— Саша, слушай, я…
— Да твою же мать, — взмолился я, моментально лишившись всякого спокойствия и резко повернувшись к Руслану. — Ты издеваешься⁈ Рус, скажи честно, это какая-то идиотская шутка или что?
Даже несмотря на то что Руслан был на голову выше меня и чуть ли не в полтора раза шире в плечах, сейчас он больше походил на испуганного щенка, боящегося ярости своих хозяев.
— Саша, послушай, я просто…
— Заткнись! — рявкнул, с трудом сдерживая свою злость. — Руслан, скажи мне, ты совсем идиот? Я, по-твоему, кто? Волшебная фея крёстная? Телепат? Руслан! Я, пни тебя дьявол, твой адвокат! Адвокат! Я тебя защищаю! Я должен знать обо всём, что может помешать мне выполнять свою работу! Обо всём, чтобы тебя черти драли! А ты решил рассказать мне это только сейчас? Ты совсем ума лишился⁈ Чего тогда до завтра не дотянул, а? Рассказал бы прямо в зале суда, чего нет-то⁈ Где твои мозги⁈ А? Я тебя спрашиваю! Кто мне говорил: «Доверяй своему тренеру» и прочее, а? Где, я спрашиваю, твоё доверие, придурок⁈
Всласть прооравшись и выпустив эмоции, шумно вздохнул и выдохнул. Хорошо ещё, что на улице холодно. А то точно бы от злости расплавился.
Ладно, спокойно, Саня. На самом деле это очень плохо. Не стоило выходить из себя. Это непрофессионально. Контрпродуктивно и прочее. Ещё и неправильно. Вот прямо в корне. Но сложившаяся ситуация просто вывела меня из себя. Только я начал думать, что всё идёт отлично, как он моментально всё перевернул с ног на голову.
Так ещё и самого себя хотелось идиотом назвать. Я ведь проверял документы. Досконально. Кучу времени потратил, но ничего даже отдаленно похожего на убийство там не было. Худшее, что можно было найти в личных записях Руслана, — пара драк в школе. Ну ладно. Больше чем пара. Но откуда там могло взяться нечто подобное, я не понимал. Даже близко ничего такого не было.
Хотя нет. Понимал. Ответ на этот вопрос прост и банален. Бритва Оккама. Об этом нет бумаг потому, что об этом никто не знал. То есть он скрыл это. Отсюда можно сделать вывод, почему Рус находился в настолько паршивом состоянии. Переживал, что всё может всплыть, и это похоронит его окончательно.
— Так, — спустя минуту тяжёлого сопения сказал я, окончательно приходя в себя и возвращая способность мыслить рационально и, что самое важное, спокойно. — Рассказывай. Всё рассказывай, Руслан. Я хочу знать. С подробностями.
Короче, если вкратце, то как бы цинично и даже жёстко это ни прозвучало, но всё оказалось не так страшно, как я подумал в начале. И слава богу.
Случай произошел чуть больше девяти лет назад. Руслан со своим другом участвовали в соревнованиях. Рус вообще с детства был заядлым любителем турниров юношеской лиги, которые постоянно проводились на территории империи. Кто бы мог подумать, не правда ли? При его-то жизни.
Ладно. Всё потом. Так уж вышло, что на том роковом турнире он и его друг вместе дошли до четвертьфинала, где волей случая и сошлись друг с другом в поединке. Печальная ситуация, как ни посмотри, хотя оба они понимали, что если будут достаточно хороши, то подобный исход будет неминуем.
К сожалению, всё вышло куда хуже, чем Руслан мог думать даже в худших своих кошмарах.
— Артём просто упал, — сипло выдавил он из себя. — Я сначала не понял, что случилось. Мы вели спарринг. Тёмка наступал, а я защищался. Он почти загнал меня в угол… Чёрт, Саша, я ведь не хотел сдаваться, понимаешь? Мы с ним всегда были соперниками. С самого, блин, детства. Ещё в детском саду познакомились, и тогда началось. Сколько мы с ним в школе с другими пацанами дрались — вообще не сосчитать. Постоянно с ним соперничали. За одними и теми же девчонками бегали. Он меня всегда поддерживал, а я его. Когда я от предков сбегал, то ночевал у него. Мы лучшими друзьями были.
— Что было дальше? — спросил я, стоя рядом с Русом и внимательно слушая его рассказ.
— Дальше я решил, что не могу ему уступить. Вот просто не могу, и всё тут.
Рус шмыгнул носом, уставившись себе под ноги.
— Знаешь, это… Это было так просто, — продолжил он. — Я же знал, что Тёма не примет победы, если я не буду стараться. Я бы на его месте тоже не принял. А потому…
— А потому ты не стал его жалеть.
— Я же не знал… — Голос Руслана надломился. — Понимаешь, он никому не сказал. Вообще никому.
Господи. Девять лет прошло, а даже простая попытка вспомнить и пересказать эти события вызывала у него столько мучительной боли, будто его пытали.
— Рус, — негромко позвал я его. — Послушай меня. Ты ни в чём не виноват. Твой друг скрыл то, что болен…
— И что? — с неожиданной резкостью и даже злобой вскинулся стоящий рядом со мной громила. — Я должен был догадаться! Понимаешь? Обязан был! Я знал его лучше всех! Я обязательно что-то заметил бы! Какой-то знак. Признак того, что он болен! Мне сказали, что его сердце не выдержало физической нагрузки. Оно остановилось именно во время нашего боя, Саша! Ни с кем-то другим! Именно со мной! Понимаешь⁈ Потому что мы с ним были лучшими! Никто из нас не хотел уступать другому. Мы оба хотели победить. Победить! А бой со мной убил его!
