Мы прождали некоторое время, после чего я прошел внутрь тюрьмы, где встретился с Эдуардом на привычном месте — в кабинете для свиданий. Оказывается, он еще накануне вечером получил постановление прокурора о… продлении ему срока содержания под стражей на несколько месяцев.
Посидели, поговорили. Лимонов, как всегда, был бодр. Рассказал, сколько отжиманий от пола он делает теперь за день, поговорили о его сокамернике-чеченце, о том, что происходит в его партии и что пишут в «Лимонке».
Но у нас с ним уже был назначен прямой эфир на радио «Эхо Москвы», куда я спустя некоторое время и отправился в одиночестве.
Началась передача, я стал отвечать на вопросы ведущей, а в это время, тут же в студии, на экране телевизора стали показывать взрывы башен-близнецов в Нью-Йорке…
После этого я понял, что теперь надеяться на досрочное освобождение Эдуарда бессмысленно.
И вообще, если честно, после 11 сентября я готов был предположить самое худшее и о перспективах нашего дела, и о дальнейшей судьбе Лимонова.
Тем более что в тот период мы еще не были знакомы с материалами этого дела и совершенно не знали, что находится внутри нескольких десятков толстых папок, находящихся в кабинете у Шишкина.
А сам Шишкин воспрянул духом. После теракта в Нью-Йорке он похвалился мне, что, наверное, полетит туда в составе группы российских следователей для оказания помощи американцам в раскрытии этого преступления.
«Да уж, вы поможете!» — с иронией подумал я, но промолчал.
Спустя какое-то время (может быть, через месяц или больше) я поинтересовался у Шишкина, когда он улетает в Штаты и кто будет вести наше дело вместо него.
— Американцы от нашей помощи отказались, — злобно пробурчал он в ответ. — Ну, пусть попробуют, поищут. — На его узком бледном лице мелькнуло подобие улыбки. — Ничего они не найдут…
Я человек не верящий ни в какие всемирные заговоры, ни в наличие мирового правительства, ни в версию участия ЦРУ в терактах 11.09.01. Не хочется мне верить и в версию участия ФСБ во взрывах жилых домов в Москве в 1999 году. Но после слов майора ФСБ Шишкина и его злобной ухмылки я вдруг засомневался и готов был поверить даже в то, что к терактам в Нью-Йорке приложили руку наши славные чекисты.
Рукописи не крадут
В конце 2001 года Следственное управление ФСБ России, занимавшееся делом Лимонова с апреля, после сенсационного задержания Эдуарда и нескольких его товарищей на глухой таежной заимке в заснеженных Алтайских горах, приступило к выполнению требований статьи 217 УПК РФ, то есть к ознакомлению подсудимых и их защитников с материалами этого дела.
Так как дело получилось у них многотомное, то, чтобы тщательно изучить все собранные чекистами «доказательства вины» обвиняемых (показания многочисленных свидетелей, акты всевозможных экспертиз и прочее), требовалось значительное время.
Наши подзащитные знакомились с делом практически ежедневно.
Здание СУ ФСБ располагается на территории Лефортовской тюрьмы, и подследственных доставляют в кабинеты к следователям-чекистам по системе тюремных коридоров и закрытых переходов, что существенно облегчает работу следователей. Им не приходится ежедневно ездить в Лефортово, как это делают следователи СКР (тогда — прокуратуры) и МВД, а затем в порядке живой очереди (наравне с адвокатами) занимать кабинеты с мозаичными витражами на окнах.
Но мы, адвокаты, в силу занятости по другим делам и иным причинам, приезжали в СУ ФСБ знакомиться с материалами дела Лимонова не так часто — два-три раза в неделю, а то и реже.
У меня помимо дела Лимонова было много и иных дел, к тому же в январе следующего, 2002 года я планировал традиционно отправиться на месяц в отпуск в Таиланд. Поэтому и попросил одного своего коллегу, адвоката Юрия Иванова, помочь мне принять участие в защите Лимонова и заменять меня, по мере необходимости, на стадии ознакомления с материалами дела.
А знакомиться, повторяю, было с чем! Ведь только сейчас, на этой стадии, мы могли узнать, что накопали опера-чекисты против наших подзащитных за многие месяцы следствия, а также кто и что говорил из свидетелей. Кто из них струсил, смалодушничал и под угрозами оперов оговорил своих товарищей, кто держался на допросах стойко, а кто оказался откровенным провокатором.
Все люди — разные, а дело чекисты состряпали серьезное — «терроризм»!.. И их опера (мы потом убедились в этом в ходе судебного процесса) умеют и красиво врать, и убедительно запугивать, и избивать людей не хуже своих коллег из МВД! Некоторые из них даже не боялись вывозить ночами свидетелей на кладбище, как это было в Барнауле, ставить там на колени на краю выкопанных могил и стрелять… над головой жертв. Позже эти и другие факты грубого нарушения следствием законов послужили основанием для вынесения судом частного определения в адрес руководства ФСБ и Генеральной прокуратуры.
Согласитесь, такие испытания выдержит далеко не каждый опытный, взрослый человек, что уж говорить о совсем юных ребятах!
