Точнее, не совсем человек.
— Смотрю, у тебя тут дикий аншлаг, — заметил я, заходя в мастерскую альфа и оглядываясь по сторонам.
— Да не, — отмахнулся Лар, с удовольствием плюхнувшись на кресло-мешок. — Обычный вторник.
— Сегодня воскресенье, так-то.
— Да кому какая разница, — фыркнул он и щёлкнул пальцами.
В его руке тут же появилась большая и пузатая чашка.
— Какао хочешь?
— Нет, Лар, — улыбнулся я и покачал головой. — Спасибо тебе большое.
В этот раз разного рода ящиков и противоударных контейнеров в помещении оказалось куда меньше. Хотя. Нет. Не так. По-моему, их количество даже увеличилось. Просто из-за того, что теперь они не валялись где попало, а были аккуратно разложены вдоль стен и на столах, казалось, будто бардак немного уменьшился.
На самом же деле он просто принял более… упорядоченный вид.
— Так о чём ты хотел поговорить? — спросил Лар, отхлебнув из своей чашки.
— Ты ведь в курсе, что у меня есть Реликвия.
Это был не вопрос. Просто устное подтверждение этого факта. Лар это понял и кивнул.
— Так вот, — продолжил я. — Я хотел бы уточнить кое-какие моменты…
— А чего там уточнять? — удивился альф. — У тебя же не сила, а ерунда какая-то. Ты же, вроде, эмоции читаешь?
От его непосредственности меня скривило.
— Да, Лар, — пробормотал я. — Именно так. Но, всё-таки, мне нужна от тебя пара советов.
Едва я только это произнёс, как настрой альфа тут же сменился. Он будто стал серьёзнее. Более сосредоточен.
— Я слушаю, Александр.
— Для начала ответь. Ты был знаком с Разумовскими?
Лар нахмурился и задумался.
— Лично не встречался, — покачал он головой. — Нет. Я приехал сюда лет восемь с половиной назад. А эти ребята умерли гораздо раньше. Но я знаю, что они часто приобретали у Филатовых артефакты.
— Через их аукцион?
— Шутишь? Конечно же нет. Ну, что ты. — альф усмехнулся и покачал головой. — Нет. Они делали себе покупки в индивидуальном порядке.
— Если не секрет, то, что они покупали?
— В основном творения моего народа. С их деньгами они могли позволить себе не размениваться на ширпотреб. Как правило, приходили раз в несколько месяцев или полгода.
— Погоди, а откуда ты это знаешь, если сам с ними не встречался?
— А кто, по-твоему, проводит инвентаризацию всего этого магического барахла? — усмехнулся Лар и обвел руками помещение. — Каждый артефакт в этом здании проходит через мои руки. Я могу отследить любой предмет из тех, что попадал в эти стены. Вы, люди, конечно, странные существа, но кое-чего у вас не отнять. Документацию и отчётность вы вести умеете.
— Сказал тот, кому двести лет от роду, — улыбнулся я, на что Лар только рассмеялся.
— Поверь, если бы мой народ вёл свои записи хотя бы на десятую долю так же усердно, то мы бы не лишились огромного количества своего наследия за последние полторы тысячи лет.
— Всё так плохо?
— Возьми лопату и начни копать в случайном поле, — пожал он плечами. — Есть пусть и не большой, но шанс, что наткнешься на схрон с нашим добром. Александр, мой народ очень… закрытый, скажем так. Не в альфарской природе делиться не то, что знаниями, но даже простыми вещами…
— Что-то как-то это не вяжется с тем, что вы так радостно артефактами торгуете.
— Бесценный бриллиант для одних и всего лишь блестящая стекляшка для других, Александр, — наставническим тоном проговорил Лар и с наслаждением отхлебнул из чашки. — То, что мой народ продаёт людям, не более чем безделушки. Да, я знаю, что по вашим меркам они удивительны. Но для нас…
Он развёл руками в стороны, как бы показывая, что оно и само понятно.
— Плюс, — продолжил Лар, — Нам тоже надо как-то жить. Нас не так много осталось. И, как бы мы не цеплялись за былое величие, оно не вернётся только потому, что мы этого хотим. Всегда найдутся те, кому совершенно не хочется отпускать прошлое.
— А есть те, кто наслаждаются жизнью и ходят на концерты, — усмехнулся я и Лар тут же кивнул.
— Именно. На мой взгляд нас либо ждёт ассимиляция с людьми, либо стагнация и смерть.
— Но неужели остальные этого не видят?
Услышав мой вопрос, Лар весело фыркнул.
— Конечно видят. Они же не идиоты. Просто некоторым настолько тяжело смириться с правдой, что они будут отмахиваться от неё даже тогда, когда она врежется им в лицо. Мой дед как раз был из таких и где он теперь?
— Где?
— Да без понятия, говорю же, — пожал плечами мой собеседник. — Его посадили в одну из оставшихся наших тюрем с другими радикалами. Учитывая нашу продолжительность жизни, сидеть ему там придётся ещё очень и очень долго.
— Если только не выпустят или не сбежит…
— Нет, Александр, — выражение на лице Лара вдруг стало куда серьёзнее. — Из таких мест не выпускают и не сбегают. Для альфаров это эквивалент смерти. Мы не убиваем друг друга. Только не теперь, когда нас осталось так мало.
