождение почты, конвоирование арестантов, надзор за ссыльными, охрана дорог, соляных стоек, хлебных магазинов, денежных кладовых, банков и казначейств, контр