Адвокат вольного города 12 — страница 11 из 51

— Логика в этом есть, само слово тюркское, означает «свободный», как и казах.

— Так вот. Казаки, которые выйдут из этой войны победителями, русские. Чалдоны тоже считай русские, они часть франтирёров. Как бы я не ругался с де Жерсом.

— Да это мелочи, вы по-крупному поддерживаете друг друга.

— Да. Чалдоны местные, русские. Казаки русские. Алтайцы — алтайцы. И только незначительная часть наёмников — степняки. Получается, что победу выбили не степняки кагана Юбы. В каком городе пройдёт парад Победы?

— А он нужен?

— Обязательно! — атаман выставил вверх палец. — Послушайся моего опыта. Народу нужен символизм, чтобы переключиться на режим мира.

— Ну, хорошо. Тогда ответ на твой вопрос простой. У нас в каганате один город, мы в нём находимся, вариантов нет, парад будет где-то тут.

— Воооот. И все поймут, что с лидерских политических позиций степняки смещены.

— Я не революционер, я не хочу никого свергать, иначе каганат давно был бы республикой, а на меня точила бы зуб вся Степь.

— Так ты поэтому оставляешь его у власти?

— Ну да, он у нас главный, — мы оба рассмеялись. — Правда, всё бабло-то у меня.

— Армия из двух компонентов тоже условно «у тебя». Транспортная сеть у тебя. Но ты прав, контроль над финансами — это главное. Так вот. Казаки наши ведут оборонительные войны. Дай Предок, в ближайшие годы не придётся. Но всё же армия имеет свою специфику.

— Ну, если подумать, то да. И франтирёры, и казаки — это оборонительные, если так можно выразиться, рода войск.

— Ну, вот и на кой тебе конница? Это всё стереотипы. Ты поставил в войска семь «козликов».

— Думаешь, вместо конницы ещё какое-то количество мотопулемётов?

— Это проще и дешевле. И не такой геморрой для меня. Опять-таки, научить человека ездить верхом, а ещё и воевать верхом сложнее, чем штурвал крутить у «козлика».

— Ладно, согласен, ты меня убедил, хрен с ними, с конями. Если считаешь, что казакам быть конными не обязательно…

— Считаю. Да, у меня будет некоторое количество лошадей, но не более того.

— Договорились. Короче по земле, тебе сколько нужно, ты отмеряй, я всё дам. То есть, техническая работа на тебе.

— А у казаков есть право эту землю продать?

— Нет, иначе они снова станут бродягами. Только аренда.

— Лады.

Самолёт посторонний, то есть, ранее тут такой не совершал посадку, сделал круг над полосой.

— Встречаем.

— А кто, ты говорил, прибывает?

— А вот сейчас и посмотрим, кого к нам западный ветер принёс.

Самолёт сел и вырулил к ближе к нам. Ну, ещё бы, трап-то у нас, собранный, как и большая часть имущества, талантливыми руками Ивана Ивановича. Трап небольшой, всё же у нас тут не Боинги садятся. Колесики маленькие, катался он редко и медленно, собран для одного из французских самолётов.

Надо будет составить список того, что семья Иванычей сделала для аэропорта и оплатить им, если аэропорт перейдёт в управление нового человека.

Новый самолёт сел.

— Оооо! Здравствуйте, господин Филинов! Или как будет правильно, Бугуйхан! — первым по трапу, после стюардессы, шёл Сташер.

— Правильно будет того… предупреждать о своём визите. У нас же того… Незваный гость хуже татарина. Причём татарам мы как раз рады, всё же не чужие люди.

Говоря это, я гадал, что это означает в системе иерархии. Шёл первым, значит типа «важнее»?

— Здравствуйте, господин Сташер.

Следом спустился Симменс.

— Позвольте познакомить вас с Дмитрием, атаманом алтайского казачьего войска.

— Приятно, — англичане лицемерно улыбались, хотя на их лощёных мордах так и читалось: «вот тот мужик, который гонял нашу пехоту по местным сопкам, как мы рады его видеть».

— Пожалуйте. А давайте поедем к нам в порт?

Тем временем я набрал единорогов:

— Майор, странная просьба есть.

— Вы не тот человек, который склонен к странностям, если на то нет серьёзной причины.

— Причина есть. Потом расскажу. А просьба… Можете взять стол, такой, чтобы четыре человека помещались и отвезти в порт, поставить на ровное и отдалённое место.

— И стулья?

— Да. И стулья, четыре. Такое дело, мебели по городу почти ни у кого нет.

— Сделаем сей же момент. Хотя потом было бы любопытно узнать.

— Стол? — мы прибыли в порт и неспешно прогулялись до отдельно стоящего стола.

— Вы приехали поговорить, так?

— Вы необыкновенно прозорливы, — согласился Сташер.

Я глянул на него. Фиг знает, это сейчас был английский сарказм?

— А для переговоров нужен стол переговоров. Вот, на правах владельца земли, нарекаю его столом переговоров.

— Э, нет, Аркадий, — атаман поднял руки в защищающем жесте. — Это без меня. Я привёз, отвёз, встретил. У меня совещание, уже полчаса урядники ждут, мы проводим ротацию и перераспределение личного состава. В каждом случае, это требует обсуждения.

— Я понял. Не смею мешать работе войска.

