Моя память подсказывала ситуацию, когда меня и состав угля вёз пьяный машинист. Но он-то делал это регулярно, к тому же паровоз не падает, разве что с рельс сходит. А вот чтобы меня поднимал в воздух самолёт с нетрезвыми пилотами⁇!!
Такое да, такое впервые.
Когда де Жерс и пилот по носам и своеобразному акценту безошибочно и синхронно узрели друг в друге французов, то обрадовались, как разлучённые в детстве братья. И, мать их морально нестойкую француженку, по этому поводу ещё и немедленно накатили.
Через пятнадцать минут, когда мы все уже находились в кабине на откидных стульчиках (первый пилот, звали его Клод-Готье, пожелал, чтобы мы увидели взлёт в первых рядах), я уже был единственным трезвым на борту.
Однако, хвала судьбе, всё прошло благополучно. Умело и явно привычно маскируя акцентом опьянение, пилоты поговорили, вдобавок ещё и пофлиртовали с диспетчерами-девушками, получили разрешение на взлёт, и мы безболезненно покинули столичную землю.
…
— Оберон! — обратился я к соседу.
— Зови меня Бэра, в конце протяжное такое «ааааа»… Что, мой дорогой заказчик Аркадьё? — второй пилот уже сидел со мной практически в обнимку.
Моё имя он произносил своеобразно, видимо у французов был аналог имени Аркадий, но звучал он с окончанием на «дьё», гортанно и по-своему красиво. Я был трезв, но обаяние французов на меня тоже действовало, я находил их красавчиками и молодцами, но… какие-же они всё-таки чёртовы разгильдяи!
Впрочем, первый пилот, хотя и пел дуэтом с де Жерсом французскую народную песню фривольного содержания, рулить не забывал.
— Ты не переживай, Аркадьё, мы полетим медленно, легко как пёрышко, вжух-вжух. Долетим до вашего Кустового. Будет утро, сядем на местной полосе.
— А нас там нет аэропорта, я предупреждал при оформлении фрахта.
— Не бойся, нам подойдёт любое ровное поле.
— Есть такое и не одно, например, я знаю такое в пригороде.
— Договоримся с землевладельцем?
— Я землевладелец!
— О! Давай за это выпьем! — мне пытались налить примерно каждый раз и у французов в арсенале была ужасающая пятилитровая бутыль вина.
— Я не могу, мне доктор запретил. Уколы от бешенства.
— О! Ужасно, ужасно!
Впрочем, это не помешало ему налить себе и бортмеханику, чокнуться и выпить.
— А я смогу нанять вас сделать пару рейсов в каганат? Какая вообще грузоподъёмность у этой машины?
— Мы берём на крыло, не считая экипажа и топлива, две тонны и сто килограмм.
— Условно двадцать человек?
— Очень условно, ведь кресел у нас в салоне всего восемь. Можем, наверное, и двадцать пассажиров, если они сядут в проходе, будут без багажа и не толстые.
— А дальность полёта?
— Наша рабочая дальность две тысячи. Насколько далеко надо?
— Полторы.
— Справимся. А то можем и два дополнительных бака навесить и увеличить полётную дальность. Что надо отвезти?
— Да много чего. Оружие, медикаменты, амуницию. У нас война идёт.
— Ого. А есть ПВО у противника?
— Нет у них ПВО, одна конница.
— А чего тогда не портальными свитками?
— На месте посадки действует артефакт подавления магии.
— Ну, тогда мы. А там-то есть аэродром?
— Там есть. Практический вопрос, что нужно для того, чтобы вас зафрахтовать?
— Если к концу полёта не передумаешь…
— А что изменится?
— Ну, может, Аркадьё, в тебе винные пары говорят?
— Я трезв, забыл?
— О! О? Оо! Фикен. Ну да. Мы позвоним нашим боссам, есть заявка, нужна будет полная предоплата.
— Будет вам предоплата. А если маршрут вас устроит, я бы зафрахтовал на долгосрочный контракт.
— А в вашем каганате есть одинокие дамы?
— Нет.
— Мерд. А в Кустовом?
— Есть, конечно.
— Тогда ладно.
Я лёг спать в салоне, потом ко мне привели де Жерса, и я спал до утра.
А утром меня ни свет ни заря разбудил звонок с незнакомого номера. Я посмотрел в иллюминатор. Мы летели над каким-то городом.
— Да, кто это?
— Меня зовут Анастас Петрович. Канцелярия его императорского величества.
— Слушаю внимательно, — сон мгновенно слетел, как туман от дуновения тайфуна.
— Мне поручено переговорить с Вами по поводу ситуации с золотом.
— Всё так же внимательно…
— Аркадий Ефимович, а Вы, говорят, покинули столицу?
— Анастас Петрович, напоминаю, у меня в родной стране идёт война.
— Граф, Вы родились в Филёвском роддоме в Москве. Ну, это так, на секунду.
— Подловили, но только на буквальном. Так-то Вы понимаете, что мой каган прячется в лесах, а казачество может рассчитывать только на те поставки, которые обеспечу я. Это весомая причина?
— Такое не мне решать. Так Вы выбыли из города?
— Я… Фиксируйте. У Вас докладные на руках? Моя записка, реквизиты?
— Вы верно поняли ситуацию. Сегодня в полдень статс-секретарю будет докладывать государю.
