— Я в одиночку веду войну. Пока ты в мудрости своей укрылся на севере каганата, а твои найомы в малодушии попрятались по норам, — при моих словах согласно каган кивнул, он искренне верил, что прятаться ему — это тактический ход, а другим — трусость и неверность делам каганата. — Так вот. Я вооружил казачество, и мы дали сражение хану Каратаю, выиграли его и навязали мирный договор, по которому он ушёл.
— Далеко ушёл? А как же эти его ногайцы, которые шастают по долинам?
— Он с войском, а это большая часть ногайцев, ушёл, но часть ногайцев ему не подчиняется, они слушаются нанявших их англичан.
— Вот ублюдки с чаем и этикетом, — выдал экспресс-анализ международной политике старый степняк. — Тогда как чувствует себя война? Мне не следует тебя наказывать.
— Войну ведёт генерал де Жерс. Кстати, надо подписать указ о назначении его генералом.
— Что за Жерс?
— Это героический имперский генерал, который с трудом согласился приехать из Москвы и возглавить партизанское движение, вооружить и обучить как наёмников, так и местных жителей, которые по моему зову… Сделанному от твоего имени, само собой, пришли защищать свою земли.
— И что, у меня теперь вооружённые крестьяне, граф?
— У тебя сроду крестьян не было, что алтайцы, что чалдоны и так были вооружены.
— А теперь ещё и армия у них. Мне, конечно, бояться некого, за мной власть и люди.
— Кстати, сколько их? Должно быть три сотни, а я посмотрел на лагерь, сейчас всего шесть-семь сотен клинков?
— Мой воевода и министр Михаил прочёсывает окрестные земли.
— Привет им. Вот указ о формировании народного ополчения франтирёров.
— Это твой генерал придумал?
Я подал ему подготовленные указы, в одном он присваивает де Жерсу звание генерала и назначает командовать франтирёрами.
— Так у меня денег на все эти модные штуки нет, — он ткнул ручкой в незнакомое слово.
— Помню-помню, налоги не платятся, в стадах падёж, казна оскудела.
— Молодец, осваиваешься.
— Всё за мой счёт.
— Молодец, хвалю. Потом и не снимешь тебя с должности, Аркадий, каганат тебе кучу денег должен.
— Не надо меня снимать, я кагану дворец построил, рассчитывая быть в должности, пока живой, гарантией чему является авиация, пехота, моторизированные пулемёты и мы тут пытаемся наладить английские пушки, две штуки, нам в качестве трофея достались.
— Стырили?
— Да.
— Хвалю. Представь сам себя к ордену, я вручу… Когда мы победим, само собой.
— Указы, — я подал ему ещё и ещё.
— Что ты мне суешь… Причём без подарков любимому правителю?
— Указ о том, что ты поручаешь мне, раз уж так сложилось, вести боевые действия… Не посягая на власть твою, как верховного главнокомандующего и власть других найомов.
— С ними я сам буду разговаривать на Курултае, если доживу, — проворчал он. — Что тут? «Поручаю проводить мобилизацию, закупать и создавать военную технику, оружие, боеприпасы, обучать войска постоянного и временного базирования».
— Это наёмники и ополчение.
— За твой счёт?
— Да, я плачу за всё.
— Откуда у тебя денег столько, Аркадий?
— Наследство, плюс мне дал в долг император. Ты не переживай, по этому поводу следующий указ.
— Ладно, я подпишу. А что там за следующий?
— Гарантии, что кроме ежегодного ясака земля найома Бугуйхана не платит в казну и не собирает никакие налоги в течение следующих ста лет. По этому указу не только великий каган не будет брать налоги, но и я не могу обирать жителей, оставляя деньги себе.
— Себе нельзя, все налоги в казну. А по поводу ясака, ты его ни разу не платил.
— Не платил, я ж только стал владельцем земли. Но готов заплатить ясак за четыре года вперёд самым ходовым сейчас товаром.
— Золотом?
— Да откуда у меня золото, каган? — в памяти тут же всплыли те без малого пятьдесят тонн, что хранились на дне залива около города. Учитывая, что золото благородный металл и не ржавеет, с ним ничего не случится. Что так же означало, что никакому жадному царю Юбе (как в песне) никакое золото я не намерен вручать.
— Товар у меня куда более ценный. Патроны.
— Патроны? Да, сейчас соль и патроны в цене. Сколько дашь?
— Сорок ящиков, по десять за год.
— Прибавь к этому четыре мешка соли. А то крупа есть, а вот с солью… В спешке собирались, когда враг напал, не всё необходимое взяли. Ещё нужно кофе, сахар, одеяла и овёс.
— Овёс мне взять особо неоткуда, держи коней на подножном, остальное будет, доставлю.
— А что это у тебя за чудо-тарахтелка?
— Мотоцикл.
— Мне тоже такой надо.
— Этот служебный, но я тебе куплю и подарю.
— Не затягивай.
— Каган…
— Да.
— Настали трудные времена…
— Ты мне будешь рассказывать, Аркадий? Мне жёны всю плешь проели! — он снял национальный головной убор и продемонстрировал свою лысину.
— Так вот, я хочу, чтобы между нами не было недопонимания. Я, считай, твой самый верный найом, министр и вообще подчинённый. Я веду войну, победил хана Каратая и навязал ему мир, вооружаю партизан и казаков, строю дороги для боевых действий.
