– Патроны кончились! – запричитал Макс.
– Юрка! Под сидушкой твоей коробка лежит! Живо подай этому идиоту!
Парень послушно кинулся выполнять поручение капитана.
Мертвецы меж тем успешно справились со внешней обшивкой двери и начали грызть внутреннюю начинку, приняв ее за человеческую плоть. От хруста ломаемых зубов стало не по себе.
– Да где ты там с патронами?! – едва не плакал Макс.
– Держи!
Юра сориентировался быстро, и едва стрелок успел договорить первое ругательство, как парень протянул ему патронную ленту.
– Заряжай!
– Есть!
– Стреляй!
– Есть!
«Миниган» захлебнулся свинцом. Первый удар оружейной очереди пришелся по самым дерзким зомбакам, тварей разорвало в клочья. Но даже вид растерзанных собратьев не утихомирил остальных – покойники продолжили с утроенной силой грызть дверь.
Вторая очередь перебила двум мертвецам хребты, и они отлетели в сторону. Еще одну жертву аидовских экспериментов затянуло под колесо и с хрустом раскатало в лепешку.
– Получите!
– Макс, слева! – успел предупредить я.
Очередную партию зомбаков стрелок ликвидировал еще на подлете.
– Лева, чего щелкаешь таблом?! – выругался я, видя, что одна из тварей пытается залезть в окно. – Стреляй в зомбака!
Но Лева даже не обратил на меня внимания. Он был весь бледный, как привидение, и дрожал.
– Эй, ты чего?
Разбираться, что же случилось с Левой, времени не было, поэтому я перескочил через сиденье, приложился при этом головой о Левино плечо и выстрелил в окно. Зомби захрипел и сполз под колесо.
– Жми! – поторопил я Ожогина.
Тот выругался, вывернул руль, выходя на прямую дорогу. По-утиному крякнула коробка передач, педаль газа ушла в пол, «буханка» во весь опор рванула вперед. В нос ударил запах горячей резины.
– Оторвались? – спросил я у Макса.
Тот кивнул.
– Скоро будет первый поворот, – предупредил капитан. В голосе его звенел нескрываемый страх.
– Нормально, ты справишься! – попытался подбодрить я Ожогина, но едва увидел, как дорога резко уходит в бок, за горку, понял, что не все так гладко, как казалось. – Это и есть и тот самый поворот?
– Ага, – напряженно ответил Ожогин, еще сильнее вцепившись в руль.
– Так там же дорога разрушена почти полностью!
– Полтора метра в ширину, – уточнил капитан. – Нашему фургону впритык. Это с учетом того, что асфальт у края осыпаться не будет.
– Так вот почему Индеец этот на «Харлее» гоняет – на другом тут и не проедешь, – догадался Леха, весь побледнев от увиденной трассы.
– Именно так, – кивнул Ожогин. И вдавил педаль газа до упора.
– Ты чего? Ты зачем разгоняешься? – затараторил я, чувствуя, как машину начинает трясти и подбрасывать на ухабах.
– Проскочим на скорости. По-другому никак. Держись!
– Да мы же перевернемся! Ты чего?!
– Не дрейфь!
– Я бы не дрейфил, но там, впереди, обрыв! Мы полетим вниз!
– Не полетим!
– Сбавь скорость!
– Не лезь под руку!
– Ребята, хватить спорить! – подал голос Макс. – Там пикап догоняет! Они стреляют! Ох ты ж е…
Раздался треск и скрежет металла. В боковой двери появилось несколько дырок.
– Все целы? Никого не задело? – спросил я, перебираясь на заднее место.
– Нормально, – выдохнул Юра, вытаращив глаза.
– Леха, не высовывайся! Я сниму их! – крикнул Макс, выворачивая ствол пулемета в нужную сторону. Загрохотал «миниган». Взвизгнули тормоза «Тойоты».
– Получи, засранец! – возликовал Макс.
– Молодец! – крикнул с водительского кресла Ожогин. И добавил газу.
– Капитан! Перевернемся!
– Прорвемся!
– Твою мать!
Машину повело, она опасно промчалась вдоль края дороги. Я только лишь успел увидеть в боковое окно глубокий обрыв, на дне которого текла небольшая речушка. И камни. Острые, пикообразные. Любую железяку разорвет на мелкие кусочки. Капитан чуть сбросил скорость, давая возможность колесам опять войти в сцепку с асфальтом, потом, едва занос прекратился, опять прибавил газ. Наш фургон накренился.
– Ожогин! – только и успел выдохнуть я.
Наверху истошно заголосил Макс.
– Жмись к левому краю! – зарычал капитан, выворачивая руль. – Ты перевешиваешь! Тянешь нас к обрыву!
– Ничего я не тяну! Я вообще дрыщ, вы забыли? Тут дорога слишком узкая! Не проедем!
– Проедем!
Боковая сторона машины, противоположная к обрыву, шкрябнула о камни. В какой-то момент мне показалось, что мы перевернемся, но автомобиль зарычал и резво промчался мимо опасного участка.
Наконец мы преодолели этот проклятый поворот.
– Это только цветочки, – выдохнул Ожогин, отирая лоб от выступившего пота. – Дальше еще сложнее будет.
– Ты шутишь? – Я посмотрел на капитана. – Еще сложнее? Мы едва не улетели в обрыв, и только чудо нам помогло. Что может быть сложнее? Отсутствие дороги?
– А ты откуда знаешь? – выпучил глаза Ожогин.