— Ты невиновен, — всё тем же спокойным голосом повторил я.
— Скажи это его матери! — рявкнул Руслан. — Она меня до сих пор ненавидит! Даже не пустила на его похороны! Мне пришлось потом приходить. Одному! Знаешь, как это было тяжело? Как…
Руслан не останавливался. Он кричал, выплёскивая из себя все накопившиеся и сдерживаемые за последние время эмоции. Всё, что так или иначе съедало его изнутри.
Я ему не препятствовал. Дал выговориться, на что ушло почти две с лишним минуты без единой паузы, пока Руслан изливал из себя всю накопившуюся боль и другие эмоции.
— Рус, послушай меня, — максимально спокойным и уверенным голосом заговорил я. — Он скрыл, что у него был приобретённый порок сердца. Он не сообщил об этом организаторам турнира. Он подделал справку от врача, чтобы выступать. Ты сам мне сказал. То, что с ним случилось, — это трагедия. Но ты в ней не виноват никаким боком. Ты не мог знать, что он болен!
Строго говоря, насколько я понял из слов Руслана, это потом он выяснил. Ревматическая болезнь сердца. Какой-то там эндокардит. Редко, но эта дрянь может появиться у детей ввиду инфекции. По словам Руслана, Артём получил эту дрянь после ангины в тринадцать лет, которую очень плохо лечили. В итоге болезнь начала постепенно прогрессировать. Уж не знаю, так это или нет, его слова я сейчас проверить не мог. Но нужно будет это сделать.
В остальном же знаю, что говорю логичные вещи. И ещё лучше понимаю, что большого толка от моих слов не будет. Руслан всё равно продолжит винить себя, сколько ему не талдычить.
Заодно я смог понять, каким образом не наткнулся на это, когда проверял бумаги по прошлому Руслана. Всё случилось до того, как Русу исполнилось восемнадцать. Причину смерти выяснили довольно быстро. Как и то, что при последующей проверке вскрылся факт подделки поданных Артёмом медицинских документов. Идиотское решение. А потому дело оказалось закрыто ещё на стадии доследственной проверки. Скорее всего, папка с этими документами хранилась где-то в архивах государственных органов, там, где никогда не ступала нога госслужащего, и носило пометку либо «невозбуждённое», либо «прекращено».
Плюс неудивительно, что случай этот не стал достоянием широкой общественности. Во-первых, прошло уже очень много времени. А во-вторых, мать Артёма попросила не предавать это огласке, на что организаторы турнира согласились. Если уж университет хотел всеми силами замять историю с Алисой, то не стоит удивляться, что здесь организаторы пришли к тем же выводам. Купирование возможного репутационного ущерба. Их можно понять.
Тем не менее, как я уже и говорил, пусть это и цинично, но у меня отлегло от сердца. Потому что за то время, что мы шли от магазина до переулка, я уже успел придумать себе два или три десятка возможных теорий с самыми негативными вариантами развития событий.
— Рус, поверь мне. Нашему делу это никак не помешает, — заверил я друга, но тот, похоже, не особо преисполнился уверенности от моих слов, так что пришлось добавить: — Послушай меня. Всё. Будет. Хорошо. Не переживай. Я тебя вытащу, так что…
Лежащий в кармане брюк телефон зазвонил, прервав меня на полуслове. Достав его, я прочитал имя звонившего и сбросил звонок. Он подождёт немного.
— Так что хватит распускать нюни, — продолжил, убрав телефон обратно в карман. — Сейчас мы вернёмся в магазин. Та милая девушка снова примерит на твою огромную перекачанную тушу этот прекрасный пиджак, и поедем домой…
— Ничего она у меня не перекачанная, — мрачно пробормотал он, но меня не обманешь. Слабые, но всё-таки хоть какие-то весёлые нотки в его голосе появились. — Нормально занимаюсь просто. Сам такой же был бы, если бы всё, как надо делал…
— Упаси господи. И давай мне только не рассказывай, — фыркнул я. — Если бы у тебя мускулы вконец мозги не заменили, то ты бы сейчас эту милашку кадрил, а не стоял тут, как грустный ослик…
— Какой ещё ослик? — не понял Руслан и с недоумением посмотрел на меня.
— Иа. Из Винни-Пуха…
— Какого ещё Винни-Пуха? — опять не понял он.
Оставалось только покачать головой и горестно вздохнуть. Как они вообще тут жили-то?
Вернувшись в магазин, мы перемерили заново костюм. Теперь тот сидел прекрасно. Хоть сейчас Руслана в женихи отдавай. Разве что трудно будет найти невесту для этого мрачного громилы, но, как говорится, это уже не моя проблема.
Да и возможность выговориться ему помогла, но не настолько, чтобы Руслан в тот же миг начал плясать от радости и снова стал тем же весёлым здоровяком, каким я его знал. Да и уверен, как только я отправлю Калинского и это дело на свалку, громила сразу станет бодрее.
А ещё в моей голове появилась мысль, что он трус. Нет, не в том смысле, что боится всего на свете. Не в негативном. А в том, что все мы в какой-то мере трусы. У всех есть потаенный страх, основанный на нашем прошлом. Нужно лишь дождаться триггеров, которые вытащат его наружу, чтобы окончательно пробудить тот животный ужас, который мы с таким старанием засовывали поглубже. Настолько глубоко, что порой и забывали про него вовсе, пока он не напоминал о себе скрежетом когтей и своим жутким, леденящим душу хриплым дыханием в затылок.