— И я это ценю. Думаешь, у нас есть шанс? Мне министр Михаил предлагает попросить помощи у русского царя, чтобы он прислал войска.
— Ага и украл у меня победу, в условиях, когда я раздал люлей уже большей части ногайцев.
— То есть, тебе такое предложение не нравится? — он спросил искренне, это был тот редкий случай, когда Юба советовался.
— Каган, то есть, Великий каган, ты же понимаешь, что если русский царь пришлёт корпус линейной пехоты, то они отсюда уже не уйдут?
— Понимаю, стреляющий адвокат. И что наличие такого корпуса будет влиять на мою политику. Но разве русский царь нам не друг?
— Друг. Но дружат на равных, сильный с сильным. А если мы покажемся слабаками, которые сами не смогли эту шпану разогнать, то кто нас, тебя и меня, будет уважать?
— Вопрос хороший. Ты мудр не по годам. Я всё же женю тебя на одной из своих дочерей. Тогда мои внуки будут кудрявыми как ты и красивыми как я.
— После войны. Сейчас по подписанным тобой указам войну ведёшь ты, пусть и моими руками, признаёшь необходимость и факт базирования казаков, создание ополчения, которое верно своему кагану, даже присягу даёт и будет распущено сразу после войны, а наёмники отправлены домой с премией.
— Может, не надо премии, балуем, а?
— И мой город является свободной экономической зоной с массой возможностей по банкингу, оффшорным компаниям, логистике, торговле, игорному бизнесу и небольшой промышленности.
— А мне за это что? Ты будешь кагана своего задабривать?
— Конечно, я же построил для тебя самый большой дворец в каганате. Ну, собственно, так и должно быть.
— Где построил, у себя в маленьком городке?
— Да. Но уж, где смог!
— А надо бы в стойбище!
— Учту, отработаю и вопрос столицы. Видишь, сколько задач на мне висит? А я вообще-то просто министр иностранных дел.
— Ну, ты уж как-то постарайся всё сделать и про кофе не забыть для меня.
— Будет тебе кофе, Великий каган.
— И победа в войне?
— И победа в войне, само собой.
— Слушай, министр. Не приказываю, а прошу. Прошу, чтобы ты попробовал связаться с Великим Курултаем степи.
— Впервые слышу про такую организацию.
— Это не организация. И его вроде как нет, это скорее место.
— Тайное?
— Да не то, чтобы. Когда в Степи происходит что-то важное, то собираются представители наиболее влиятельных ханств и каганатов, там и договариваются между собой. А сейчас получается, что ногайцы напали на свободный и независимый каганат Южный Алы Тау, а все делают вид, что ничего не происходит.
— Все ждут, чем закончится, это как в драке. Выводы делают по результату. Ты знаешь выражение, каган, что победителя не судят?
— Да кто б его осудил, он же победитель, к тому же с оружием. Но на месте Великого Курултая время от времени кто-то сидит. Так можно пообщаться с уйгурами, калмыками, кыргызами, прочими народами Степи. Хотя бы пожаловаться им на поведение ногайцев.
— Ну, поузнаю́, попробую.
Возвращаться на мотоцикле, который, впрочем, пришлось дополнительно заправлять одной из запасных канистр, оказалось довольно просто.
При помощи Шило мы с Кабыром вернулись в лес по ту сторону города Николай, а оттуда на мотоцикле до города. Успели до темноты.
— Ну, как там боевые действия? -спросил я склонившегося над картой де Жерса.
— Во-первых, мы полагаем, что у разных частей войска есть между собой связь. Так, мы напали в квадрате одиннадцать — сорок девять, а согласно данным Фёдора, то есть авиаразведки, кстати надо ему купить приличный фотоаппарат с оптикой для дальней съёмки, отреагировали ещё два скопления ногайцев. То есть, узнали про нападение почти сразу же.
— Постой, про Фёдора. Тебе финансирования хватает?
— Нужно ещё сто тысяч. И отчёт о расходовании прежних ста потом, когда время будет.
— Никогда у тебя времени не будет, господин генерал, пока ты замами не обрастёшь, на которых будешь такую фигню скидывать. Я поэтому и спросил про бабки. У тебя есть деньги, чтобы нанять себе помощников?
— Ну, вообще-то есть.
— Найми тогда фотографа для Фёдора, не должен он сам и за штурвалом сидеть, и лупить глаза, ища, где там враг, и объективом фотоаппарата во все стороны водить.
— Резонно. Но я не этот, не кадровик, не специалист по кадрам, граф.
— У меня есть риелтор, уже прилетел, я вас познакомлю, будешь ставить задачи ему.
— Он умеет искать работников?
— Нет, он будет искренне возмущён, что ему такие задачи ставят. Но он справится, он талантливый, что хочешь может купить и продать.
— Снабженец?
— Нет, мне тут Филипп сказал, что есть у нас кандидат в снабженцы. Цветлан, так зовут риелтора, он всё же пусть будет по недвижимости и кадрам.
— Хорошо, будет кого озадачить, придумаю кого нанять. А пока случай по бою… Ну, напали мы удачно, они не ожидали, захватили одиннадцать ружей, постреляли пару дюжин степняков. Конечно, мои богатыри ещё молодо-зелено, сработали криво, у нас вечером будет разбор полётов, но ничего, хозяйка дома, что я снимал, когда служил в Таганроге, говорила, что первый блин комом. Или кому. Как-то так.