Поэтому я не буду называть имен тех обвиняемых и свидетелей, кто проявил тогда слабость. Да их, в принципе, было и не много. Но с удовольствием назову убежденного, можно сказать, прирожденного провокатора и стукача Артема Акопяна, на которого делали основную ставку как чекисты-оперативники, так и руководитель следственной группы СУ ФСБ Олег Шишкин. И, забегая вперед, скажу: просчитались! Суд не поверил ни единому слову самодовольного, уверенного в себе и в своих покровителях сексота и полностью отверг его показания!
Впрочем, сейчас речь не о них, а о выполнении защитниками и обвиняемыми требований статьи 217 УПК РФ и об адвокате Иванове, пришедшем мне в этом деле на помощь.
В одно из наших с ним посещений Следственного управления и случилось то, о чем я хочу рассказать.
В тот день, перед тем как зайти в СУ, я оставил свой старенький, видавший виды «мерседес» в автосервисе, расположенном недалеко от тюрьмы. Мастера-ремонтники должны были сменить в машине масло и что-то еще там проверить, а я пообещал им забрать машину ближе к вечеру, после работы.
Весь день мы (я, Лимонов и Иванов) не торопясь знакомились с материалами дела.
Как всегда, я принес Эдуарду несколько бутербродов с колбасой и сыром, бутылку минеральной воды и плитку шоколада «Аленка».
Пока Иванов вел с Шишкиным вялую беседу ни о чем, а Эдуард жевал бутерброды, я забрал у него пару толстых тетрадей с рукописью только что им завершенной «Книги воды» и большой рукописный текст открытого письма Путину.
Закончив работу, мы вышли с Ивановым на улицу, где уже смеркалось, и он предложил подвезти меня на своей недавно купленной машине (тоже мерсе) до автосервиса. Впрочем, вот так грубо мерсом назвать его машину было сложно: она была женского рода или даже неопределенного рода, выкрашенная в какой-то педерастический нежно-фиолетовый цвет. И невысокий, полноватый Иванов с круглым лицом в очках выглядел за рулем этой своей новой машины как типичный «чайник».
— Да ты оставь портфель, — сказал мне Иванов, когда я уже вышел из машины и хотел было с ним распрощаться. — А то вдруг твоя еще не готова. Посидим здесь, поговорим.
— Хорошо. — Я положил портфель к нему на переднее сиденье, захлопнул дверь и ушел. А когда выехал на своей машине через пять-семь минут на улицу, фиолетового «мерседеса» Иванова на месте не оказалось.
«Что за дела? — подумал я, сразу почувствовав что-то неладное. — Куда его черт понес?» Потом решил, что он мог поехать в аптеку.
Но Иванов отсутствовал недолго. Минут через пять, скрипя тормозами, фиолетовый «мерседес» подлетел ко мне. Я открыл дверь, намереваясь забрать свой портфель, но портфеля на сиденье в машине Иванова не было, а сам Иванов сидел красный как рак и не мог произнести ни слова.
— Где мой портфель? — не выдержал я, заглянув уже и на заднее сиденье. И только тут Иванов заговорил, выскочил из машины, и до меня дошло, что мой портфель у «чайника» Иванова… украли.
Да, как только я скрылся за дверью «Мерседес-центра», к машине Иванова слева подъехала грязная «девятка» «жигулей», водитель которой стал что-то спрашивать у нашего «чайника». И пока тот слушал вопрос да отвечал на него, кто-то потихоньку приоткрыл переднюю дверь фиолетового «мерседеса» и…
Короче, Иванов сообразил, что произошло, только тогда, когда «жигули» внезапно рванули от него на бешеной скорости.
В общем, классическая разводка воров-борсеточников.
— И куда ты сейчас ездил? — спросил я.
— За ними в погоню, — ответил толстенький Иванов, у которого давление явно начало зашкаливать.
Мне стало жаль его, хотя в первые секунды я готов был его прибить за проявленное ротозейство.
— Ты знаешь, что у меня было в портфеле? — снова спросил я.
— Копии материалов дела, — попытался отгадать он.
— Да. Но еще там у меня была ру-ко-пись книги Ли-мо-но-ва! Ты понимаешь, что это такое?! А еще мой паспорт с адресом прописки и ключи от квартиры… Поезжай немедленно в ближайшее отделение милиции, пиши там заявление, что у тебя из машины похитили портфель адвоката Беляка с личными документами, материалами уголовного дела и прочим, а я поеду скорее домой.
— А где тут милиция? — растерянно спросил совершенно раздавленный произошедшим пятидесятилетний адвокат.
— Ищи! — только и мог сказать ему я.
Конечно, дома у меня никаких воров не было. Лазать по домам — это не их профиль.
Поздно вечером Иванов мне позвонил и доложил, что заявление в милицию он подал и завтра они ждут меня для составления протокола опроса.
Это был четверг. Тяжелый четверг. Но предстояло еще как-то объясняться с Лимоновым. А это было еще тяжелее.
На следующий день, в пятницу, я поехал в милицию. Дело по заявлению Иванова поручили вести очень красивой сотруднице по фамилии, как сейчас помню, Ленская. «Это уже хороший знак», — подумал я, отвечая на вопросы дознавательницы и откровенно любуясь ее дивной красотой.
Ленская сразу призналась, что преступников вряд ли они найдут, что портфель с бумагами те, скорее всего, выбросят куда-нибудь на помойку, и паспорт тоже вряд ли вернут.