— Тогда фиксируйте. Я стойко придерживаюсь сделки на условиях, которые ранее были обговорены, по цене семьдесят четыре. Более того, я прилечу на место и буду готовить груз к отправке. Исхожу из того, что государь даст пенделя застрявшему бюрократическому механизму и сделка будет. Меня устроит, если пакет документов прибудет вместе с самолётом, который вывезет золото.
— А оплата?
— Вы сильны в поставках, в их организации?
— Нет, врать не буду.
— Прибудет самолёт, скорее всего, это будет машина от Министерства обороны.
— Отчего Вы так думаете? Почему не императорское казначейство? Общались по этому поводу с кем-то из военного ведомства?
— Нет. Однако позволю себе секунду напоминаю Вам, что у меня там война. Грузу понадобится вооружённая охрана. И эта же причина, по которой чиновникам следует пошевелить задницами. Вместе с военными прибудут специалисты по золоту, которые подтвердят, что это оно, а не крашеный свинец. Так же у них будут и весы. Это называется первичная приёмка.
— К чему Вы это?
— Когда они увидят, что золото есть в наличии, мы готовы к погрузке, они звонят и подтверждают готовность к загрузке. И казначейство отправляет оплату.
— Чиновники казначейства работают не так споро, как Вы описываете.
— Так пусть научатся, в порядке исключения, шевелить бугелями, потому что без оплаты я не отгружу товар.
— Вы серьёзно это говорите?
— Да. Это максимально честный деловой подход. Я защищаю интересы империи, но и каганата также. И не хочу потом годами бегать за своими деньгами.
— Я передам Ваш подход в донесении.
— Передайте. И особо отметьте то, что золото… Что бы я там не сказал британцам, золото в охраняемом хранилище в городе, осаждаемом врагом.
— Всё сейчас серьёзно?
— Ни разу не шучу. Врагом с двенадцатикратным преимуществом, за спиной которого стоят британцы и я понятия не имею, что эти черти выкинут в следующую минуту. Именно это, кстати, и заставляет меня вернуться.
— Вам было бы безопаснее переждать военные действия в столице.
— Кораблю безопаснее в гавани, но строят его не для этого. Понятна моя точка зрения?
— Более чем. Могу ли я фиксировать, что Вы придерживаетесь исполнения договорённости?
— Да. И заковыка только в коррумпированном казначее. Я хотел сказать, в неорганизованным.
— Отметил. Хотели бы узнать реакцию государя, если таковая будет?
— Ого, вот это у Вас сервис. Хотел бы.
— Я постараюсь позвонить с комментариями, если таковые случатся.
Самолёт снижался, включилась громкая связь.
— Мсье и мсье! Мы пребывает в славный город Челябинск, — голос первого пилота исказил примерно все буквы в названии города и всё равно получилось забавно и узнаваемо. — Нам нужна дозаправка, сбегать в кустики и переждать грозовой фронт.
Я позволил себе расслабиться и ждать посадки, попутно размышляя о планах на день.
Прежде чем колёса коснулись полосы, я дозвонился до Фёдора.
— У аппарата, — рявкнул он.
— Фёдор Иванович, дорогой. Ты моя единственная связь с городом. Как там у вас дела?
— Ну, в город Николай прибыли ещё торговцы. Они офигевают от того, что город в осаде, но торговля очень выгодна, они утраивают цену.
— Жмоты. Но конкуренции у них нет. А они спокойно доплыли?
— Нет, говорят, что ногайцы по ним стреляли с берега.
— А они? Испугались?
— Аркадий Ефимович, ты их видел? Эти разбойные рожи стреляли в ответ.
— Красавчики. Скупайте у них всё. Что привезли?
— Рис, пшено, соль, сахар, иван-чай, там кое-что ещё атаман Чуй заказал для себя.
— Бизнес прёт. А город? Стоит?
— На месте. Только внутри города вокруг каганского дворца за ночь появилась стена, круглая и без единого прохода. Это чё? Опять тот таинственный маг, неуловимый и невидимый?
— Он. Всё нормально. Это цитадель, их вообще будет три. Когда-нибудь. Это не часть первоначального проекта города, но ситуация заставляет вносить изменения.
Я действительно заказал элементалю три, но он отказывается работать вокруг форта казаков, говорит, много людей. Зато согласился сделать оборонный квадрат вокруг самолёта и дома Иванычей.
— Ни один проект, Ефимыч, не бывает в конце таким же, как в начале.
— Соглашусь. Что там местные?
— Ногайцы разослали отряды во все стороны. Атаман предупредил чалдонов, те, нехотя, согласились предупредить алтайцев из деревеньки. Но кто будет быстрее, конные разъезды, или предупреждение, мы не знаем.
— А к стене конница подходила?
— Пытались с наскока бросать дымовые заряды, наверняка ядовитые. Но по тем, кто близко, казаки стреляли, отогнали, а дымы от дальних никакого впечатления на нас не произвели.
— Хорошо.
— Так что там с полётом к той деревеньке, чтобы тебя забирать?
— Пока отбой. Держи машину в готовности, но пока отбой. Я попробую прилететь на наёмном самолёте, привезти по мелочи полезностей всяких.
— Ну, хозяин-барин.
— Держитесь там.
Мы приземлились.
Местный аэродром, знакомый мне по прошлым полётам, не присылал машину и вообще не интересовался самолётом, как только он укатился с ВПП на рулёжную дорожку (по сути, это была просто хорошая грунтовка) и к стояночным местам.