— Просто сажаете навсегда под замок вместо этого.
— Не я придумал эти правила, — развёл он руками.
— Ясно, — я подумал несколько секунд, попутно вспомнив вчерашние события.
Похоже, что подружка Браницкого была из подобных ребят. Спросить или нет? А, к чёрту. Я сюда не за этим пришёл.
— Ладно. Мы уклонились от темы. Ты знаешь что-нибудь о Реликвии рода Разумовских?
— Только то, что они были менталистами или, как вы их еще называете, ментатами. Говорят, что одними из сильнейших в мире.
— Говорят?
Лар пожал плечами, отпустил кружку и начал поудобнее устраиваться в своём кресле.
— Я же с ними не встречался, — произнёс он, а я продолжал наблюдать за тем, как кружка, которую он отпустил, так и осталась висеть в воздухе в том месте, где он её оставил. — У вас, у людей, вообще какая-то глупая привычка скрывать свои силы от окружающих…
— Как будто вы поступаете иначе, — отозвался я. — Сам же сказал…
— Тоже верно, — усмехнулся он. — Видишь, не такие уж мы и разные.
— Ага. То есть, о том, что у них была за сила, ты не знаешь…
— Я этого не говорил.
Я пристально посмотрел на улыбающегося альфа.
— Но, ты же сказал, что…
— Я сказал, что сам с ними не встречался. Но, это не значит, что я ничего не знаю. Другое дело, зачем эти знания нужны тебе?
Хороший вопрос. И как мне на него ответить? Признаться, что эти ребята были моими родственниками? Так я понятия не имею, как он может поступить в таком случае. С другой стороны, Лар уже давно знал о том, что у меня есть дар. И, вроде бы, никому об этом ничего не сказал.
Параноики говорят, что в этом мире никому нельзя доверять. Потому, что даже у параноиков есть враги.
И, всё таки…
— Боюсь, что я не могу тебе это сказать, — честно признался я. — Если так подумать, то я вообще никому не хотел бы это говорить.
Лар несколько секунд смотрел на меня, после чего с пониманием кивнул.
— Понимаю. Свои секреты есть у всех. Так, что именно ты хочешь узнать?
— То есть ты ответишь на мой вопрос даже теперь, когда я отказался отвечать на твой? — уточнил я.
— А почему нет? Александр, я спросил тебя, но ты сказал, что не можешь дать мне ответ. Я это понимаю и принимаю. У всех могут быть свои причины. Доверие нельзя получит просто так, точно так же, как нельзя доверять кому-то безответно. Это обоюдный процесс. Может быть я не знаю ответа на вопрос, который ты хотел бы задать, но это не значит, что я ничем не могу тебе помочь.
Он поднял руку и показал мне указательный палец.
— Только не огорчайся, если я чего-то не знаю. Я ещё молод, — он усмехнулся, развёл руки в стороны и пожал плечами.
Ага. Молод. Двести лет всего. Конечно…
Я задумался. Что спросить? В чём заключалась сила Разумовских Лар не знает. Так я вроде бы и так это знаю. Сам ей обладаю. Так что такой вопрос отпадает. Тем более, что даже это знание само по себе мне ничего не даст. С другой стороны…
Я вспомнил странную реакцию той псины и теневых тварей Волкова.
— Хорошо. Тогда у меня есть другой вопрос.
— Спрашивай.
— Ты как-то говорил мне, что по крайней мере часть Реликвий — это проявление связи людей с… со странными существами.
— Если тебе будет проще, то можешь называть их духами, Александр, — поправил меня Лар. — Это не совсем точное и правильное определение, но в данном случае оно подходит. И, да. Ты прав. Только я немного уточню. Абсолютно все Реликвии это и есть результат связи человека и духа с которым он связан. Просто у некоторых эта связь выражена сильнее, чем у других. И чем сильнее дух и эта связь, тем, соответственно, сильнее Реликвия.
— То, что они развиваются через конфликты связано с этим?
— Конечно. Внутренние. Внешние. Любые, которые вызывают сильные эмоции. Для них это всё равно, что пища, пусть и это, опять-таки, не совсем верно.
— И, чем сильнее эти эмоции…
— Тем сильнее связь и, соответственно, сила данная человеку, — кивнул альф.
— Тогда ещё один вопрос. Минуя основной, так сказать. А нельзя пойти и раз десять посмотреть какие-то ужастики? Несколько раз испугался и стал сильнее?
Даже просто произнося это, я чувствовал, что выгляжу глупо. Тем не менее, гипотеза была интересная.
Правда и ответ оказался не хуже.
— Скажи мне, Александр, — вкрадчиво проговорил Альф, с задором глядя на меня своими глазами цвета яркой сирени. — Что ты выберешь? Провести ночь с прекрасной женщиной? Или в одиночестве с порнушкой?
Это прозвучало настолько абсурдно, что я даже на мгновение растерялся.
— По-моему, выбор очевиден, — со смехом ответил ему я. — Реальность всегда лучше.
— Вот видишь. Тут тот же принцип. Эти эмоции, какими бы настоящими они тебе не казались, не будут реальными. Что толку пугаться, когда причина этого страха не угрожает твоей жизни? Что стоит злость, когда она направлена на выдуманного персонажа? Нет. Всё это не более, чем суррогат. Попытка привнести немного перчинки в ставшую пресной жизнь.