Его долго вели по темным коридорам. Света почти не было – его основным источником служили фосфоресцирующий мох да насекомые, ползающие под самым потолком, и было непонятно, как страж ориентируется в этом мраке. Прибор ночного видения? Или какие-то модифицированные примочки на глаза? А может, страж и вовсе робот? Как знать, может, и так. Теперь ничему не удивишься.
Потом его ввели в огромную комнату, но лишь поддали в бок, указывая, чтобы пленник не останавливался и шел дальше.
Из-за долгого пребывания в тесной камере он отвык от больших помещений и теперь испытывал что-то вроде клаустрофобии, только в обратном виде. Его пугали эти просторные и, казалось, не имеющие окончания бездны черного пространства. Порой он замедлял шаг, чтобы успокоить дыхание. От приступов паники оно начинало сбиваться в судорожные всхлипы.
– Иди, не останавливайся! – сразу же подталкивал его страж. Говорил он каким-то металлическим голосом, не похожим на человеческий. А еще – это шипение.
«Может, это и не был человек вовсе? Киборг? Бездушная машина, ведущая на убой?»
– Куда меня ведут? – прохрипел пленник и ужаснулся собственного голоса – сиплое воронье карканье.
– Там узнаешь, – ответил страж и подтолкнул его в спину.
Он миновали очередной коридор и вышли в просторное помещение, судя по гулкому эху, разлетающемуся далеко вперед от каждого шага.
– Стой! – приказал страж.
Пленник остановился. Не было уже ни страха, ни паники – он готов был ко всему. Что-то подсказывало, что здесь его и убьют. Пустят пулю в затылок.
«Наконец», – облегченно вздохнул пленник. Впервые за эти долгие три года он почувствовал облегчение. Смерть была так желанна. Недолго осталось мучиться.
– Ты-с нужен нам-с, – прогрохотал властный незнакомый голос, такой же механический, но слегка проглатывающий окончания слов.
– Я? – удивился пленник. Усталость навалилась на плечи. Он хотел умереть. Просто умереть. Но понял, что сегодня этого не произойдет.
– Да. После долгих лет-с ожидания цель наконец близка-с. И ты – один из тех, кто-с поможет мне в осуществлении моих грандиозных планов-с.
– Я не хочу. Просто убейте меня. Это все, о чем я прошу! – взмолился пленник.
– Ты хочешь умереть? – даже сквозь механическое лязганье послышались нотки удивления. – А свобода тебя разве-с не интерес-с-сует?
– Свобода?! – какое знакомое слово, о котором он запретил себе думать еще в первый год своего заключения.
– Мы отпус-с-стим тебя и вознаградим-с. Но ты должен сделать вс-с-сего лишь одно-с дело-с. Одно маленькое пус-с-стяковое дело-с. Ты делал это не раз в с-с-своей жизни-с.
– Я обычный инженер, я даже мухи не обидел. Вы хотите, чтобы я кого-то убил? Я не смогу. Есть ведь… Специально обученные для этого люди?
– Никого убивать не надо-с! – рассмеялся незнакомец. – Ты инженер-с. Мы это знаем. Поэтому ты нам и понадобился-с. Твои знания – вот твой пропуск-с на с-с-свободу. Сделать одно дело-с – и будешь свободен.
– Я согласен! – завороженно ответил пленник. И, не сдержавшись, почти гипнотически забормотал: – Я все сделаю! Все-все-все сделаю. Что пожелаете. Все сделаю. Все-все-все. Все сделаю. Все сделаю! Все сделаю!
По комнате раскатился механический смех.
Впереди дорога заканчивалась. Совсем. Асфальта не было. То, что начиналось дальше, напоминало…
– Это что, типа грунтовка?
Ожогин кивнул:
– Там внизу бревна навалены, сверху накатана земля.
– Накатана?! – Я смотрел на бревна, которые местами торчали из-земли.
Я такое видел однажды, когда ездил к матери в Верхнекамский район. Там часть дороги была такая же – никакого намека на асфальт. Бревна, а сверху земля. Точнее – грязь, которую месят идущие друг за другом лесовозы. И бревна иногда просто выныривали из-под земли после очередного такого большегруза. Не заметишь – останешься на дороге навсегда.
– Черт! – буркнул Макс.
– Что такое?
– «Лада»!
– А «Тойота»?
– Отстала. Чуток.
– Громи этот тазик нахрен!
Макс разворачивал «миниган» как раз в тот момент, когда асфальт за нашей «буханкой» вздрогнул.
– А-а-а, – закричал Макс.
– Что такое?
– Да черт, глаза обожгло, а-а-а! – Он упал в салон и перекатился на заднее сиденье.
– Юрка, глянь, что с ним! – бросил Ожогин. – Там аптечка где-то сзади. Была.
Паренек пошарил по салону, а Макс продолжал реветь, зажимая глаза.
– Лева!
Он обернулся:
– Что?
– Заменишь? – Я показал на место, освободившееся у «минигана».
– Блин! – недовольно бросил он, но полез к пулемету. С его габаритами это было затруднительно. Он напоминал Винни-Пуха, пришедшего в гости к Кролику, но застрявшего в норе.
– Пролез? – уточнил я.
– Да, ща я им устрою Третью мировую. На, получите, суки! – «Миниган» выплюнул первую очередь. Я заметил в зеркало заднего вида, как «Лада» ушла в сторону с линии огня.
– Слушай, – я повернулся к Кэпу, ко