— С другой стороны, как я Вас одного с этими акулами брошу…

— Дмитрий-джан, не морочь мне голову. Вон, единороги мне бойца оставили караулить. Если эти меня топить станут в реке Хозяйке, то спасёт. Всё, давай.

— Итак… — они сели по одну сторону стола, я по другую. Тоже своего рода символизм. Дипломатия — это сплошной символизм.

— Мы считаем, что Вы хотели поговорить. А конкретно, что бы Вы хотели за тех англичан, которых удерживаете?

Я вздохнул и забарабанил пальцами по столу.

— С козырей, значит. Молодцы. Хочу чего? Мирный договор хочу с Британией.

— Мы могли бы обеспечить мирный договор с ногайцами.

— Фига, вы щедрые! Сейчас последние ногайцы выбиты или изгнаны с территории каганата. Думаю, я как-то и сам справлюсь с соседями по Степи.

— Формально, Британия, — степенно сообщил мне Симменс, — и не находится в войне с каганатом, как там вас… Южный Алы Тау.

— Не было войны и мир не нужен?

— Да.

— Хорошо, что вы это понимаете. Но по факту война есть. И мне надо формализовать это отсутствие. Вы слышали про теорию семи рукопожатий?

— Нет, поделитесь.

— Суть в том, что каждый человек знает условно-каждого через семь рукопожатий. Вот Вы знаете кого-то, кто знает Вашего короля?

— Да. Само собой, мы же не последние люди.

— Воооот. А министра иностранных дел?

— Я знаю его заместителя. Он мой двоюродный брат. Ну, если мы про нашего министра иностранных дел.

— Про него. Насколько я понимаю, заключение мирного договора в ведении МИДа и совершается с санкции короля либо премьера. Или обоих.

— И?

— И вот. Но раз мирный договор, как Вы справедливо заметили, не нужен, то достаточно одного МИД, для заключения, скажем, простого соглашения.

— Какого «простого»?

— О налаживании торговли и взаимном уважении.

— О чём? Уважении?

— Слово странное, да?

Они усмехнулись.

— Не понимаем, что Вам такое даёт?

— Текст этого проекта соглашения с меня. В нём будет констатирован мир, дружба и жвачка.

— Не всегда понимаю Ваши метафоры.

— Неважно. В нём я так же гарантирую выдачу всех граждан Британии, которые «случайно» оказались у нас в плену. У меня. Плюс свобода торговли для компаний из Британии, за исключением Мерчант Адвенчуре, которых я считаю в этой ситуации крайними. Должен же быть кто-то крайний?

— Мы не МИД. Вы это понимаете?

— Да, господин Сташер. Я думаю, что Вы глава или около того резидентуры шестого министерства в Российской империи. Но давайте все делать вид, что вы как там… по поставкам оборудования.

— Да, любое оборудование. Ну, какой из меня глава резидентуры?

— Нормальный, наверное. Но это определённо не моё дело. И да, я понимаю, что вы не МИД. Но вы в состоянии с ними поговорить, пообщаться.

— Допустим, если они согласятся.

— Заключаем соглашение и отправляем парней домой с комфортом. Кстати, как договорим, вы можете их проведать, как больных в больнице.

— Это было бы очень любезно.

— И назначайте мне посла. У меня даже есть пожелание.

— Какое… Если, допустим, они согласятся.

— А вот тот капитан, что командовал наёмниками…

— Понравился?

— Нет. Козёл он. Не друг мне вовсе, бесит меня. Но… Посол — он же не красна девица, чтобы нравиться. По крайней мере, мне с ним с трудом получается находить общий язык. С другой стороны, МИД склонен назначать таких кадров, как Арчибальд Форбс, которого я…

— Знаем, — перебил Симменс, — натравили на него убийц. Весь Лондон на ушах. Потому и прилетели. Просить Вас прекратить, но негласно.

— Я — само дружелюбие. Так вот. Если назначат такого перца… Видели, какая у меня глубокая река. Вдруг утонет? А тот капитан, как его…

— Дьюснэп, — подсказал Сташер.

— Во-во. Память в вашем ведомстве вообще круто тренируют. Так вот… Он, по крайней мере, стрелянный воробей. Но это так, пожелание. Не обязательное, не критичное требование.

Они переглянулись.

— А если МИД откажется?

— Я дам публикации в лондонских СМИ про несчастных пленников, про проигранную нынешним кабинетом министров войну, посчитаю, сколько Британия вложила бабла в эту войну и ничего не поимела. Будем циничными, на человеческие жизни вашему обществу начхать, а вот потраченные из казны деньги — это уже интересно. И пленные граждане туманного Альбиона. В глубине души англичане считают себя высшей расой и удержание своих будет оскорбительно. Начнутся вопросы, потом отставка кабинета, потом новый кабинет по-тихому всё уладит.

— А если альтернатива?

— Соглашению про уважение? Ну жгите, я слушаю.

— Скажем, мы готовы Вам предложить… оборудование, оружие, автомобили, деньги в конце концов.

— Деньги… Мистер Сташер, Вы на том совещании быстрее всех посчитали сумму сделки.

— Ну, это же государственные, а мы готовы предложить лично Вам.

— Можете головой покрутить?

— Допустим, — они не стали крутить головой, во все глаза глядя на меня.

— Если покрутите, вот всё, что вы видите, кроме, пожалуй, самоходных барж торговцев, это МОЁ. Мой порт, моя река в этой части, оба берега, горы, долина, город, завод и так далее. Как думаете, чьи в действительности деньги от той сделки?